Анна Йоргенсдоттер - Шоколадный папа

• Название: Шоколадный папа
• Автор: Анна Йоргенсдоттер
• Жанр: Современная проза
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-17-078142-3

Трагическая и трогательная история юной Андреа, героини романа Анны Йоргенсдоттер, — это история страдания и любви, ревности и надежды. Стремясь найти хрупкое равновесие в своей жизни, героиня, преодолевая себя, свою болезнь и отчаяние, старается стать понятной миру, который ее окружает, и человеку, которого больше всего любит. Но удается ли ей это?

---

— Пожалуйста, успокойся. Просто было так много всего… Почему бы я не решался рассказать о ней?

Значит, все-таки было, все-таки было, все-таки, черт побери…

— Потому что между вами что-то произошло. У вас что-то было?

— Нет, Андреа.

— Но она твой друг?

— Мне очень нравилось говорить с ней, вот и все.

— Вот как. И все? Ты точно ничего не забыл? Вы даже не прикасались друг к другу?

— Мы обнимались.

Господибожемой, ну что он еще ЗАБЫЛ рассказать?

— Вот как, а еще?

— Что — еще?

— Еще, кроме того, что вы обнимались. Если уж ты забыл это, то, наверное, забыл и кое-что другое. Ты, похоже, не просыхал!

— Прекрати. Я же сказал, что ничего не было. — Снова подергивания в лице, его нервное «я», которое хочет исчезнуть.

— Может быть, ты что-то нарочно забыл?

— АНДРЕА! — Он снова смотрит на нее, вид у него оскорбленный, как будто оскорбили его.

— Я просто не понимаю, как можно ЗАБЫТЬ такую важную вещь.

— Это не было такой важной вещью, мы всего-навсего обнялись. — Он говорит сердито, и вот уже нет пути назад.

— Когда? Когда вы обнялись?

— Перед самым отъездом, кажется. — Теперь в его голосе слышится усталость.

— Кажется? То есть ты не уверен?

— Оооооо, Бооооже… — Она его совершенно измучила.

— То есть вы общались? И она очень расстроилась, что ты уехал, ведь так, Каспер?

— Андреа, пожалуйста, перестань! — Он вот-вот уйдет. Но Андреа уже ничего не слышит. Она видит: перед глазами мелькает образ за образом, а потом вдруг презрительный смех: конечно же, это проклятая Ирена смеется над Андреа! Ирена, которая варит колдовское зелье, чтобы отнять у нее Каспера.

Остался еще один очень неприятный вопрос:

— Она в тебя влюбилась?

— Не знаю, — тяжкий вздох. — Не думаю.

Почему — не думаю? Почему нельзя ответить четко и ясно хотя бы на один вопрос? На вопрос «А»: «Нет». На вопрос «Б»: «Ирена — чертова ведьма». На вопрос «В»: «Я считаю, что ей не место в нашей жизни». И вот Ирену ведут к кирпичной стене, ее черные волосы развеваются по ветру. Какая же она страшная: нос крючком, бородавки, желтые когти тянутся к Касперу. Выстрел в лоб. Ирена падает на гравий. Народ (то есть Андреа) ликует.

Ну и самый последний, самый-самый тяжелый вопрос:

— Вы и дальше будете общаться?

— Да, пожалуй, будем.

Она встает с дивана, выключает телевизор. «Давай, Рики, давай!» Сколько же в этом проклятом мире проблем, куда же от них деться? Две таблетки и в спальню — туда наконец-то пробралось солнце, поднявшись над крышами домов. Андреа закрывает за собой дверь, но он все равно понимает, что она плачет. Понимает, как больно, когда кто-то вторгается в твою жизнь и переворачивает ее с ног на голову.

* * *

Это воспоминания Каспера, которые Андреа украла. Красное небо и море, пирс, уходящий в бесконечность. Она видит две спины, две головы, тесно прижавшиеся друг к другу, тела — тайны. Они не знают, что Андреа их видит — на самом конце пирса, в тишине ночи. Это их ночь. Их тишина. Самое тяжкое воспоминание Андреа.

Каспер и Ирена. Ирена и Каспер.

Она записывает их имена парой. Они созвучны, как мясной соус и спагетти. Как пюре и сосиски.

Он больше не нужен Андреа. Он спит, потасканный и пьяный. В нем живо воспоминание об Ирене — ничего не поделаешь, но как противно! Она представляет себе, как он утыкается носом в волосы Ирены (такие благоухающие, блестящие), а та кладет руки ему на спину. Какая-то печаль. Наверное, большая печаль. Вопль из горла, из самого нутра: «НЕТ! Тебе нельзя ехать!»

«Но я должен».

«Нельзя, нельзя, я не хочу, не уезжай, пожалуйста!»

«Я должен ехать, меня ждет жена, я обязан вернуться!»

«А как же твои желания?»

«А желания я спрячу на самое дно. Надо уметь чем-то жертвовать».

«Но почему?»

Он просто уезжает, так и не дав ответа. По-прежнему чувствуя ее запах — даже сейчас, во сне.

Но сцена на пирсе — самая тяжкая.

Ничего не происходит. Они просто сидят. Рядом. Делятся друг с другом своими секретами — и даже если бы они заметили Андреа, то лишь рассмеялись бы, шаловливо толкая друг друга: никакого молчаливого участия. Пряди волос на лбу Ирены. Рука Каспера убирает их, чтобы смотреть ей в глаза.

«Она мой хороший друг. Я люблю тебя».

«Ты моя жена. А она пусть просто останется со мной».

Почему? Почему — вот вопрос на все ответы. А ответов нет. Таких, какими они должны быть: постижимые, непоколебимо истинные.

* * *

Когда звонит телефон, она слышит по голосу Каспера, что это Ирена. С Иреной его голос становится мягким, обволакивающим: такой нежный, такой подкупающий, — и Андреа пытается понять, где же настоящий Каспер: тот, что остается с ней, или тот, что достается Ирене. Что из этого — он? Когда он бывает самим собой? Андреа никогда не слышала, чтобы он говорил с ней так, как сейчас, обращаясь к Ирене. Это ужасно! Андреа и гонит прочь, и жадно вбирает в себя этот голос, эти тайны. Они как редкие бабочки: можно поймать руками, воткнуть в тельце иголку, подписать… но у нее не получается. Андреа слышит не все! Она кричит и хлопает дверями, кричит и хлопает, пока Каспер не прекращает мурлыкать. Он кладет трубку, но легче не становится. Он разочарованно смотрит на нее, а она — сплошное больное тело, слишком большое: ему не хватает места! Больное от черноты, от нечистот.

— Ну и?.. Как дела у Ирены?

— Не очень, — произносит он, отвернувшись, каким-то баюкающим слащавым голосом: сразу видно, что ему промыли мозги. — Ирене нелегко, — говорит он и смотрит в сторону, вдаль: он где-то далеко. КАК БУДТО АНДРЕА ЛЕГКО! Он рассказывает. Он что-то рассказывает, что-то безумное. Что Ирену изнасиловали — это же ужасно, Андреа становится стыдно, что она… Но потом он добавляет, что парень, который это сделал, — приятель Ирены, что она не может заявить на него в полицию, потому что вообще-то он неплохой человек.

— Ты что, не понимаешь, что это полный идиотизм? — шипит она в ответ, а Каспер все еще держит в руках белый телефон (из спальни), как будто Ирена по-прежнему там, как будто он обнимает ее.

Но он не замечает никакого идиотизма в словах Ирены. Никогда нельзя знать наверняка, что другие люди чувствуют в глубине души, считает он. Какие ужасы стоят у них перед глазами.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты ее не знаешь.

— А ты знаешь?

— Она мой друг.

Проклятые бредни, проклятая девка! Андреа ничего не понимает, внутри одна мантра, пароль: «Лишь бы ее не было». Она застряла: ни туда, ни сюда, она ходит по кругу. Крутись, Андреа! Но Андреа не хочет. Она отказывается принимать этого нового человека, который вдруг поселился внутри у Каспера. Ее Каспера.

* * *

Андреа на кухне: ждет, когда Каспер положит трубку; они говорят уже целый час, и Андреа больше не в силах подслушивать, пытаться понять слова, обращенные не к ней. Она зажимает уши, закрывает глаза, видит перед собой Карла с собранными чемоданами на пороге. Видит, как Лувиса лежит на постели, уткнувшись в подушку. В те времена ее лица было так мало: только розовые губы и голубые тени для век. И еще спина и руки — собрать и вымыть посуду, принести сумки из магазина.

Андреа видит себя в будущем: жена моряка с длинными руками, широкой спиной, горестным взглядом. Каспер в дальних странах, вечно в пути. Скрипичные пальцы ищут новых приключений.

Сцена на пирсе — это не ее воспоминание. Внезапно появляется Ирена. Ирена — цвет его мыслей, как музыка, как путешествия, а Андреа — что-то серое и мрачное, она ковыряет его счастье острыми пальцами.

Неужели ты хочешь лишить его этого? Что же ты за похититель счастья? Андреа знала, что эта мысль возникнет. Ей нечего ответить. Только стыд и самобичевание. Страх и мысли о шоколаде. Ее злобные глаза, злобные уши все перевирают, злобный нос вынюхивает улики на одежде Каспера.

Черные ботинки — I (1979)

Внизу, где стоит обувь, не хватает пары черных ботинок.

— Лувиса! — кричит Андреа. — Где Карл?

— Карл в Италии.

Голос у Лувисы странный.

— Долго он там будет? — кричит Андреа.

Вопрос остается без ответа.

Два месяца — это много, если ты чего-то ждешь. Если ждешь того, кто, возможно, никогда не вернется домой.

* * *

Теперь черные ботинки стоят внизу. Но все еще на коврике у двери, а не под батареей, среди остальных.

Они грязные. Раньше такого не было. Андреа надо спать, но она слышит голоса, слышит плач. Крадется на цыпочках, чтобы не спугнуть. В кухне два входа. Две двери. Обе закрыты. Но Андреа слышит, у какой двери Лувиса, и выбирает прямой путь. Теперь Лувиса плачет навзрыд. Андреа осторожно открывает дверь. На нее смотрит красными заплаканными глазами Лувиса, которая мгновение назад сидела, уткнувшись лицом в колени. Всхлипывания. Андреа не узнает это лицо.