GrayOwl - Партизаны Подпольной Луны

• Название: Партизаны Подпольной Луны
• Автор: GrayOwl
• Жанр: Эротика

---

- Нет, наверное, я неправ. Ему же было в ту ночь тоже больно!.. Нет, Сев, ему было… хорошо, вспомни только его торжествующее выражение лица, когда ты… резал его.

Тогда почему Гарри сменил тактику и на этот раз отказался от кровавой оргии? Чтобы завлечь меня? Становится понятно, почему он проигнорировал меня, графа - полукровке, предложенного ему в абсолютное пользование, если можно так сказать. Он просто не удержался бы и снова порезал меня.

- А интересно, откуда у него, нежного юноши, знание о различных позах? Потом, в… следующий раз обязательно выясню. Ведь он же говорил, что только один раз видел милующуюся парочку юных геев в школе…

И где? В моих подземельях! Вот подонки, не нашли себе другого места, мерзавцы, гадёныши! Ох и злой же я вернусь!

… Если вообще вернусь…

- Ты снова не со мною, о переменчивый мой, пронизывающий до костей северный ветер, - напомнил о себе истосковавшийся Квотриус.

- Прости, о, прости, мой Квотриус, счастье всей жизни моей! Я… Я просто задумался о… неважно, сейчас всё неважно. Главное - здесь ты, со мною, не покинул меня, несмотря на измену мою тебе.

Эту гнусную, жалкую пародию на любовь! Слышишь, Гарольдус? Я к тебе обращаюсь! Ты… ты оскорбил меня в лучших чувствах!

Снейп возопил и даже кулаком о перила ударил от переполнявшего его осознания, что от его… столь щедрого предложения негодный мальчишка нагло отказался.

А «негодный мальчишка» в это время тихо подвывал, уткнувшись рассопливившимся от холода носом в подголовный валик, и горько рыдал, укрывшись с головою валяным покрывалом от того, что он не посмел… не осмелился… не умел… не знал, как… это делается. Ведь видел-то он только две чёрные тени в тёмнейшем месте подземелий, да слышал звуки, чавкающие и противные, поднявшие в нём волну омерзения их действиями, и только-то.

… - Да поговорим мы о походе позже! Пойдём, пойдём ко мне, я… так заласкаю тебя! Сердце моё живое у тебя в ладонях бьётся, стонет, молит о пощаде, дабы возвернул ты его в грудь мою. Делай со мною всё, что захочешь, хоть пуго порежь многажды, но будь со мной… сейчас. Так истомился я, покуда был ты с Гарольдусом, вот, смотри.

Квотриус показал сбитые в кровь костяшки пальцев и ссадину на лбу. Значит, бился, сначала руками, а потом и головой. Совсем, как… Гарри… тогда, в тот день церемониального, ответного пиршества семейства Снепиусов впосле свадьбы, переросшего в отвратительную оргию.

- Идём, идём к тебе, мой Квотриус, основа основ моих, идём, но всё будет так, как захочешь ты, мой единственный, родной.

- А как же твоя любовь к Гарольдусу?

- О, она куда-то испарилась, то есть, исчезла. Попросту говоря, её сдуло вместе с невинностью парня.

Северус нарочито говорил на народной латыни… Так ему было почти не больно сознаваться в этом и перед самим собой, и перед Квотриусом.

- Только тебя люблю я по-настоящему. Ты - моя первая и, должно быть, последняя любовь.

- А как же одинокий друг твой… там, во времени твоём?

Да будет благословение моё на соединение твоё любовное с ним, дабы не одиноки были вы оба, - произнёс брат торжественно.

- Но… не люблю я его, как мужчина мужчину. Только, как друга.

- Подружись же с ним теснее. Пусть у вас не будет любови истинной, но будет что-то вроде любви - дружбы.

- Да, верняк, что так и получится. Не век же мне вековать в одиночестве. Я теперь и представить себе не могу себя одного… там.

Глава 38.

Северус снова перешёл на вульгарную латынь, но на этот раз Квотриуса она почти не смущала, разве только чуть-чуть, по уже въевшейся привычке, что так говорят простые граждане - плебеусы. Высокорожденным же патрициям, каковым был Северус, и вообще Господам негоже говорить на языке черни.

- Но пускай его, значит, так легче говорить прекрасному моему, но несчастному брату, мне о горестях своих.

Милосердные боги! Как же он красив сейчас! И, хоть глаза его не светятся, как обычно, серебром, но взгляд их обволакивает, словно плотная заморская, тяжёлая, чёрная с золотыми узорами, парча.

- Как прекрасен весь - весь! - облик его, сребряноликий, а сам он таковой тонкий, словно осинка молодая! Да и вновь мой Северус выглядит ещё более помолодевшим. Неужли сие есть волшебство Гарольдуса? Кажется, брату моему возлюбленному паче жизни сейчас лет семнадцать, и ни годом боле.

И в эту ночь полнолуния будем мы принадлежать друг другу, словно бы и нет на свете Гарольдуса, ведь сказал же Северус, светоч жизни моей, цветок мой солнечный, источающий ароматы летние трав луговых спелых, с колосьями налитыми, и цветов всех, что растут на Альбионе, словно бы собранных вместе, на едином преобширном лугу, и зелени дерев, ещё не утомлённых зноем, что не любит он больше драгоценного гос…

- О, полнолуние! Будь ты проклято семь раз! Нельзя нам с братом любить друг друга, когда лик Селены полон! Придётся ждать сумерек утренних, но брат же уйдёт, как обычно, к супруге своей, дабы поспать и проснуться рядом с нею, чреватою, и была спокойна и она, и утроба её.

Мне же остаётся только ждать обычного, тёмного утра. Да будет ли тёмным оно, раз на небесах ни облачка нет?! Затянется ли лик Сола Всесветлого, дары земли производящего с позволения Юпитера - Громовержца, благословенными облаками, дабы можно нам было сойтись в любови необъятной, такой, что жить я без Северуса, северного ветра моего, уж не могу вовсе?.. Печалуюсь я, когда ревность овладевает естеством моим, слишком сильно.

- Не печалуйся так, брат мой Квотриус, звезда моя нездешняя, неотмирная, неведомо, из созвездия коего, что Селена показывает свой лик сейчас.

А давай наплюём на её наглую светящуюся, когда не нужно рожу, и приступим друг к другу! - прочитав мысли Квотриуса глаза в глаза, как обычно, сказал Северус.

- А давай!

Квотриус, раззадорившись, тоже ответил на языке черни. О, он мог бы, если бы умел, сказать сии благословенные слова на языке даже варваров диких, лишь бы Северус не отказался от стремления своего быть с ним.

… Ремус открыл подслеповатые из-за крови, коркой засохшей на лице, глаза и посмотрел в единственно доступном ему направлении - прямо перед собой. Там была Луна, вся в белом, словно невеста во время Венчания.

- Ремус, как ты? Я не хотела тревожить твой сон, но сейчас отлевитирую тебя в ванну с целебными равами. Я, едва лишь увидев тебя в первый раз, поняла, какие тебе понадобятся. Да и стремление моё… Одним, словом, она уже готова, надо только подогреть воду. Ещё раз.

- Я же… убил себя. Я знаю это потому, что был в Междумирье, не как гость, а как призванный в Посмертие.

- Я… Я… В общем, я вернула тебя к жизни. Ты так устал - ещё бы, спать с девственницей, да ещё когда сам еле жив. Но у тебя получилось, мой родной. Мне даже почти не было больно, а потом… Потом стало необычайно хорошо. Ты такой… сильный, что сумел после дефлорации доставить мне… как же это, а, оргазм.

- Жаль, ты не зачал мне дитя. Мальчика ли, девочку - дитя осталось бы мне, как напоминание об этой незабываемой ночи. Я же знаю, что в… нормальном состоянии ты не пошёл бы на… такой шаг. И я так и осталась бы девственницей навсегда или… до следующей Полной Луны. Больше ждать я не могла.

- Но, Луна! Как могла ты доверить свою невинность грязному, окровавленному, имеющего «миленького дружка», да и бездушно…

- Есть у тебя душа, Ремус, возлюбленный мой первый и единственный. Знаю я это и не спрашивай, откуда. Просто знаю. Если хочешь, то поверю я в твоё, чуть было не состоявшееся Большое Путешествие, в какое попал, к примеру прежний господин Директор Альбус Дамблдор. Вот его было уже не спасти - он же не оборотень, для которого любящая, невинная девица есть всё - и лекарство от ликантропии, и средство возвращения из уже начавшегося пути в Посмертие.

- Но… я даже не помню ничего… этого, Луна! Разве не обидно тебе?

- Это я наложила на тебя заклинание Частичного Забвения, чтобы не смущаться самой впредь, видя тебя, как своего начальника.

- И как ты вообще так быстро обернулась? Я имею в виду малое, должно быть, время между первым твоим появлением, как призрака, но с присущим тебе… тогда запахом в запертой, вообще-то, на самые сильные Запирающия заклинания, комнате и вторым, когда я порвал себе к зелёным ебеням… О, о, прошу прощения… На кусманчики. Маленькие такие, неаппетитные.

- Ты порвал себя не на кусманчики, как ты выражаешься.

Луна произнесла это, только лишь отлевитировав голого Ремуса в нежную, тёплую, приятно пахнущую ароматными травами, ванну. Она пошептала над водой, и тотчас жжение в ранах, нанесённых самому себе Ремусом, усилилось - травы начали производить свою исцеляющую работу, но Люпину стало неловко под пристальным взглядом мисс Лавгуд, устремлённого с каким-то потаённым желанием, на него, нагого.

Бывший, да, теперь уже бывший оборотень быстро нырнул в желтовато-зелёную воду и омыл себе лицо. Потом, вынырнув, с радостью понял, что очень хочет поиграться с миленьким. И так ему этого захотелось, что он уж и не знал, как попросить мисс Лавгуд, на которой он, как честный человек, должен будет теперь жениться, сходить в его спальню за милым сердцу и… жопе другом.