Жюль Ренар - Дневник (1887-1910)

• Название: Дневник (1887-1910)
• Автор: Жюль Ренар
• Жанр: Проза

---

Верующий создает господа бога по своему подобию. Если он уродлив, то и бог его нравственный урод. Чего ради мы обязаны почитать нравственное уродство? Религия дурака не должна служить ему защитой от нашего презрения и наших насмешек.

Будем же нетерпимы к себе! Пусть все стадо наших идей идет прямой дорожкой, подгоняемое своим пастухом Разумом. Зачеркнем неудачные строфы человечества!

* Литература прекрасна. У меня пала корова. Я описываю ее смерть и получаю за это деньги - теперь у меня есть на что купить другую корову.

* Одерживая над самим собой крохотные победы, с трудом избегаешь больших поражений.

28 сентября. Он приближается, толкая перед собой тачку, доверху наполненную мешками с картофелем. Уже темно, и он меня не замечает и идет напрямик, тропинкой, проходящей перед нашими дверьми и перед той самой скамейкой, на которой сижу я и наблюдаю отходящую ко сну природу. Он делает два-три шага: слишком круто, колесо тачки перестает вертеться, земля мокра, а сам он стар и припадает на ногу. Разговор с тачкой:

- Это еще что? Горки испугалась?

Он сбрасывает один мешок и оставляет его на траве, заберет после. Но тачка отказывается карабкаться выше. Он решает вернуться.

- Слишком тяжело, Филипп?

Он удивлен, услышав мой голос.

- Не то что слишком тяжело, а скользко здесь.

- Подождите, я вам помогу.

Я взялся неловкими руками за тачку, и пока Филипп, шедший сзади, говорил: "Спасибо, спасибо, мосье Ренар", - мне удалось одним толчком добраться с тачкой до скамейки, - я был в сабо и обеими ногами крепко упирался в камни на мокрой тропинке.

- Теперь уж она сама покатится.

- Спасибо, - еще раз сказал он.

Не так уж часто приходилось мне заниматься таким нужным делом, как нынче вечером. А если бы было светло, разве я бы осмелился?

* Я вижу отсюда Шитри. Нашего Шомо не видно, я ведь сам - часть его. Интересно, где поставят мой бюст. На этой соломенной крыше? И мне представляется, как я гляжу своими каменными глазами на этот пейзаж, в котором все удачно пригнано одно к другому.

* Все-таки сделать книгу из Раготты труднее, чем из Наполеона или Сирано.

* Раготта. Тонкость и простота ее чувств.

Ее идеал: заплатить долги и больше не должать.

* Охота на кроликов. Идет дождь. Туча. Над лесом целых две триумфальных арки.

Кажется, что солнце задерживается у тех деревьев, у которых листья золотые...

Белка прыгает с ветки на ветку такими воздушными прыжками, что хочется крикнуть, как в цирке: "Довольно! Довольно!" Она останавливается и начинает своими острыми зубками что-то пилить.

7 октября. Слышно, как он зовет, идя за плугом: "Робинэ! Робинэ!" - и, чуть не плача, уверяет, что с этим быком нужно иметь ангельское терпение.

* "Буколики". Незабываемый в их жизни день: с часу дня и до шести утра они играли в карты, а в перерывах, отдыха ради, пукали, как боги.

* Гуси в поле беспокоятся, растерянны: придется взлететь, чтобы добраться до дому.

* Закат. Весь горизонт красный, - там, должно быть, у людей разгар празднеств.

* Вечер. Звон колоколов что-то запаздывает. Нет, вот он.

* Гуси с змеиными шеями.

* Раготта - это тип, но маленький, скромный, который прячется в зарослях других типов.

Когда Раготта выходила замуж, ее свекор пожелал сделать ей подарок: цепочку, крестик или медальон со "Святым духом" - нечто вроде серебряной облатки, от которой во все стороны отходят лучи. Она от всего отказалась.

У нее было три платья: с тех пор она ни разу не покупала себе платьев; корсажи сменяла, но только не платья...

* Куропатки открываются, как зонтики.

9 октября. Тайна миров нас ошеломляет. Что же сказать о дрозде, который, сидя на ветке, вдруг получает кусочек свинца в грудь!

10 октября. Он болен. Сидит на стуле у огня, который подогревает ему живот, но спина мерзнет. На нем старенький черный пиджачок и брюки в заплатах.

Так он сидит, окруженный своими запасами: горохом, луком, картошкой, которая должна еще подсохнуть. Если бы он мог есть, - а он весь в жару! - он бы вылечился.

- Вы харкаете кровью?

- Пока еще нет. А хорошо бы! Наверняка бы полегчало!

Он попьет бульону, а если не поможет, то воды.

* У литературы нет полномочий выдавать за чувство то, что чувством не является.

* Он: Чтобы создать шедевр, мне бы надо пережить драму.

Она: За чем же дело стало? Создавай свой шедевр: ты рогат!

* Смерть плохо устроена. Нужно, чтобы наши мертвецы от времени до времени посещали нас по нашему зову, беседовали с полчасика. Как много мы не успели им сказать, пока они были здесь.

13 октября. Листья уже вздрагивают от холода. Они пытаются войти в окно, шевелятся, как маленькие оледеневшие руки.

* Он ходил в церковь в день всех святых потому, что в этот день графиня раздавала не освященный хлеб, а маленькие пирожные и он надеялся, что ему перепадет пирожное.

* Раготта вышла замуж в октябре. Три месяца она жала по двадцати франков за месяц. Она не брала их, копила на обзаведение.

- С такой суммой, вы сами понимаете, можно начинать. Но, - сказала она покорно, - мой отец отнял их у меня.

- Как же он сумел?

- Да он просто пошел к фермеру и сказал: "Я пришел за шестьюдесятью франками, которые вы должны моей дочке за жатву".

- И он не дал вам ни гроша?

- У меня другого приданого, кроме моих рук, не было.

15 октября. Скромность актрис не выдумка. Да, да. Есть такие, что говорят: "Я сама знаю, что никакого дарования у меня нет". Затем они смотрят на вас. Они ждут. Потом начинают перечислять все, что умеют делать.

17 октября. А какие груди! Я целые ночи мог бы просиживать без сна под этими светящимися шарами!

21 октября. Мендес - человек, неспособный распознать поэта, когда этот поэт пишет прозой.

* Театр. Кулисы. Все эти люди не чувствуют жизни, волнуются они только на генеральных репетициях. Один из них ловкий делец. Но единственное дело, о котором он нам рассказывает, не удалось ему.

И еще взбешенный муж, который неведомо почему вдруг стихает и предлагает жене, еще не остывшей от объятий любовника, уехать вместе с ним, мужем...

Наши авторы хотели бы превратить любовь в нечто непостижимое для здравомыслящего человека.

Усилиями подобных драматургов в конце концов создан был некий мир, где-то в стороне от жизни, который верит в собственные иллюзии и в то, что он живой мир.

2 ноября. Они поздравляют меня с тем, что я мало пишу. Скоро они будут меня поздравлять с тем, что я не пишу совсем.

23 ноября. Провинция. Они любят надевать к обеду черные перчатки. Они говорят: "Но, помилуйте, капиталист тоже рискует". Они извиняются за то, что ходят в церковь: "Это только чтобы послушать музыку". Аудитория церемонная, холодная. Дамы опускают глаза, когда лектор имеет несчастье взглянуть в их сторону.

5 декабря. Надо читать Поля Бурже, чтобы убить того Бурже, которого каждый носит в себе.

* Христианство - ересь иудейской веры.

* Доклад в Кламси. Старик франкмасон, разговаривая со мной, обнажает голову и ни за что не хочет надеть шляпу. Он был старейшим в какой-то масонской ложе. Делает масонский знак: каким-то неопределенным движением осеняет мне лоб. Не зная, как ответить, я говорю: "Да, да".

1904

21 января. У этого издателя есть любовница - актриса Икс из театра Одеон.

К нему приходит автор и спрашивает:

- Согласны вы издать мою пьесу?

- Какую пьесу?

- Она будет идти в Одеоне.

- Да? А кто участвует?

- Ламбер-младший и прочие и прочие, а в женской роли - мадемуазель Икс...

- Вот как?

- Да, таланта у нее никакого, но она живет с... (тут следует имя министра).

1 февраля. Помещик, не из знатных, показывает старинный портрет своего предка, участника крестовых походов:

- Каких именно?

- Всех.

15 февраля. Оба очень сентиментальны - если могут быть сентиментальными пень и бывшая шлюха. В театре она обожает любовные сцены. Она трепещет и томно смотрит на своего муженька. Он антисемит.

- Представьте себе, мадам, еврей взял у меня две тысячи франков и решительно не желает отдавать долг.

- Скотина, - говорит мадам.

- Да, - говорю я, - но мой еврей католик.

И я привожу им слова Сары Бернар:

- Я жду, чтобы христиане стали лучше, чем мы.

- Вы любите евреев? - спрашивает мадам.

- Я стараюсь любить всех умных и добрых людей. 2 марта. Леда? Это не более неправдоподобно, чем дева Мария.

21 марта. "Ивовый манекен". - Две закрытые репетиции.

Первое впечатление - посредственно; второе - превосходно. Почти вся пьеса и особенно оригинальная сцена в третьем действии, - создание Гитри, почему Франс и говорит во всеуслышание:

- По-моему, пьеса очень хороша.

И совсем тихо добавляет, обращаясь к Гитри:

- Это ваша пьеса. Так как меня будут хвалить, я непременно забуду, что она ваша. Поэтому-то я говорю вам это в последний раз.

Он продолжает:

- Мы с Ренаром делаем одно дело: смешиваем комическое и трогательное. Пьесы надо писать просто, без нагромождений: уж кто-кто, а автор "Рыжика" не будет против этого возражать.