Георгий Брянцев - Тайные тропы

• Название: Тайные тропы
• Автор: Георгий Брянцев
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1953

Художник: С. Бродский

---

— Как рыбка на вид? — спросил с лукавой улыбкой ординарец и положил шомполы на специально настланную хвою, поодаль от костра.

Караси издавали приятный запах, возбуждавший аппетит.

— Попробуем — тогда скажем, — ответил Кривовяз и опустился на траву.

Партизаны последовали примеру своего командира. Из вещевых мешков и противогазовых сумок извлекались сухари, черствые ржаные лепешки, недоеденная накануне печеная картошка.

— Про ребят не забыл? Оставил? — спросил Кривовяз.

— Оставил, — ответил Сашутка.

Речь шла о партизанах, несших круговую дозорную службу.

Ели молча.

Солнце поднималось все выше. Желтеющие листья звенели от легкого ветерка. Едва уловимая прохлада тянулась с озера.

Кривовяз поднялся с травы и, вынув из кармана трубку, стал набивать ее табаком.

— Что ж, будем собираться, хлопцы, — сказал он, ни к кому не обращаясь. — Погостили, пора домой…

Иннокентий Степанович нагнулся к костру, чтобы раскурить трубку, но, не дотянувшись до него, замер. Казалось, что кто-то бежит по лесу. Кривовяз поднял голову. Теперь ясно доносились топот ног и треск сухого валежника. Видимо, человек бежал торопливо, не разбирая дороги.

Через секунду из чащи выскочил самый молодой из бойцов бригады. Он был встревожен, задыхался.

— Товарищ командир, происшествие! — Боец глотнул воздуха. — Зюкин старший утек!

Кривовяз вздрогнул.

— Что?! — не то спросил, не то прокричал он со злостью.

— Ночью… когда шли болотом, — пытался объяснить партизан. — Стреляли, да разве в такую темь попадешь!

Кулаки у Иннокентия Степановича сжались, косточки пальцев побелели от напряжения.

— Ротозеи! Шляпы!.. — Он выругался зло, грубо. — Кого упустили!.. Эх!..

Партизан рассказал, что Зюкина искали до утра, но не нашли.

— Прочистить немедленно весь участок, — распорядился Кривовяз, — до самой дороги к городу! Каждый куст обшарить и найти!.. Сашутка! — крикнул он. — Быстро ко мне начальника разведки!

Весь день партизаны бродили по лесу. Но поиски оказались безрезультатными: Зюкин словно в воду канул.

Приближалось время выступления. Кривовяз и начальник разведки бригады Костин сидели вдвоем на берегу озера. В воде билась, оставляя круги, крупная рыба. Нежноголубое небо было спокойно и перламутром отражалось в водах озера.

Кривовяз пососал потухшую трубку, скривился и сплюнул — в рот попала горечь. Он осторожно выбил табак, поднялся с земли и, закинув голову, всмотрелся в небо, пытаясь найти в нем хоть единое облачко.

Костин смотрел на ладную, массивную фигуру Кривовяза и любовался им. Выше среднего роста, плотный, с широким, немного скуластым лицом, он казался олицетворением силы и здоровья. Как командир Кривовяз отвечал, по мнению начальника разведки, всем необходимым требованиям. Делал он все не торопясь, взвесив и обдумав, делал так, что переделывать не приходилось. В проведении уже принятых решений был неумолим. Мог простить и часто прощал подчиненным одну ошибку, за вторую заставлял дорого расплачиваться.

— Больше некого посылать, Иннокентий Степанович, — нарушил долгое молчание начальник разведки.

— Так уж и некого? — Кривовяз вновь опустился на траву, достал кисет и начал набивать трубку.

— Вы меня не так поняли. — Костин сиял очки и протер их чистым кусочком бинта. — Именно на этот раз посылать кого-либо другого явно нецелесообразно.

Речь шла о посылке в город надежного, расторопного партизана: надо было предупредить об опасности друзей, находящихся в городе. Задание ответственное, и требовался способный исполнитель.

— Ну, и как же решим? — снова заговорил Костин, видя, что Кривовяз молчит.

— О-хо-хо… — протяжно вздохнул Иннокентий Степанович. Он снял кепку и погладил свою бритую голову. — Давай еще подумаем… На, закури!

Костин взял протянутый кисет, свернул неуклюжую цыгарку и, затянувшись, зачихал, закашлял. Он был некурящий, но когда угощал Кривовяз — не отказывался.

— Ну, если вы ни за что не хотите отпустить Сашутку, — отдышавшись, тихо произнес Костин, — есть еще одна кандидатура…

— Нет другой кандидатуры! — с досадой произнес Кривовяз и отвернулся. — Зови-ка лучше Сашутку.

Начальник разведки поднялся с земли и ушел.

…Через минуту Сашутка уже сидел против командира бригады и начальника разведки.

— Значит, ты хорошо помнишь, у кого мы ели в последний раз вареники с вишнями? — спросил Кривовяз.

— Помню отлично. Это на той улице, где была автобаза Потребсоюза.

— Правильно.

— А угощал варениками ваш родич, музыкант…

— Не музыкант, а настройщик музыкальных инструментов.

— Понятно.

— Документы у тебя будут хорошие, нарядишься под полицая… Особенно опасаться нечего.

— А я не из робких, — уверенно произнес Сашутка. Кривовяз склонился к карте, которая лежала на траве, повел пальцем.

— Выйдешь на большак, по большаку — до железной дороги, а потом опять лесом и лесом до самого города. Так ближе.

— Точно, — подтвердил Сашутка и внимательно взглянул на карту.

— Придешь к Изволину, спроси: «Когда будут вареники с вишнями?» Понял?

— Понял.

— Если будет возможность, принеси оттуда письмо. Если нет — заучи и запомни хорошенько все, что скажет Изволин. Иди одевайся, время не ждет.

4

Завтрак уже окончился, хозяйка молча собирала со стола посуду, но Ожогин и Грязнов не поднимались со своих мест. Андрей просматривал газеты, изредка позевывая. Вчерашнее занятие у Зорга затянулось допоздна, и Андрей чувствовал усталость. Ожогин наблюдал за хозяйкой и выжидал, когда она наконец удалится.

Непогожие дни, говорившие о приближении зимы, наводили на Никиту Родионовича грусть. Он все чаще и чаще чувствовал тоску по людям, которых недавно оставил. Тяготило неопределенное положение, в котором они оказались. Удивляло, что Юргенс не проявлял никаких признаков нервозности, хотя война шла к концу.

— Просто непонятно! — произнес уже вслух Ожогин, когда хозяйка наконец вышла из комнаты.

— Что непонятно, Никита Родионович? — спросил, не отрываясь от газеты, Грязнов.

— Почему майор Юргенс равнодушен ко всему?

— К чему?

— Армия гитлеровцев терпит поражение, а господин Юргенс спокоен. Больше того: он проявляет заботу о нас с тобой — о своих будущих кадрах, — словно никакая опасность Германии не грозит.

Грязнов внимательно посмотрел на Ожогина. Действительно, чем объяснить поведение Юргенса?

— Может быть, у немцев есть какое-нибудь секретное оружие, на которое они возлагают надежды? — нерешительно высказал свое предположение Грязнов.

— Едва ли! — бросил Ожогин и зашагал по комнате. — Если бы оно было, они давно применили бы его. Тут что-то другое.

Ожогин остановился и посмотрел на Грязнова долгим взглядом, будто на лице его друга был написан ответ на возникший вопрос.

— Зачем им нужны сейчас мы и подобные нам? Зачем? Это необходимо понять: нельзя идти с закрытыми глазами.

— Нельзя, конечно, — согласился Андрей и стал снова просматривать первую страницу немецкой газеты.

— Мне думается, — заговорил опять Ожогин, — что здесь дальний прицел… — Он остановился у окна, по стеклу которого бились, словно просясь в тепло комнаты, ветви яблони. — Не кажется ли тебе, что Америка и Англия умышленно тянут с открытием второго фронта?

Андрей отложил газету и вопросительно посмотрел на Ожогина.

— И это похоже на сговор… сговор Германии с Англией и Америкой, — закончил свою мысль Никита Родионович.

— Позвольте, — удивился Андрей, — зачем нужен им сговор, когда Германия дышит на ладан?

Ожогин улыбнулся:

— Ты слишком упрощенно понимаешь борьбу. Андрей собрался возразить, но в это время в передней раздался звонок.

— К нам? — удивился Грязнов.

— Сейчас узнаем.

Никита Родионович встал и вышел из комнаты. У парадного стоял мальчик лет одиннадцати в стеганом ватнике.

— Я по объявлению… Аккордеон вам, что ли, нужен?

— Да, нужен. А ты кто такой?

— Я сведу вас к дяденьке одному. У него есть хороший аккордеон. Пойдете?

— Что ж, сведи, — согласился Никита Родионович и оглядел паренька.

На голове у него была падающая на глаза кепка, на ногах — большие солдатские ботинки; ватник тоже был, видимо, с чужого плеча. Заметив на себе любопытный взгляд взрослого, мальчик смутился и опустил глаза.

— Тогда одевайтесь, я сведу вас, — сказал он и шмыгнул носом.

— Я сейчас, погоди минутку…

Когда Ожогин вышел, паренек уже стоял на тротуаре.

— Идите прямо, прямо по этой улице, — пояснил он. — Когда надо будет остановиться, я скажу.