Бенгт Даниельссон - На «Баунти» в Южные моря

• Название: На «Баунти» в Южные моря
• Автор: Бенгт Даниельссон
• Издательство: Наука
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1966

Хроника мореплавании в Тихом океане изобилует захватывающими эпизодами, удивительными и нередко драматическими приключениями. Но в этой летописи история путешествия английского судна «Баунти» представляет собой, пожалуй, самую яркую страницу. Здесь нет необходимости излагать ход событий: читатель найдет превосходный рассказ об этом плавании в предлагаемой книге.

---

Более существенны, но, к сожалению, менее подробно отражены в документах психологические конфликты, происходившие на борту в это время. Очевидно, Блай никак не мог забыть инциденты в бухте Эдвенчер, и они настолько испортили ему настроение, что он не переставал изводить своих подчиненных, особенно за обедом, когда офицеры и младшие офицеры, согласно обычаю, поочередно сидели за столом командира. Особенно уязвимым оказался Фраер, который под конец месяца отказался впредь обедать с Блаем.

Следующей жертвой «немирного сосуществования» на борту оказался доктор Хагген; он был приравнен к младшим офицерам и тоже регулярно ел с Блаем. Благодаря заботе командира о здоровье личного состава Хаггену было почти нечего делать. Но во время стоянки в бухте Эдвенчер один из матросов пожаловался на «легкое недомогание» (в действительности он страдал астмой). Хагген тотчас сделал ему кровопускание; после этого своеобразного лечения у Валентайна (как звали злополучного больного) воспалилась рука. Вскоре у него поднялась температура, началось удушье, и в конце сентября Хагген пустил в ход универсальное средство номер два: налепил на  тощую грудь пациента горчичники. Блая привели в ярость не эти варварские методы лечения, которые широко применялись в восемнадцатом веке, а то, что Хагген ежедневно докладывал, будто больной поправляется. Только 6 октября, когда Валентайн был при смерти, Блай от одного из младших офицеров узнал правду. Бедняге Валентайну это не помогло, он был уже обречен и вскоре скончался, но Блай справедливо решил, что Хагген проявил крайнюю небрежность, и как следует отчитал его. Хагген счел себя обиженным и тоже отказался есть с Блаем. С тех пор его не видели на палубе, да ему и при желании было бы трудно подняться туда, ибо после описанного происшествия он стал нить больше прежнего.

А вскоре дошло до столкновения и между Блаем и Фраером. 9 октября Блай по заведенному порядку послал с писарем Сэмюэлем бухгалтерские книги на подпись Фраеру. Вместо того чтобы сразу же подписать расходы за август и сентябрь, Фраер отослал писаря обратно с заранее составленной бумагой, требуя, чтобы Блай сначала заверил ее. Это было рекомендательное письмо, в котором весьма похвально говорилось о Фраере, утверждалось, что он «не совершил никаких проступков» за время службы на «Баунти». Многие хулители Блая объясняют странный поступок Фраера тем, что тот подозревал своего начальника в мошенничестве. Но попытка Фраера обелить себя заставляет предполагать, что у него самого совесть была нечиста. Так или иначе, Блай не дал себя запугать, а вызвал штурмана и очень выразительно высказал свое мнение об этой наглой попытке шантажа. Фраер опять отказался подписывать книги, повернулся и вышел. Блай ни секунды не колебался, как поступить. Он тотчас собрал команду, достал морской устав и прочитал вслух избранные места — те, где говорилось о страшных наказаниях за неповиновение. Затем он положил бухгалтерские книги на стол перед Фраером и приказал ему либо тут же подписать их, либо письменно обосновать свой отказ. Если Фраер действительно хотел уличить Блая в злоупотреблениях, ему представился удобный случай сделать это. Но он предпочел без дальнейших возражений поставить свою подпись. Блай указывает в судовом журнале, что он сразу простил Фраера. К сожалению, Фраер его не простил; начиная с этого дня он обращался к командиру «Баунти» только по делам службы, да и то при самой крайней необходимости.

В это время «Баунти» был уже юго-восточнее Таити, пришло время поворачивать на север (подойти к острову на парусах с запада нельзя было из-за полосы восточных пассатов между Южным тропиком и экватором). Хотя с каждым днем становилось теплее и Блай по-прежнему ревностно следил за питанием и моционом, моряки все чаще жаловались на слабость, боль в мышцах, сыпь. В конце концов Хагген выбрался на палубу и определил, что у них цинга, причем объявил и себя больным. Блай воспринял такой диагноз как личное оскорбление. Он был твердо уверен, что цинга — болезнь прошлого, возможная только при преступном пренебрежении со стороны командира корабля. Чтобы кто-нибудь на его корабле заболел цингой!.. Нет, это— ревматизм и крапивница, и точка! На всякий случай он все-таки прописал больным солидные дозы солодового экстракта и всем велел ежедневно пить купоросный эликсир — еще одно сомнительное патентованное средство того времени. Двое немедленно воспротивились: смутьян Перселл и доктор Хагген. Что до Перселла, то он пошел на попятный, когда Блай в наказание лишил его грога. А Хагген решил лечиться ромом и джином, принял чрезмерную дозу этого сильнодействующего лекарства и впал в беспамятство. Тут терпение Блая лопнуло, он распорядился конфисковать личный «погребок» Хаггена. Заодно он приказал произвести генеральную уборку в его каюте, и это оказалось делом «не только нелегким, но и препротивным».

Известно и неоднократно засвидетельствовано, что болезни, нарушения дисциплины и всяческие осложнения особенно учащаются в конце дальнего плавания. На «Баунти» все этому способствовало. Судно было маленькое, и, несмотря на нехватку людей, на борту царила страшная теснота. Многие члены команды были плохими моряками. Настроение Блая частенько оставляло желать лучшего. Плавание невероятно затянулось. Из-за скверной погоды переход потребовал от всех очень большого напряжения сил.

До сих пор железная воля Блая одолевала все препятствия, и он явно не сомневался, что и впредь сумеет справиться с трудностями. Но, как и все на борту, он не мог не ощущать растущей напряженности. Пора бы уже «Баунти» добраться до места назначения!

Глава третья Страдная пора

Точно определить долготу при тогдашних приборах было трудно, и Блай прибег к старому, испытанному способу, которым пользовались в своих плаваниях и таитяне. По широкой дуге он зашел с наветренной стороны Таити, пока не достиг нужной широты (ее было легче измерить), после чего направился к цели. Л в шестидесяти милях к востоку от Таити над морем на четыреста метров возвышался надежный ориентир — скалистый островок Меету.

В десять часов вечера 25 октября «Баунти» вышел на широту Месту и Таити, и рулевой получил приказ править строго на запад. Если Блай рассчитал верно, на рассвете следующего дня должен был показаться Меету. Он рассчитал верно — как обычно. Острые скалы появились над горизонтом в том самом месте, где предполагал Блай.

Меету (теперь его называют Меетиа или Мехетиа) был открыт одновременно с Таити англичанином Сэмюэлем Уоллисом за двадцать один год до этого; капитан Кук несколько раз проходил вдоль его южной стороны. Но никто еще не интересовался северным берегом — разумеется, Блай пошел туда. Его рвение было вознаграждено очень скудно; северная часть островка оказалась чуть ли не еще круче и пустыннее, чем южная.

Команда, у которой было совсем иное представление о жизни на полинезийских островах, разочарованно посмотрела на немногих островитян, прыгавших с камня на камень, и опять обратила нетерпеливые взгляды на горизонт.

Благодаря тому что Блай двумя днями раньше предусмотрительно конфисковал у Хаггена спиртное, лекарь успел протрезвиться и мог кое-как исполнять своп обязанности. Блай отлично понимал, о чем мечтают матросы, и предвидел, что они в общении с таитянскими женщинами «не проявят большой сдержанности», а потому велел своему костоправу (как он чаще всего величал Хаггена) незамедлительно всех обследовать. Лекарь подозрительно быстро справился с этим поручением и уверенно доложил, что все, включая цинготных, совершенно здоровы и не принесут на Таити никакой заразы. Не будем здесь выяснять, чем объяснялся оптимизм Хаггена — небрежностью или невежеством.

Затем Блай распорядился вывесить на бизань-мачте правила поведения. Вот они дословно:

«Правила, кои надлежит соблюдать всем лицам, находящимся на борту или принадлежащим к команде «Баунти», чтобы способствовать успешной закупке провианта и добрым отношениям с жителями островов Южных морей, куда бы ни зашел корабль.

1. Ни на островах Общества, ни на островах Дружбы никто не должен говорить, что Кук убит туземцами — вообще, что его нет в живых.

2. Никто не должен говорить, даже намекать на то, что цель нашего приезда — добыть побеги хлебного дерева, пока я сам не сообщу о своих планах вождям.

3. Долг каждого стремиться заслужить расположение и уважение туземцев, обращаться с ними приветливо, не применять насилия, если что-нибудь будет украдено; огонь открывать только для самообороны.

4. Все вахтенные обязаны следить за тем, чтобы не было украдено охраняемое ими оружие и инструмент; в случае пропажи будет произведен вычет полной стоимости из жалованья.

5. Никто не должен присваивать и продавать, прямо или косвенно, что-либо из судовых запасов.