Евгений Вышенков - Крыша. Устная история рэкета

• Название: Крыша. Устная история рэкета
• Автор: Евгений Вышенков
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-075717-6, 978-5-9725-2131-9

В августе 1991 года умерла Советская империя. Буржуазная революция породила героев своего времени. Десятилетие 90-х запомнилось, прежде всего, детективной историей. Слова «кооператор», «ваучер», «приватизация» ныне забываются. Единственно, что вызывает эмоцию, — это тень г-на Бандита. Его образ в варился в сознание. Сегодняшняя спокойная жизнь выдавливает это клише с трудом.

Двадцать лет спустя, словно по Дюма, еще есть шансы понять, откуда взялись на берегах Невы эти лица. Кстати, было правильным взглянуть на прошлое и в связи с тем, что российские политики никогда не испытывали непреодолимую моральную потребность доказать свою непричастность к организованной преступности.

---

Государство подкармливало своих легионеров. Для них существовали специальные повышенные стипендии, им выдавались талоны на дополнительное питание, их одевали в дефицитные шерстяные костюмы, а большинство просто подвешивали на хорошо оплачиваемых должностях. Не говоря уже о статусе. Чемпионы становились звездами, народными любимцами.

Несмотря на значительные бонусы по отношению к достатку простого совслужащего, уже к концу 70-х спортсмены все же поняли — работники торговли «зарабатывают» несоизмеримо больше. Единственное что могло бы компенсировать эту несправедливость — это социальный статус и то уважение, которое советское общество отдавало героям силы. Однако времена, когда миллионы искренне переживали за победы советских сборных, прошли. К тому же век спортсмена короток, а профессии он так и не приобретал. А к двадцати пяти годам государство с ним рассчитывалось: диплом о высшем образовании есть, все — в добрый путь.

Но пойти в НИИ и на производство для них было так же противоестественно, как скрипачу — на разгрузку вагонов. В официанты подались единицы. Во-первых, профессия казалась зазорной, во-вторых, в официанты брали лишь по серьезной протекции. Но официальная советская карьерная лестница ничего лучше им предложить не могла. Зато к концу 70-х они пригодились торговым работникам, у которых оказался избыток «левых» денег.

Владимир Химченко, родился в 1959 году

Я имел отношение к организованной преступности.

Был хорошо знаком с известным «малышевским» бригадиром по прозвищу Акула.

Моя мама была учителем, когда-то работала в аппарате у Леонида Брежнева, пока он не перебрался в столицу, а отец был водителем с четырьмя классами образования.

Спортом начал заниматься еще до школы, в 10 классе стал чемпионом края по футболу, в это же время с нами рядом играл Мутко, он ведь тоже с наших краев.

В Ленинград попал случайно. Дело в том, что поезд в Москву и Питер ходил от нас в одно время и у меня уже был билет на столицу, но моя тетка родная предложила в Ленинград, так как здесь были хоть какие-то родственники, и вот в 1975 году я оказался в Ленинграде.

Учился я хорошо. Средний бал имел 4,75, мечтал поступит в Институт физкультуры имени Лесгафта, но не сдал физику, и пришлось поступать в ПТУ. Я выбрал под номером 31, но не потому, что хотел стать электромонтером по лифтам, а потому, что оно было в самом центре — возле гостиницы «Европейская». Я тогда не мог знать, что это впоследствии будет мое любимое место, просто я был пареньком из маленького городка с грязными улицами, и меня тянуло в центр.

Я стал заниматься боксом в клубе «Ринг» на улице Зодчего Росси — прямо во дворе, где было Вагановское училище. Меня вел известный тренер общества «Труд» Васин. Тогда туда приходили многие будущие знаменитые спортсмены, в том числе ставшие авторитетами, например один из братьев Васильевых — Саша.

Все время после занятий в ПТУ я проводил там. Примерно с двух часов дня до восьми, больше ничего и не видел. Тренер заменил отца. Я тогда не понимал, что он нас воспитывал не только как спортсменов, но я не курил, не думал о портвейне. Целыми днями работал над техникой и качался, прыгал на скакалке.

Я мечтал быть чемпионом, чтобы в мою честь сыграл гимн СССР. Когда я смотрел по телевизору, как выигрывали наши спортсмены, то у меня наворачивались слезы, я был абсолютно советским человеком, мечтал быть членом партии, правда, больше потому, что очень хотел получить высшее образование.

В центре я уже встречал фарцовщиков, они мне казались смелыми и более умными, чем я, но жизнь за бугром меня не интересовала. Так же безразлично я относился к такому слову, как «Мальборо», а вот джинсы хотел носить, но у меня не было 100 рублей. Я не хотел быть похожим на фарцовщиков, моими кумирами была Казанкина, чемпион по боксу Вячеслав Яковлев, Дитятин. Я бы за Родину порвал.

Александр Дружинин, родился в 1964 году

Я имел отношение к организованной преступности.

Был наемным киллером, на данный момент отбываю длительный срок за убийства.

Я родился в городе Кировск Мурманской области. Это городок — 20 тысяч населения, все работают на объединении «Апатит». Родители мои рабочие, через три года после моего рождения отец умер, мать работала прачкой на полторы ставки и умудрялась свозить нас на море по льготным путевкам. Жили бедно: мама, сестра и я. Я еще до трех лет с отцом ходил на лыжах. Я помню. Потом с соседом водились — в субботу, воскресенье всегда на лыжах. Соседи подарили 38 размера коньки, я в валенках пристегивался к ним, меня даже снимали по телевизору. В три года с простых лыж я глядел на человечка в горах и завидовал.

В первом классе подделал подпись матери, так как она была против горных лыж, и пошел в горнолыжную секцию. В Кировске это было массовое явление. В основном зимний спорт. Занимался до 1986 года — после армии еще гонял. Когда выдали лыжи — чуть ли не молился на них. Фирма «Элан». Ботинки кожаные. Тренер — Сергей Порфирьевич Иванов, он выступал в одной сборной с Тягачевым. И соперник у меня был Леня Мельников — чемпион мира среди юниоров, так его отец тоже с Тягачевым катался. А Тягачев потом Путина тренировал.

Помню, первый раз с середины горы посмотрел вниз и ужаснулся. Ничего. Сразу результаты пошли. Попал в сборную профсоюзов. Должен был ехать на «Интеркритериум» в Чехословакию. Мать не пустила — я болел, а я так хотел.

Я на отлично учился до шестого класса, а потом — только на сборах, пару месяцев в году в школе оказываешься. Когда меня в пионеры принимали, я стоял в почетном карауле. В комсомол я не вступал — мне сказали, что я уже там, когда я приехал с соревнований. Я мечтал поступить в Суворовское училище. Порядок, героизм. Я не помню причину. Думал, что возьмут. После восьмого класса пошел в военкомат, сказал: «Хочу — как это сделать?» Там хладнокровно восприняли, выгнали: мол, рано. Приходи после 10 класса в Нахимовское. Потом мать погнала в ПТУ, все равно в какое, лишь бы работал. Исполнилось мне 15 сентября 18 лет. У нас рудник — вот и пошел я горняком. Потом послали в мастерскую слесарем. Потом пошел помощником взрывника, зарабатывал 220 рублей. На работу бегал по 20 км, как на тренировках. Поработал, подумал, не съездить ли мне на соревнования. Я был в «Труде», в сборной центрального совета всей страны. Пригласили в Узбекистан — Чимган. Кубок Союза провели на шикарном уровне, первый секретарь ЦК приезжал. Первые соревнования, как на Западе,— бесплатные чаны с пловом. Реклама на древках. Я стартовал 40-м номером. После первой попытки стал 20-м. Вторая попытка — 1 -м. В общей сумме — 3-й. Без тренера ведь приехал, все удивились работяге. Меня все поздравляют. А награждают другого. Сняли за то, что пропустил древко между ног, а я-то знаю, что этого не было. Вместо меня — парень из ЦСКА. Я спорить даже не стал. Зато меня взяли в ЦСКА.

БАР

Особых развлечений у ленинградской молодежи не было, и гопота с окраин повалила в местные пивные бары. Результат: портвейн, драки, поножовщина. На проспекте Народного ополчения в конце 70-х открылся бар «Уют». Его тут же прозвали «Убьют». Посетители то и дело устраивали кровавые драки.

Гопники оказались не готовы соблюдать правила советского общепита. Они приносили с собой спиртное, в том числе и портвейн, старались не рассчитаться, во время потасовок ломали инвентарь.

Работники торговли вместо левой прибыли от них получали одни проблемы, а милицию уже тогда было трудно дозваться. К тому же все директоры треста столовых, в которые входили и пивные бары, давно жили по неписаному правилу: «Ты воруешь и все проблемы решаешь сам». Обращение за помощью считалось равносильным признанию собственной профнепригодности. Кому первому «упало на голову яблоко», до сих пор доподлинно неизвестно, но произошло это примерно в 1975 году. Тогда в появляющихся в новостройках барах, которые обзывались народом «мутными глазами» или «бубликами», появились у входа молодые подтянутые люди, в основном боксеры и борцы. Их тут же окрестили воротчиками или вышибалами.

ВОРОТЧИКИ

Парни оформлялись гардеробщиками, швейцарами или администраторами. Их зарплата была минимальной даже с точки зрения инженера, около 60 рублей, но эти гроши никто считать и не собирался.

Спортсменам объясняли, сколько они будут «иметь сверху». Во-первых, от рубля до трех с каждого посетителя за проход в дефицитное место (сумма увеличивалась в зависимости от статуса и популярности заведения). Во-вторых, мог приплачивать за порядок сам бармен — рублей 15 за смену. В-третьих, поздно вечером гардеробщик спекулировал водкой, которая не продавалась после 23:00, а заодно и дефицитным шампанским. Вокруг вышибалы начинали виться деловые люди, пусть пока и местного значения. Это означало, что он мог дешево покупать импортные сигареты и краденое в треть цены. Все это он потом перепродавал. Наконец, он становился важным человеком, так как именно он решал, кого впускать, а кого нет. А это уже привлекало к нему внимание девушек — к молодому, стройному, сильному, трезвому и уже хорошо одетому.