Джудит Крэнц - Пока мы не встретимся вновь

• Название: Пока мы не встретимся вновь
• Автор: Джудит Крэнц
• Издательство: Вагриус, ЭКСМО
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-7027-0221-2

Две сестры, такие разные и в то же время похожие, от своей матери обе унаследовали красоту и страсть к авантюрам. Старшая пошла по стопам матери, выбрав яркую жизнь голливудской звезды, а младшая мечтает о небе и не представляет своей жизни без самолетов. До поры до времени она даже не подозревает, что летчик, которому она однажды спасла жизнь, станет ее судьбой.

Сестрам придется многое преодолеть, испытать любовь и измену, безумную страсть и горечь потерь прежде, чем они обретут то, ради чего стоит жить, и найдут свое счастье.

---

По субботам Дельфина и Марджи, прихватив заработанные деньги, отправлялись в лучшие магазины города, покупали себе новые платья и белье. Они чувствовали свое превосходство над девчонками из своего землячества, для которых приятно провести время означало пойти на футбол, а потом выпить фруктового пунша с ромом с группкой старшекурсников.

Подруги помогали друг другу, если случалось выпить лишнего; пробовали новые средства от похмелья и ничего не имели против смены партнеров, ибо считали, что все мужчины одинаковы. Они советовались по поводу новых причесок, обменивались новыми жаргонными словечками, делали друг другу педикюр, обсуждали поцелуи и ласки, и каждая предостерегала подругу от излишней доверчивости: мужчины иногда пытались зайти «слишком далеко», а они были «хорошими девочками» и берегли свою невинность.

Постоянной темой их разговоров и единственной стороной жизни, далекой от идеала, было то, что они — обыкновенные статистки в том спектакле, который разыгрывался каждую ночь в ресторанах и ночных клубах Голливуда. Увы, они не кинозвезды. Никто не пялил на них глаза и не просил автографов, хотя они были хорошенькими и модно одевались. Они чувствовали себя как рыбы в воде в мире, известном многим лишь по популярным журналам и вызывающим жадное любопытство публики, но одно дело, когда тебя узнает метрдотель в «Кокосовой роще», а другое, если тебя осаждает толпа поклонников и фотографов.

— Попытайся взглянуть на это иначе, — сказала Марджи. — Появись твое фото в газетах, родители посадили бы тебя на хлеб и воду.

— Мое фото могло бы появиться в газетах лишь в том случае, если бы я стала знаменитой, — возразила Дельфина, — и родители уже ничего не смогли бы с этим поделать.

Перед лицом столь неоспоримого довода обе замолчали. Среди их знакомых встречались актеры, но все они были заняты лишь в эпизодических ролях. Состоятельные мужчины, которые могли позволить себе приглашать их на танцы и в казино, были молодыми холостяками и занимались бизнесом; актеров терпели лишь потому, что те приводили с собой молодых восходящих звезд.

— Не унывай, Дельфина, — проговорила Марджи, вынимая из их тайника пятисотдолларовую пачку денег и деля ее на две равные части. — Кинозвездам приходится рано вставать, к тому же они вечно влюбляются или разочаровываются в любви, а это, согласись, совсем не то, что нужно тем, кто мечтает о красивой жизни. Послушай, не знаю, как тебе, но мне совершенно нечего надеть сегодня, и мы только теряем время, сидя здесь и чувствуя себя отвратительно потому, что ты не Лупи Велес, а я не Адриана Эймс. Или наоборот?

— Ну и вкус у тебя, Марджи! Ты — Мирна Лой, а я — Гарбо.

— Пошли, дорогая. Впереди интересный вечер. После ужина отправимся на пляж. В двенадцати милях от Санта-Моника-бэй недавно открылось новое плавучее казино, и там будет весь цвет общества. Дельфина! Хватит раздумывать… Пора по магазинам!

Фредди пришла на тренировку рано, но Макгир сделал ей знак, чтобы она подождала, пока он закончит разговор с посетителем. Фредди уже встречала этого человека. Свид Кастелли был постановщиком авиационных трюков в небольшой студии Дэвидсона на Пико. Он часто наезжал в Драй-Спрингс, чтобы посоветоваться с Маком относительно проблем, возникающих по ходу съемок очередного фильма об авиации времен мировой войны. Публика была от них без ума.

Когда в 1918 году мировая война закончилась, герою этой войны, Теренсу Макгиру, исполнилось уже двадцать два года. Он вернулся из Франции домой, твердо убежденный в том, что будущее гражданского транспорта принадлежит авиации. После ряда неудачных попыток создать небольшую авиакомпанию он обнаружил, что никто не собирается производить пассажирские самолеты, способные совершать дальние перелеты между крупными городами. Пассажиры довольствовались путешествиями по железной дороге.

Поэтому Макгиру пришлось смириться с действительностью и вложить все свои сбережения до последнего цента в «Кертисс-Дж. Н-4». Этот небольшой надежный самолет помог ему сводить концы с концами. Макгир работал на ярмарочных площадях. Посадочной полосой для его самолета служили поле для игры в бейсбол, рейстрек или даже выгон для скота. Продемонстрировав фигуры высшего пилотажа, он катал пассажиров, взимая по пять долларов с человека, но наступил момент, когда никто не давал за полет больше доллара. Лет через двадцать после первого полета братьев Райт интерес к авиации поубавился, прелесть новизны пропала. Ни армия, ни флот не были заинтересованы в развитии воздушных сил, и человеку, который не мыслил для себя никакого иного занятия, кроме пилотирования, не оставалось ничего другого, как отправиться в Голливуд и стать профессиональным пилотом, выполняющим авиационные трюки в кинофильмах.

Долгие годы он работал на студии «Фокс», где размещались штаб-квартиры пятнадцати кинокомпаний. Именно здесь очень высоко ценили его мужество, мастерство и молодость. Мак работал с такими же молодыми людьми, как и он, готовыми за сотню долларов заставить самолет пролететь вверх брюхом в нескольких дюймах от земли, а за полторы тысячи — взорвать самолет в воздухе, выбравшись из него. Ни один пилот-каскадер не мог заработать ни цента, не подвергая жизнь риску. Макгиру доводилось летать с Диком Грейсом, Чарлзом Стоффером, Фрэнком Кларком и Фрэнком Томиком; с Диком Кервудом и Дюком Грином; с Морисом Мерфи, Лео Ноумсом и Россом Куком. К 1930 году из десятков парней, ставших друзьями Макгира, остались в живых лишь несколько человек. Ни один из них не умер естественной смертью. Они проживали каждый день ярко и отважно умирали, словно по собственному выбору, молодыми.

Именно тогда, в начале нового десятилетия, осознав, что многие из его веселых и остроумных друзей проиграли схватку со смертью, Теренс Макгир открыл на свои сбережения летную школу.

Все зависело исключительно от везения. Все погибшие парни были первоклассными пилотами, и Теренс знал, что рано или поздно настанет и его черед. Ему посчастливилось остаться в живых после более чем трех дюжин тщательно подготовленных авиакатастроф, в которых он не раз ломал кости.

Возможно, он был не таким, как все, но ему хотелось заглянуть в будущее. Вместе с тем он никогда не смог бы расстаться с Голливудом. Отказавшись от выполнения авиационных трюков, он стал собирать самолеты устаревших моделей, неоднократно побывавшие в ремонте. Он сдавал напрокат киностудиям «Спады-220», немецкие «Фоккеры-Д.VII», английские «Кэмелы». На эти средства Мак содержал свою школу. Макгир так виртуозно ставил воздушные бои, что был нарасхват у киностудий, снимавших фильмы на военные темы. Все же он не стал бы отрицать, что скучал по старому доброму времени, по тем полным опасности и одновременно прекрасным дням.

Свид Кастелли, как и Мак, в прошлом летчик, выполнявший когда-то фигуры высшего пилотажа, имел теперь вид весьма преуспевающего служащего. Мак казался таким юным рядом с этим человеком в деловом костюме, а ведь они, скорее всего ровесники, — подумала Фредди. Казалось, Мак принадлежал к совершенно другому поколению, скорее к поколению Фредди, чем Кастелли.

Фредди заметила, что Мак ни капли не изменился с тех пор, как она впервые увидела его пять лет назад, когда ей было одиннадцать с половиной. Она спросила его тогда, сколько ему лет, потому что этим поинтересовалась ее мама. Ответив, что сорок, он объяснил, почему получилось, что он моложе ее отца, хотя они оба участники мировой войны. Набравшись смелости, она полюбопытствовала, женат ли он. Мак ответил, что у большинства летчиков, занимающихся высшим пилотажем, хватает ума оставаться холостыми, и, миновав брачный возраст, он будет слишком стар, чтобы расставаться с холостяцкими привычками.

— Ну, что, малышка, все выяснила?

Наблюдая за тем, как он разрабатывает план воздушного боя, в котором должны будут участвовать шесть самолетов, Фредди вдруг поняла, что никогда больше не задаст ему ни одного личного вопроса, хотя считала его своим лучшим другом. Еще она подумала, что, в сущности, забавно считать лучшим другом того, кто сам к тебе так не относится.

Фредди не спускала глаз с Макгира, пользуясь редкой возможностью наблюдать за своим инструктором. Она не могла себе этого позволить во время тренировок: Мак требовал полной сосредоточенности, хотя она не всегда внимательно слушала. Он становился как бы частью самолета. Когда они возвращались в школу, Фредди едва успевала повторить свой урок перед тем, как отправиться домой. Мак говорил сейчас так живо и образно, что она легко представляла себе перемещение каждого самолета: траекторию полета Мак чертил в воздухе вокруг своего стола.

Теренс Макгир был наполовину шотландцем, наполовину ирландцем, что без труда можно было определить, кинув взгляд на копну его густых светло-каштановых с рыжим отливом волос и светло-зеленые глаза с удивительно длинными ресницами. На его милом, добром лице даже сквозь загар проступали веснушки. Он был худым, подтянутым, почти метр восемьдесят ростом и мускулистым, как гимнаст. Фредди подумала, что жизнь наложила на него отпечаток, и всякий внимательный человек мог догадаться, что в воздухе Мак провел больше времени, чем на земле. Было что-то такое… такое независимое в его пружинистой походке, в его осанке, в его готовности принять любой вызов, какая-то непосредственность, добродушие. Улыбка Мака всегда означала для Фредди, что он с радостью выполнит любое ее желание, и интуиция никогда не обманывала ее. При всей своей открытости и воспитанности Мак был внутренне дисциплинированным человеком с трезвым умом и большим самообладанием. Ей казалось, что ни у кого на свете нет такой улыбки, как у Мака, улыбки, за которую она готова была отдать жизнь.