GrayOwl - Звезда Аделаида - 2

• Название: Звезда Аделаида - 2
• Автор: GrayOwl
• Жанр: Эротика

---

Адриану же за нападение на брата, бывшее потенциально очень опасным - целилась-то она прямо в сердце - Северус решил наказать, но это только покуда терпеть Адриане столь мягкое наказание, полным небрежением к ней при всех, и Папеньке с Маменькой, и Верелии, и остальным родственникам и знакомым кролика, собравшимся вкусно пожрать. Вот и сейчас возлежал он, отвернувшись от молодой жены, к удивлению вышеупомянутых знакомых и родственников, но - странное дело - изредка посматривал в конец стола. И зачем бы это ему было нужно?..

Одни только специально отобранные красивые рабыни, разносившие яства и соусы с лепёшками меж гостей и Господ, узнали от кухонных рабов, как упился Господин дома странной, небывало вкусною - кухонные рабы уже попробовали - жгучей водою из медного, необычной формы котла с прихотливо извивающейся трубкой.

Под самый её кончик, только и торчавший из воды, остальная трубка была полностью в ледяной колодезной воде, рабам следовало подставлять всё новые корчаги для ышке бяха. Вот и шатает его по пьяной лавочке аж до сих пор. Во, что вода жизни с высокорожденными-то делает!

И была эта жгучая вода, капавшая - невиданно, из трубки! - вовсе не мутною, но почти прозрачною и - странное дело! - почти совсем не пахнущею обычной водою жизни. Ведь дежурившие у чана с колодезной водой кухонные рабы, особенно ночью, когда весь дом спал, пробовали эту преотменную жидкость, принимая её перорально, как и положено, что рабам, говорящей скотине, что Господам. Ну правда - не клизму же им делать с этою ышке бяха!

Снепиусы решили перещеголять Сабиниусов, если не числом гостей - ведь пир-то домашний - то разнообразием и обилием яств, большинство из которых будет не доедено, как полагалось, сытыми после вчерашнего, тоже обильного, и весьма, пира избранными приглашёнными гостями, зачастую дальними родственниками Снепиусов и Сабиниусов и домочадцами.

Только Господин жестокий надсмотрщик за рабами Таррва и самоучка Господин управитель имени Фунна, несмотря на своё низкое пиктское происхождение своё, ради заслуг их великих на пользу дома Снепиусов, были приглашены на свадьбу. Да ещё свободный, хоть и высокорожденный, как объяснил жених родителям, гость его присутствовал на свадебном пиру, но сие лишь по особо выраженному желанию Господина дома, больно ранившего Квотриуса.

Там, вчера, собрались только высокорожденные патриции и патрицианки. Потому, отчасти, и Квотриусу был закрыт вход в собрание благородных Господ и Госпожей. Но это была, скорее, воля высокородного отца - не взять с собою Квотриуса, коему отказано было в сватовстве кичливыми Сабиниусами - любимого сына от любимой женщины, хоть и не была Нывгэ супругою ему.

Сожалел Малефиций, сокрушался в душе своей после приказа нового Господина дома удалить любимую, ещё вовсю пригожую женщину в камору для рабынь - старух, что вовремя не развёлся он с Вероникою. Но с другой стороны нельзя было осквернять благородную фамилию Снепиусов законным браком с дикаркой, коей была Нывгэ по происхождению. Откуда она свой нечистый, не благородный род вела? Правильно, от варваров уэсге.

Оба пикта - Таррва и Фунна налегали на мясо и мягкую кашицу из ячменя, такую сладкую. Прельщались все присутствующие и об привезённый из ну очень дальних, неведомых восточных стран, рис, сваренный в соках жарившегося агнца, комковатый с обязательным в семействе Снепиусов таким вкусным, хрустящим изюмом (изюм-то был подешевле - с косточками), и жареными, разумеется, на бараньем жиру, морковью и луком из свежепривезённых колонами припасов. Рис казался всем сладкоежкам - подъедунам поистине неземным и прямо-таки божественным.

Только вот Господин дома вовсе не налегал на пищу а вкушал до обиды мало - ну, совсем почти ничего не ел. Лишь обратил высочайшее внимание на телятину и варёную репу, превращённую в воздушную взбитую массу, обходя вниманием бобовую, ячменную и даже, полагавшуюся только ему, пшеничную каши, все на бараньем жиру.

Все яства были ещё теплыми, а некоторые были погорячее, и так хорошо набирались на куски свежих, в меру горячих, всё подносимых уже и красивыми мальчиками-рабами, и рабынями, у которых не стало хватать рук, дабы угодить всем присутствующим, новых и новых хлебов.

Гости, независимо от происхождения и пола, на все голоса нахваливали необыкновенно мягкую жгучую воду, которая почти не пахла. Вскоре они так упились намного более, чем обычная ышке бяха, крепким напитком, что стали замечать и женщин - наелись и напились, так почему бы не развлечься по-обычному.

Наэмнэ - виночерпий набегался приносить Господам новые полные, большие, тяжёлые кувшины с ышке бяха и подключил к разносу жгучей воды нескольких сильных рабынь, но до винопития, настоящего, со сладким вином его, Наэмнэ, изготовления, дело не дошло, а он так старался сделать вино ещё повкуснее, смешав дикий мёд, ышке быха и привозное галльское кислое, абсолютно непитейное, невкусное вино.

Мужчины, будто бы внезапно сговорились, обнаружили, что среди рабынь встречались настоящие красотки. Вскоре оба семейства с почти всеми домочадцами переключились на них - несчастных рабынь племён и родов уэсге, гвасинг, скотарду.

Рабыни отдавались Господам, что своим, что чужим, с одинаковыми покорностию и даже желанием, что пока не распространялось на диковатых гвасинг, будучи уже заранее готовыми к сношению, влажными. Видно, хорошо приучил и выдрессировал их Господин дома, счастливый новобрачный Снепиус Северус - ну и что с того, что жена уродлива, всегда же есть красивые рабыни! - к такого рода занятиям.

Значит, хоть и мужеложец есть он, но его слова, обращённые до свадьбы за четыре дня всего ко Сабиниусам Фромицию и Веронию, когда уложил безумного сводного брата на своё ложе, оказались правдивыми. Хватало мужеской силы Господина дома не только на ничего почти не евшего, пригорюнившегося отчего-то брата - бастарда, и ведь место его за столом соответствует его же положению в семье Снепиусов, вельми высокому, хоть он и полукровка, о котором ходят слухи…

А ну их к демонам в яйца, да к ламиям в вагину, эти слухи о словно бы господстве худородного бастарда над самими Стихиями, о коих, оказывается, даже не все Сабиниусы - кудесники знали.

К услугам всех - Господ и гостей есть же прекрасно сложенные, с приятными мягкими формами, красивые черноокие рабыни, совсем ещё молодые, верно, приведённые воинами дома Снепиусов из недавнего, месяца девятого окончания, последнего в этом году, дальнего, трудного похода.

Квотриус поднялся с подушек и, посмотрев на Северуса зовущим взглядом, собрался, как всегда, покинуть оргию, но брат не обратил на полукровку внимания и не пошёл за ним почему-то, и бастард ушёл, печальный, в одиночестве.

Вслед за ним так же поступил и гость - тот ушёл с явно выраженным ужасом на лице. Они оба, такие разные и внешне, и по происхождению, отчего-то чурались начавшейся оргии, да и сам молодожён не спешил заваливать супругу свою молодую на мягкие подушки, отдаваясь любови законной, освящённой богами милостивыми ко всем любящим.

А Снейп просто занялся тем, что внимательно наблюдал за совокупляющимися парами. Он старался отчего-то - ему захотелось этого - на всю жизнь запечатлеть в мозгу их действия, грубые до предела, такие, что почти насилием можно было назвать учиняемое мужчинами над его рабынями, и всё больше насилия выплёскивалось из пьяных в жопотищу, одичавших в миг высокорожденных патрициев и обоих пиктов - на сей раз долго воздерживавшийся, как казалось Северусу, целомудренный Фунна, присоединился к оргии, нещатно насилуя «самку гвасинг», на вид даже постарше его, почти старуху - лучшего «экземпляра женщины» ему не досталось.

Северус быстро насмотрелся на живую порнографию, столь неприглядную и гнусную, так непохожую на их ласки и соития с Квотриусом, полные истинной любви, но не похоти, грубой, почти звериной, какую он наблюдал около получаса… или нежные, хоть и полные страсти, поцелуи с Гарри в его маленькой спальне наверху. Особенно нежен был их прилюдный, незабываемый поцелуй сегодняшним раннмим утром. («Да поцелуй меня Дементор в Мерлина, в душу, в мать!»).

Опять Снейп вспомнил о том, на самом деле глупом, неожиданном для них обоих поцелуе под тяжёлым взглядом разобиженногор Квотриуса. Он понял, что на пиру во все глаза при свидетелях пялился на своего «драгоценного гостя». Что остальные увидели в его взгляде, если вообще обратили на него внимание? Вожделение, страсть, похоть или… любовь, любовь истинную, но не находящую положенного выхода?

Хватит раздумывать, пора прекращать безобразие, Северус вдоволь насмотрелся на ромейские игрища на застольных подушках, а то, вон, одна из девчушек аж губу закусила, так ей больно, но даже не стонет, вот молодец.

Он, не медля, встал, громко хлопнув три раза в ладоши, чтобы быть услышанным увлёкшимися самцами. Это был традиционный знак объявления окончания семейного пира в доме Снепиусов да и в любом высокорожденном семействе.