MarInk - Жизнь в зеленом цвете - 7

• Название: Жизнь в зеленом цвете - 7
• Автор: MarInk
• Жанр: Эротика

---

Через две новые схватки Джинни, уже не стонавшая от боли, разлепила мокрые от слёз ресницы и спросила:

- Как там мой ребёнок?

- Успешно пробирается к выходу, - замурлыкала медсестра успокаивающе, - совсем скоро он появится на свет и встретится со своей мамочкой… надо только немного потужиться, и всё получится…

- Не встретится, - прошептала Джинни.

- Что? - не расслышала мадам Помфри.

Джинни безмолвно изогнулась в ещё одной схватке, старательно дыша, как учили, а Гарри выпрямился и негромко проговорил:

- Она сказала, что не встретится. Поппи, что не так?

- Она всё слабее и слабее, - торопливый опасливый шёпот щекотнул Гарри ухо. - Сердце бьётся с перебоями, я боюсь, что ребёнок не успеет родиться, а она умрёт...

- Как спасти обоих?

- Никто не умеет запускать остановившееся сердце… есть чары, которые, может, помогут, но ребёнку они, скорее всего, повредят… кесарево определённо её убьёт, но сам по себе ребёнок вряд ли выйдет, через такой узкий таз и ножками вперёд…

Беспомощность.

Чёртова беспомощность; редко Гарри испытывал такой её приступ, как сейчас, когда сидел на стуле у кровати рожающей женщины и держал её за руку, отчаянно, безуспешно, пытаясь поделиться с ней своей жизненной силой.

- Гарри… я хочу… сказать тебе… - Джинни прервалась на полминуты, хватая ртом воздух - дышать по схеме она уже не могла, и схватки были почти безостановочные.

- Что сказать? - если это отвлечёт её от мрачных мыслей - пусть говорит.

- Я… люблю тебя. Ты всегда был… как прекрасный принц… из сказок, - Джинни облизнула губы и попросила - нет, приказала: - Дай воды! Спасибо… потом… я выросла, думала… разочаруюсь… а ты был принцем и остался… Но ты меня… не любил. И я не могла больше… на твой день рождения… я сварила приворотное зелье…

Схватка скрутила Джинни, прорываясь сквозь всю блокаду обезболивающего.

- Умница девочка! - голос мадам Помфри то и дело срывался. - Ножки показались, давай, ещё немного…

Джинни не обратила на похвалу внимания и, стараясь не прерываться даже на время схваток, заговорила снова - это было, видимо, что-то безумно, безумно важное:

- Я накормила тебя этим зельем… желе, малиновое… я знаю, ты любишь всё малиновое… а потом мы занялись любовью… и я наложила на тебя Obliviate потом… я думала, никто ничего не узнает, но беременность… это твой ребёнок, твой!..

Последние слова она не выговорила - выдохнула, перед тем, как набрать водуха в лёгкие и начать снова тужиться. Мадам Помфри усиленно колдовала, втирала какие-то мази, но оглушенный Гарри не обращал внимания и не предлагал свою помощь - перед глазами у него стоял непроглядный алый туман, как одним июльским вечером в саду Норы…

Джинни как-то очень судорожно вздохнула; глаза её странно закатились, губы посинели - ей не хватало воздуха.

- Она умирает! - отчаянный крик Гарри заставил мадам Помфри вздрогнуть.

- Ребёнок вышел наполовину!

Секунд, ушедших у Гарри и мадам Помфри на обмен этими репликами, сердцу Джинни хватило, чтобы остановиться. Ладонь, сжимавшая руку Гарри, конвульсивно сжалась и обмякла, соскользнула вниз. Пульс под пальцами Гарри трепыхнулся раз, другой, и утихомирился.

- Режем! - рявкнул Гарри. - Спасите хотя бы ребёнка!

Опомнившись, мадам Помфри действовала на автопилоте: произнесла заклинание, аккуратно повела пальцами, рассекая кожу, плоть, матку - в таком деликатном вмешательстве палочка участвовать не могла.

Ещё заклинание. Ребёнок на свободе и отчаянно сучит ножками…

Гарри перехватил ребёнка у медсестры и заученным за три недели заклинанием очистил его дыхательные пути от слизи и околоплодных вод.

И ребёнок закричал - так отчанно, словно уже оплакивал свою маму, которую безуспешно пыталась реанимировать мадам Помфри.

- Девять баллов по шкале Дервент, - автоматически определил Гарри через полминуты - обычно нормальные здоровые дети получали по этой шкале от восьми до десяти баллов - и встал; на столике у стены были заранее приготовлены пелёнки, тёплая вода, мягкая губка. Очищающие заклинания плохо действуют на нежную кожу новорожденных, испачканную в первородной слизи.

Это казалось сном; затейливым, причудливым, как завитушки под потолком особняков в стиле барокко.

У него есть сын.

У него - даже не думавшего никогда о том, чтобы завести детей. Да и как бы он их завёл, если любил целовать лишь мужские губы и ласкать лишь мужские тела?

Сын.

Может, Джинни в бреду родов сочинила историю о том, что ей хотелось сделать… о том, чего она всё-таки не делала?

Чуть приутихший, но продолжающий похныкивать ребёнок уставился на своего преполагаемого отца так недовольно, словно прочёл его мысли.

Глаза у малыша были зелёные-зелёные, как травяной сок, что остаётся на лезвиях газонокосилки после того, как пару раз проредишь ею разросшуюся растительность на лужайке. Редкие волосики, мокрые, мягкие, как пух, выделялись чернотой на розовой коже головы.

- Всё, - опустошённо сказала мадам Помфри. Гарри мог только догадываться, сколько лет она не позволяла уйти в лучший мир ни одному своему пациенту. - Дай, я уберу остаток пуповины…

Гарри без сопротивления отдал ей своего сына и без каких-либо эмоций наблюдал, как она обрезает пуповину и мажет ранку заживляющей мазью. Слёзы медсестры гулко стучали о поверхность стола, и ребёнок откликнулся на этот звук негодующим рёвом.

Мадам Помфри механически вытерла побагровевшее личико и вдруг усмехнулась.

- Гарри…

- А?

- Скажи, ты идиот или просто не интересуешься посторонними беременностями?

Гарри не спешил отвечать, потому что выбор на самом деле не ограничивался предоставленными альтернативами.

Как обычно.

* * *

Гарри никогда не подозревал, что один крошечный ребёнок может полностью занимать дни и ночи двух взрослых людей, не давая последним ни минуты покоя - не спасал даже хроноворот, о котором Гарри вспомнил в минуту отчания и притащил в лазарет, чтобы таскать на шее круглые сутки и то и дело поворачивать раз-другой. Малыша надо было мыть, кормить специальной смесью - которую Гарри пришлось в спешном порядке учиться готовить - то и дело успокаивать, проверять регулярно его здоровье по списку из тридцати четырёх параметров, накатанному мадам Помфри в порыве истинно садистского вдохновения. Слава Мерлину, что ребёнок не собирался подкидывать ещё больше проблем своему замученному родителю и оставался практически безупречно здоровым; правда, на третий день после рождения он напугал Гарри едва не до икоты, внезапно пожелтев так, что позавидовал бы любой азиат. Мадам Помфри сказала, что это обычная младенческая желтуха, которая болезнью не является и через две недели начисто забудется, обозвала Гарри безответственным папашей-паникёром и всучила ему книгу под названием «Уход за новорожденным». Книга повергла замотанного Гарри в благоговейный ужас и преисполнила его глубочайшим уважением к Молли Уизли, которая семь (!) раз решалась завести в доме такое проблемное существо, как маленький ребёнок.

За каждым чихом грудничка надо было пристально следить - не дай Мерлин, крохотные носовые пазухи забьются слизью! Его одежду следовало держать в стерильном состоянии, что было весьма сложно при склонности малыша то и дело её марать. Следовало тщательно отмерять температуру воздуха в помещении и воды для купания; держать игрушки в идеально чистом состоянии, пеленать малыша правильно, измерять его рост и вес, проверять выработавшиеся рефлексы… ребёнка даже держать требовалось не абы как, а совершенно определённым образом. Гарри выяснил это на второй день жизни своего сына, когда попытался взять его на руки и был настигнут грозным окриком мадам Помфри. Выяснилось, что надо не поддерживать попку малыша, а прижимать её к себе сбоку, потому что иначе создаётся излишняя нагрузка на неокрепший позвоночник. Нужно поддерживать голову ребёнка локтем, потому что новорожденные сами её держать ещё не умеют. И нужно, в конце концов, держать малыша так, чтобы не уронить через секунду, и чтобы обоим было удобно. Гарри постиг эту науку раза с пятого, после чего ребёнок наивно потянулся к груди матери. Не найдя оной, он жестоко обиделся на окружающий мир и разревелся так, что у Гарри на миг заложило уши. Через два дня такой практики Гарри завёл привычку таскать в кармане неразбивающийся бутылёк с молочной укрепляющей смесью, которой мадам Помфри велела заменять материнское молоко; ребёнок отпивал немного и удовлетворённо засыпал на руках у Гарри, делаясь в полтора раза тяжелее, а через пару часов всё начиналось по новой.

Лишней проблемой было отсутствие в Хогвартсе пелёнок, детской одежды и игрушек; как-никак, обычно сюда приезжали дети, которым всё это уже не требовалось. Поэтому вместо игрушек малыш пробавлялся отцовской магией - радугами, тянувшимися над колыбелью в семь рядов, золотистыми и оранжевыми огоньками, летающими по воздуху - их ребёнок активно ловил, чуть не вываливаясь из наспех трансфигурированной колыбели - разноцветными кубиками-шариками (опять же, трансфигурированными - из чашек, старых учебников и флаконов из-под зелий), достаточно большими, чтобы малыш не засунул их в рот и не подавился, и прочей ерундой, которую Гарри только мог выдумать. За одежду и пелёнки взялась, вытирая со щёк слёзы по Джинни, женская часть Эй-Пи; вскоре новорожденный обзавёлся умопомрачительным гардеробом, которому Гарри и в лучшие свои времена мог только завидовать. Можно было безошибочно отличить, кто что шил; изделия Гермионы отличались неброскостью и надёжностью, те, что шила Луна, немедленно притягивали взгляд своей… авангардностью, ползунки и распашонки от Сьюзен делались строго из чёрно-зелёной ткани (с некоторых пор Сьюзен очень сдружилась с Невиллом и братьями Криви), а плоды трудов Ханны были густо покрыты вышитыми цветами.