Богдан Сушинский - Саблями крещенные

• Название: Саблями крещенные
• Автор: Богдан Сушинский
• Жанр: О войне

Последние бои во имя Франции казаки ведут уже тогда, когда сама Франция оказалась на грани гражданской войны из-за осложнившейся борьбы за власть между принцем Конде и его сторонниками с одной стороны, и кардиналом Мазарини и Анной Австрийской – с другой. Еще больше обостряется ситуация, когда в дела Парижа в лице папского нунция Барберини вмешивается Ватикан…

Но завершается Тридцатилетняя война, а следовательно, заканчивается и французский поход казаков, остатки которых князь Гяур приводит в Украину, чтобы сразу же включиться в гражданскую войну в Речи Посполитой.

Сюжетно этот роман является продолжением романа «Костры Фламандии».

---

– Так, значит, он армянин? – мрачно смотрел себе под ноги король, размышляя уже о чем-то своем. – Это заставляет по-иному взглянуть на его соперничество с Хмельницким и на наш выбор. Если только ваши сведения верны.

– Никаких сомнений. Сведения о нем получены от моего тайного советника.

– То есть от Коронного Карлика, – скептически ухмыльнулся король.

– Простите, ваше величество, но я привык воспринимать его всерьез. Он сам приучил меня к этому.

– Не смею возражать. Тем более – сомневаться, – все с той же саркастической улыбкой повинился король. – Вездесущ ваш Коронный Карлик, признаю: вездесущ…

– Он обязан быть таким.

– Как давно этот Барабаш обитает в Запорожье? – вдруг несколько раздраженно поинтересовался король.

– Он был похищен казаками еще в детстве. Во время одного из походов. Так на Сечи и вырос. Но дело не в этом…

– В этом – тоже, – перебил его король. – Тут все нужно учитывать, буквально все. Итак, вы считаете, что булава должна быть вручена именно этому полковнику?

– Нет. Зачем торопиться?

Брови короля стремительно поползли вверх, розовато-кровянистые глаза рванулись из орбит.

– Кому же?

– Хмельницкому.

– Потому что этого требую я?

– Потому что в Украине нам нужен воин, а не ревностный блюститель указов Его Величества. Прежде всего, воин. Ибо никто еще в казачьей стороне не сумел добыть себе ни славы, ни авторитета чтением королевских привилегий. До сих пор их добывали только саблей, только мудростью полководца.

На том берегу показался разъезд гусар, осматривавших окрестные заросли и овраги. Даже здесь, в центре Польши, никто не мог полагаться на абсолютную безопасность монарха.

– Теперь вы понимаете, почему я решил, что поехать в Украину должны именно вы? – решительно поднялся король.

– Начинаю понимать, – скромно подтвердил Оссолинский, медленно поднимаясь вслед за монархом. Он был единственным, кому в присутствии короля позволялось сидеть, но не в тех ситуациях, когда он вставал.

– Это услуга не только мне, но и всей Речи Посполитой.

– Всякая услуга королю является услугой Речи Посполитой, – вежливо подправил его канцлер. – Именно поэтому, с вашего позволения, я оставлю вас сейчас же.

Король многозначительно помолчал и, вместо прощальных слов, произнес:

– Жду вас с вестями из Украины, князь.

11

Картина, которую Мазарини застал в рабочем кабинете королевы, вполне соответствовала всему тому, что происходило в «овдовевшем» французском королевстве после смерти Людовика XIII. Королева нервно металась между окном и воинственной, закованной в латы статуей рыцаря, а живой рыцарь, вальяжно развалясь, сидел в кресле – и это в присутствии королевы! – и мрачно цедил вино из огромного серебряного кубка, удерживать в руке который было ничуть не легче, чем тяжелую провансальскую алебарду.

– Похоже, мы опять куда-то наступаем, Ваше Величество? – обратился Мазарини к королеве. На низеньком столике стояли еще два кубка, и кардинал, не раздумывая, взял один из них. – Королевский двор не поспевает за обозом уходящих за Пиренеи испанских легионеров?

Шутка была вызывающе опасной. Мазарини почувствовал это еще до того, как успел высказать ее до конца. Однако с первой же минуты дал понять принцу, что тот – всего лишь главнокомандующий, которого назначает, как, впрочем, и увольняет, королева. Именем младенствующего короля, естественно. Причем делает это не без одобрения первого министра. И что в этой войне принц, как главнокомандующий, никакого повода для восхищения своими полководческими способностями не дал.

Королева почти с ужасом взглянула вначале на первого министра, затем на усталое, землисто-серое лицо молодого полководца, и, раздраженно покачав головой, как бы говоря, что все это уже становится невыносимым, опустилась в свое высокое, обитое малиновым бархатом кресло.

– Садитесь, мессир кардинал, – сдержанно предложила она, глядя при этом прямо перед собой, возможно, на покоящийся на противоположной стене и скрытый в полумраке портрет Людовика XIII.

«На ее месте я все же заставил бы принца, как и первого министра, выслушивать меня стоя», – отметил про себя Мазарини, что, однако, не помешало ему сесть в одно из кресел. В конце концов, здесь не тронный зал, а рабочий кабинет. Существуют места, в которых королева объявляет свою королевскую, государственную волю, но ведь существуют и места, в которых эту же государственную волю вначале объявляют самой королеве.

– Мы слушаем вас, принц, – обратилась Анна Австрийская к главнокомандующему.

Де Конде умиленно посмотрел на королеву, и так, с кубком в руке, поднялся, словно собирался произнести тост.

– Я знаю, Ваше Величество, что вы и ваш первый министр сейчас будете говорить о бедности казны, волнениях крестьян и ремесленников, стонущих под бременем налогов…

– Простите, мессир, но мы сами прекрасно сможем высказать все, что считаем нужным, – поднялся Мазарини. Теперь их разделял стол. Но куда больше этого стола – взаимная, скорее ироничная, нежели злая, неприязнь. – Мало того, я могу сказать даже то, что собираетесь сказать вы. Вам опять нужны войска. Причем немедленно, и как можно больше.

Принц пригладил жиденькие русеющие усы и самодовольно ухмыльнулся.

– Вы абсолютно правы, мессир. Нужны войска. И как можно скорее. Лучше всего – нанять их в Польше, из числа казаков. Наемники под командованием полковников Сирко и Гяура показали себя истинными воинами.

– И сколько же нужно таких воинов, чтобы однажды вы явились сюда не просить солдат, а доложить, что Испания запросила мира или, по крайней мере, жаждет переговоров? – поинтересовалась королева, перебирая гроздья массивного, окаймляющего всю ее пышную грудь жемчужного колье, словно четки.

– Простите, Ваше Величество, вы не совсем верно истолковываете ход войны, – поучительно молвил принц, приняв аристократическую позу. Так, высоко подняв кубок с остатками вина, он смахивал на придворного поэта, решившего осчастливить королеву очередным благостишием. – Сейчас речь должна идти не о разгроме врага, а о том, как бы нам самим не оказаться разгромленными. Армия истощена так же, как и сама страна. Это понятно сейчас каждому офицеру.

– О, да, офицерам это понятно, – охотно признал Мазарини. – Любому вашему офицеру, мессир, все становится ясно значительно раньше и основательнее, чем любому из министров Франции. Не говоря уже о первом министре. В этом сила нашей армии. Будь ваши офицеры столь же прозорливы в делах военных, Франция уже давно чувствовала бы себя владычицей мира.

– Господа, господа! – с томным недовольством вмешалась королева, опасаясь, как бы их острый разговор не завершился более серьезной ссорой. Впрочем, сколько она помнит, беседы принца и кардинала всегда велись в подобном ключе, но в подобном же ключе иронического невосприятия друг друга они и завершались. – Давайте вместе думать над тем, что в данной ситуации стоит предпринять. Иначе думать об этом за нас начнут другие.

Эта знакомая обоим государственным мужам фраза стала уже почти традиционной для королевы, тем не менее именно она всякий раз приводила их в чувство.

– Вы правы, Ваше Величество, – мгновенно подхватил ее мысль Мазарини. – Думать должны мы. И в?!от вам первая неувядаемо-свежая мысль. Если вы, господин главнокомандующий, осознаете, что войну не то что невозможно выиграть, но невозможно даже завершить на более или менее приемлемых условиях перемирия, тогда почему вы просите у Ее Величества солдат, а не мира?

– Потому что я – главнокомандующий войсками Франции, а не временный поверенный в Испании.

– Но главнокомандующий, который категорически утверждает, что в этой войне его армия победить не способна. Что, однако, не мешает ему требовать все новые и новые полки.

– Без которых не способен победить ни один полководец мира, будь он хоть трижды Великим Моголом! [8] – пафосно парировал принц де Конде.

Королева и кардинал молниеносно обменялись взглядами. При этом лицо Мазарини озарила улыбка, предвещающая очередное коварство. В то время как взгляд королевы буквально умолял: «Уймитесь, кардинал! Не то время сейчас, чтобы затевать ссору со всем родом Бурбонов! Или хотя бы объясните, к чему клоните».

– Присядьте, господа, и давайте все спокойно обсудим.

Из вежливости Мазарини позволил главнокомандующему опуститься в кресло первым. Заметив при этом, что и в венское кресло он плюхается, как в седло.

– До меня доходят слухи, что в каждом бою казаки действительно сражаются, подобно последним защитникам крепости, осажденной сарацинами. Особенно это касается полковника Гяура и степных рыцарей. Это так?

Принц прекрасно понимал, что вопрос был задан Мазарини исключительно в знак примирения. Столь же спокойный и ни к чему не обязывающий ответ помог бы им всем троим вернуться к тому, ради чего они здесь собрались.