Томас Бергер - Маленький Большой человек

• Название: Маленький Большой человек
• Автор: Томас Бергер
• Издательство: Паритет
• Жанр: Приключения про индейцев
• Год: 1993

Из предисловия: «Мне выпала честь знать покойного Джека Крэбба — пионера дикого Запада, переселенца, прибившегося к Шайенам, следопыта, ганфайтера, охотника на бизонов…С февраля по июнь 1953 г. я, за редким исключением, каждый день садился рядом с ним, настраивал магнитофон, старался подбодрить старика, если он был не в духе, время от времени задавал наводящие вопросы, чтобы ему легче было восстановить в памяти события вековой(!) давности, и вообще старался быть ненавязчиво предупредительным. В конце концов, это была его книга…»

Джек Крэбб, десятилетний мальчик, попадает в плен к индейцам, жестоко убившим его родню. Легко привыкнув к примитивной жизни индейцев, он становится одним из них. Но судьба швыряет его обратно к белым людям, затем вновь к индейцам и так до конца дней.

---

Ну, удовольствие от того, что я не оправдал кое-чьих ожиданий, я получил полное! Думаю, что не встреть я свою сестру, то непременно сдох бы от пьянства, да и продолжай она меня исправлять, результат был бы таким же самым. Но как только она проявила активную заинтересованность в том, чтобы помочь мне поскорее оказаться среди подонков, весь мой остаток жизненных сил взбунтовался вовсю. Не буду говорить много, но с того дня я не брал в рот ни капли спиртного.

Не хочу сказать, что в тот же миг я встал из-за стола совершенно нормальным человеком — нет, конечно. Прежде, чем я научился ходить как все нормальные люди, не пошатываясь, — прошло недели две, а то и больше, и только через месяц я смог выполнять кое-какую мужскую работенку по хозяйству. Так что когда я говорил, что вконец дошёл до ручки, я вовсе не преувеличивал. Довольно долго потом ещё у меня тряслись руки и бывало такое, что все расплывалось перед глазами, словно в сильном тумане или как будто смотрю под водой. И до самой осени меня не покидало чувство, что на солнцепеке я непременно грохнусь в обморок. В конце лета я подыскал работу рядом с Кэролайн: стал таким же погонщиком мулов, хотя сестрица из кожи вон лезла, чтобы помешать мне и даже дошла до того, что заявила нанявшему меня подрядчику, что я — конченый алкоголик. После этих слов парень не спускал с меня глаз и мне приходилось под этим неусыпным оком ишачить вдвое больше остальных.

Да и взяли меня на работу только потому, что рабочая сила была нужна позарез и хватали всех подряд, лишь бы человек отличал задницу мула от его головы. Строительство Тихоокеанской железки шло полным ходом. Дело в том, что поначалу они слишком долго раскачивались, а теперь время стало поджимать и началась страшная запарка. Короче говоря, работу я получил в тот момент, когда дороги было всего десять миль колеи, а строить её должны были начать ещё в шестьдесят третьем году.

Однако случилось так, что к зиме у государства нашлись деньжата и на дорогу, так что к следующему апрелю колея протянулась аж до Норт-Бенда, а к июлю было уложено миль 80–90 до самого Чэмпена.

На тяжёлых работах горбатились эмигранты-ирландцы, однако вкалывали там и ветераны войны. Парни и тут не ударили в грязь лицом, укладывая ежедневно по 2–3 мили полотна. Здоровенные потные чертяки заколачивали костыли так, словно это были обойные гвоздики, другие тем временем укладывали шпалы и подтаскивали рельсы. А сзади, наступая на пятки, пыхтел и ревел паровоз. От искр из его топки время от времени вспыхивала трава в прерии, вернее то, что от неё осталось после того, как по ней протопало человеческое стадо, потому что бизоньи стада давно откочевали в более спокойные места.

Там, где кончался рельсовый путь, мои давние знакомцы — проходимцы всех мастей — прямо в палатках торговали пойлом, содержали игорные дома и бардаки. Так эта нечисть и продвигалась вместе с работягами, предлагая выпивку, шлюх и карты, хватало здесь и разных там торговцев мелочевкой и даже проповедников, было полно солдат-дезертиров, иногда встречались индейцы. Это были краснокожие из миролюбивых племен, которые забредали сюда, чтобы выменять на шкуры всякую утварь, продать своих скво, просто поглазеть на железные полосы, уложенные в прерии. Если вам никогда не доводилось видеть индейского зеваку, то вы многое упустили в своей жизни: простодушные парни могли таращиться на заинтересовавший их предмет хоть целый день, не пошелохнувшись ни разу под жгучим солнцем.

Помню, видел я, как один Поуни несколько часов кряду пялился на паровозную трубу, а когда я, не удержавшись, спросил его, для чего, по его мнению, нужна эта хреновина, он важно ответил:

— Поначалу я думал, что это большая пушка, что стреляет по птицам, но потом увидел, что она распугивает птиц своим шумом задолго до того, как они до неё долетят…

— Потом я подумал, что это большой котёл, чтобы варить суп, но потом я увидел, что белые люди едят в другом месте…

— Воинственный Медведь смотрит на эту штуку и думает: она для того, чтобы делать виски, потому что каждый вечер все белые ходят пьяные…

Тут он замолчал. Я уже было собирался объяснить парню, что это такое, но не успел и рта раскрыть, как он мне говорит: «Дай, пожалуйста, табаку». Я отрезал ему кусочек плитки, он его взял, потом пришпорил босыми пятками коня и рванул галопом с того места, на котором простоял часа четыре, не меньше. Может, он с самого начала просто искал, у кого бы разжиться табачком — кто знает?

Мы с Кэролайн вкалывали на земляных работах и потом, когда чугунка уверенно двинула на Запад, попали в разные бригады, которые занимались насыпью железнодорожного полотна.

Местные дельцы обычно договаривались построить насыпь длиной в милю или две и всегда были рады лишней упряжке, потому что им приходилось из кожи вон лезть, чтобы поспеть перед теми, кто клал рельсы. А эти ребята, как я уже говорил, работали как бешеные. Я прямо не мог прийти в себя, до чего же они быстро отгрохали эту чугунку там, где совсем недавно, десяток лет назад, моя семья тащилась на волах по поросшей чертополохом прерии.

Начинали мы с Кэролайн просто как погонщики, ишача на хозяев упряжек, но уже в Лоун-Три разжились собственными мулами. Мы сложили в кучу заработанные деньги, да и у сестрицы нашлось кое-что в чулке. Но всё равно денег не хватало, и нам пришлось взять в долю одного парня. Звали его Фрэнк Затейник. Не знаю, было ли это его прозвище или фамилия такая чудная, но имечко это ему было в самый раз. Он держал две палатки, в одной из которых размещался салун, а в другой — бордель. Оба вертепа приносили верный доход — работяги, которые целый день махали кайлом и таскали тяжёлые рельсы, вряд ли были способны вечером тащиться в другое место за выпивкой и девочками. Так что конкурентов у Затейника не было, и он процветал. А познакомились мы с Фрэнком вот как. Среди его девочек затесалось несколько подруг Кэролайн, с которыми та свела знакомство ещё на речке во время совместных постирушек. Эти шлюхи считали для женщины страшным позором вкалывать до седьмого пота, погоняя мулов, и все склоняли сестрицу на свою сторону. Кэролайн же в свою очередь была исполнена рвения наставить этих заблудших овечек на путь истинный, но так как она в этом не преуспела, Фрэнк смотрел сквозь пальцы на её потуги. Его это даже слегка забавляло, и он пару раз выставлял выпивку, только чтобы послушать, как моя сестрица костерит его за сводничество. А когда он узнал, что мы не отказались бы от помощи для того, чтобы купить упряжку мулов, то предложил купить пай в наших доходах, главным образом, как я предполагаю, из-за Кэролайн, хотя и шанс заработать лишний доллар этот парень никогда не упускал…

Значит, весь шестьдесят шестой год тянули чугунку через Небраску. К зиме темп немного сбавили, но к апрелю шестьдесят седьмого полотно протянулось уже до Пэкстона, который находился в каких-то пятидесяти милях от Колорадо, во как! А уже за Колорадо рельсы должны были круто повернуть на юг, до Джульберга, а там опять на север, пересечь оставшуюся часть Небраски и пройти через Вайоминг.

И вот тут-то, когда потеплело, мы стали частенько сталкиваться с Шайенами и Лакотами. Ночью эти дикари угоняли наш скот, а днём изводили рабочих своими набегами, появляясь маленькими группками и тут же исчезая в бескрайней прерии.

Ох, как им хотелось сдержать железную поступь дороги! Им, должно быть, чертовски не нравилось, что там, где они ещё вчера чувствовали себя полновластными хозяевами, сегодня уже протянулись железные рельсы. Конечно, им так и не удалось собрать все силы в один кулак, чтобы нанести нам решительный удар, но нервы они нам помотали изрядно. Краснокожие видели, что они уже лишились Колорадо, а теперь эта чёртова железная машина катит по Небраске, громыхая и рассеивая искры. Что до меня, то я с самого начала рассчитывал на то, что индейцы обязательно появятся. Стоит ли говорить, Что я ещё не оставил надежды отыскать жену и сына? Именно это и было причиной того, что я связался с этой дорогой: постепенно проходя по стране, я мог кое-что разузнать об их судьбе. В конце дня я поглощал свой харч и лениво препирался с Кэролайн, которую ничто не могло образумить, потом укладывался спать в крошечной палатке и все время напряжённо чего-то ждал. Я ждал своего часа…

Не знаю, обращал ли кто внимание на то, сколько выдержки и терпения необходимо человеку в бою, но разве может это сравниться с томительными месяцами, днями, часами и минутами ожидания боя?

Когда индейцы наконец-то стали нападать на рабочих железной дороги, то казалось, что они специально избегают тех мест где могу оказаться именно я. Даже когда они нагло угоняли скот, на моих мулов не посягнул никто. Чёрт возьми! А я проводил бессонные ночи, крепко сжимая в одной руке верёвку, а в другой — ружьё. Нет, я не хотел убить кого-нибудь из краснокожих, нет. Я должен был захватить кого-нибудь из них в плен! Скальп мне был ни к чему, а вот из пленного можно было вытрясти что-нибудь о судьбе Олги и Гэса.