Филип Шенон - Анатомия убийства. Гибель Джона Кеннеди. Тайны расследования

• Название: Анатомия убийства. Гибель Джона Кеннеди. Тайны расследования
• Автор: Филип Шенон
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-17-079777-6

В 2008 году Филипу Шенону, корреспонденту The New York Times в Вашингтоне позвонил один из тех, кто в 1963 году работал штатным юристом комиссии по расследованию убийства президента Кеннеди. «Вы должны рассказать нашу историю, – сказал этот человек. – Мы уже немолоды, но еще живы многие из тех, кто работал в комиссии Уоррена, и, возможно, для нас это последний шанс рассказать о том, что происходило на самом деле». Пять лет Шенон разговаривал с участниками расследования, с теми, кто так или иначе был к нему причастен, и понял, что множество свидетельств, имевших отношение к делу об убийстве президента, было скрыто или уничтожено ФБР, ЦРУ и другими государственными структурами.

---

В сферу ответственности Спектера также входило медицинское заключение, в том числе анализ результатов вскрытия в Медицинском центре ВМФ в Бетесде. Определение источника пуль – предположительно винтовки Освальда – осталось предметом расследования Болла и Белина. Что касается научной оценки использованного оружия, «мы решили, что полет пули будет разграничительной чертой», рассказывал Спектер. «Время до выхода пули из ствола было сферой ответственности Болла и Белина. Моя ответственность начиналась с момента, когда пуля настигала президента».

В первые дни расследования все трое были поглощены чтением. Болл и Белин потратили почти месяц на ознакомление с документами из Далласа, подготовленными ФБР и Секретной службой президента. Белин – совершенно неутомимый человек – завел систему карточек, которая позволяла проводить перекрестное сопоставление данных из разных агентств, «так что мы не должны были ничего читать дважды», рассказывал Болл.

Всех троих поражала уверенность ФБР в количестве и последовательности произведенных на Дили-Плаза выстрелов, в особенности потому, что, с их точки зрения, баллистические сведения были весьма противоречивы. Согласно ФБР, Освальд сделал три выстрела: первый попал президенту в верхнюю часть спины или нижний шейный отдел, второй поразил Коннелли, а третий попал президенту в голову, нанеся смертельную рану. Однако в отчетах ФБР не говорилось, каким образом все это было установлено.

В конце коридора в здании Организации ветеранов зарубежных войн Норман Редлик занимался подготовкой допроса Марины Освальд, с одержимостью исследуя факт за фактом. Он придумал сотни вопросов, которые можно было адресовать вдове Освальда. Он подготовил гигантскую диаграмму, на которой в хронологической последовательности были отмечены все значительные события ее жизни, от рождения в северном русском городе Молотовске6 17 июля 1941 года вплоть до момента покушения на президента в Далласе. Он составил списки вопросов, которые можно было ей задать по поводу главных событий двадцати двух лет ее жизни, разбив их на подгруппы, основанные на сведениях, полученных от нее другими следователями. Марину Освальд можно было поймать на слове в отношении всего того, что она уже рассказала ФБР и Секретной службе президента, а также того, что о ней говорили другие8.

По этим вопросам было видно: Редлик подозревал, что Марина была не той невинной, всеми покинутой молодой женщиной, какой пыталась казаться. Он считал, что она могла быть неким тайным агентом русских: возможно, она завербовала мужа для шпионской деятельности на Советский Союз или же обманула ничего не подозревающего Освальда, чтобы он вывез ее в США с некой злонамеренной целью. «Если Ли был столь же неприятным типом в России, как и в США, трудно понять, что заставило Марину бросить семью и друзей, чтобы отправиться в чужую страну с таким неуравновешенным мужем, – писал Редлик на одном из листков с вопросами. – Я уверен, что мы должны попытаться понять, действительно ли Марина – простая “крестьянская” девушка, как о ней все думают».

Он хотел проверить на прочность тот образ Марины, который пыталась создать она сама, – «несчастная жена, которая пыталась помочь этому неуравновешенному человеку». У ФБР и Секретной службы сложился совсем иной ее портрет: эмоционально черствая, холодная, она пренебрежительно отзывалась о муже в его присутствии и в присутствии друзей – вплоть до замечаний о его сексуальной состоятельности. Редлик выделил вопросы об отношениях Марины с Рут Пейн. «Неоднократно высказывались мнения о том, что роль госпожи Пейн во всей этой истории была далеко не безобидной», – писал он, поясняя, что подозрения эти возникли отчасти потому, что родители Пейна были связаны с «радикальными» левыми политиками. Отец Майкла Пейна был заметной фигурой в Социалистической рабочей партии США.

Рэнкин и Редлик предложили другим юристам комиссии из сотрудников штата, придумать вопросы для Марины Освальд, и некоторые из них составили длинные списки. В служебной записке, приложенной к его списку, Спектер рекомендовал в первую очередь задать все ключевые вопросы, касающиеся ее мужа и убийства, поскольку другого шанса может не быть; он опасался, что ее тоже могут убить. «Она сама может стать объектом грязных игр, если кто-нибудь захочет заставить ее замолчать, чтобы что-то скрыть», – предупреждал Спектер. Если заговор привел к смерти президента и подозреваемого убийцы, говорил он, жизнь Марины также может быть в опасности9.

При всей амбициозности молодых юристов некоторые из них, к их удивлению, прекрасно сработались. А некоторые на всю жизнь остались близкими друзьями. «Почти каждый день мы бывали в кабинетах друг у друга, узнавали новые факты, спорили, обсуждали предварительные выводы или новые находки следствия», – вспоминал Белин. Часто юристы ходили вместе обедать в кафетерий национальной штаб-квартиры Объединенной методистской церкви, что располагалась в двух кварталах от офиса комиссии. Иногда они выходили вместе поужинать в ближайшие рестораны, что, по воспоминаниям Спектера, превращалось в «оперативные совещания» о ходе расследования.

Уоррен попросил директора Национального архива Уэйна Гровера порекомендовать ему историка для работы в комиссии, на что Гровер ответил, что лучшие историки выходят из стен Министерства обороны. Он порекомендовал двух историков из Пентагона, одного из армии, другого из ВВС. После собеседования Рэнкин посоветовал остановиться на кандидатуре историка из ВВС, 45-летнего Альфреда Голдберга, который умел шутить с самым невозмутимым видом и обладал чутьем репортера. Голдберг начинал как военный историк еще во время службы в армии в Европе в годы Второй мировой войны, а позднее получил докторскую степень по истории в Университете Джона Хопкинса10.

На встречу с Уорреном его пригласили в палаты Верховного суда. Судья Уоррен показался ему «очень легким в общении, дружелюбным и приятным человеком». «Я спросил его: зачем вам понадобился историк? – вспоминал Голдберг. – И он ответил мне, цитирую его слова абсолютно точно: “Не доверяю я всем этим юристам”».

Голдберг предполагал, что Уоррен попросит его написать историю комиссии и что в его обязанности будет входить документирование ее работы. Но Уоррен ждал от него другого. Он хотел, чтобы обстоятельства убийства были изложены под углом зрения историка, который выступил бы как автор и редактор заключительного отчета комиссии. Председатель Верховного суда хотел, чтобы отчет был чем-то большим, чем бесстрастное юридическое заключение.

Голдбергу выделили кабинет на четвертом этаже здания ветеранов, примыкающий к кабинету двух старших налоговых инспекторов, которые пытались восстановить картину всех финансовых поступлений Освальда. Голдберг пришел в восторг от их работы. Налоговые инспекторы Эдвард Конрой и Джон О’Брайан с большим воодушевлением объяснили Голдбергу стоящие перед ними задачи. Они пытались обнаружить хоть какие-то доказательства того, что Освальд получал деньги от иностранных агентов или группы заговорщиков. Голдберг утверждал, что, если бы Освальд потратил хотя бы на цент больше, чем заработал на разных поденных работах, Конрой и О’Брайан смогли бы это установить. Теперь Голдберг понимал, почему у налогоплательщиков были все основания опасаться инспекции из Налогового управления. «У них были чеки Освальда из бакалейной лавки, у них было все, – вспоминал он. – Это потрясающе».

Другие сотрудники комиссии оказали Голдбергу менее радушный прием. «Многие юристы косо смотрели на участие в расследовании человека без юридической подготовки», – рассказывал он. В особенности холоден с ним был Редлик, который сам планировал быть главным автором и редактором заключительного отчета и крайне негативно отнесся к вторжению на свою территорию. «У меня сложилось такое впечатление, что он старается держать меня на расстоянии, – рассказывал Голдберг. – Порой он вел себя высокомерно и бесцеремонно».

И, наконец, была грозная секретарша Рэнкина, Джулия Айде, которая работала на него в Министерстве юстиции. Айде считала себя защитой и опорой своего босса. «С ней было крайне непросто, – вспоминал Голдберг. – Как только я осознал степень ее влиятельности, я старался не становиться у нее на пути».

Но Айде была умна и трудолюбива, чего нельзя было сказать о многих других секретарях комиссии, которых направили туда из разных правительственных учреждений. Многих прислали из Пентагона, где было огромное количество секретарей, имевших форму доступа к секретной информации. Многим юристам комиссии казалось, что Министерство обороны и другие учреждения поспешили воспользоваться случаем избавиться от худших своих работников. Некоторые из них с трудом печатали на машинке. «Они были совершенно некомпетентны, настоящие отбросы», – вспоминал Слосон11.