Михаил Грушевский - Звезды. Неизвестные истории про известных людей

• Название: Звезды. Неизвестные истории про известных людей
• Автор: Михаил Грушевский
• Жанр: Кино, театр

Детские воспоминания часто дают ключ к пониманию характера и поступков. В этой книге портреты известных людей – актеров, режиссеров, писателей, музыкантов – будут дополнены новыми штрихами. Звезды вспоминают родные места, друзей и родителей, рассказывают о себе смешные и грустные истории, погружают в атмосферу города своего детства.

В основу книги легли интервью, взятые тележурналистом М. Грушевским у популярнейших певиц, звезд кино и театра, писателей и режиссеров, которые были гостями его программ.

---

Сестренка – наоборот – была такая плотненькая, ладненькая такая, хорошая и очень противная. Она все время ходила за мной как хвост. Бабушка говорила: «Возьми с собой Ирку». Я ее лупила. Отлуплю, а она все равно идет и орет. Мы взрослыми себя считали, она на два года моложе меня была. Мне уже десять лет, а ей восемь. Просто девчонка совсем! И ноет, и ноет. Подойду к ней, дам тумака: «Если ты будешь ныть, я тебя вообще побью». Лупила я ее очень. Потом уже, когда повзрослела, думаю: «Господи, если бы сейчас вернуть это время, чтобы можно было отлупить сестренку!»

И вот вечер, уроки сделаны или не сделаны – такое тоже бывало, и дедушка садился нам читать. Мне бабушка давала вязание, вышивание или штопать носки. Ирке не давали ничего, она у нас была безрукая. Бабушка вышивала, а дедушка – читал. Читал, в основном, классику: Тургенева, Пушкина. Вот оттуда-то все мои познания русской литературы – от дедушки с бабушкой. Или мы садились слушать по радио спектакль. Это было очень хорошее время и очень хорошие часы.

3

День Победы. Был пасмурный день, но дождя не было. Во двор были вынесены столы. Причем разного размера, но все были покрыты скатертями. На столах стояла картошка, посыпанная укропом, соленые огурцы, капуста и пироги. Все хозяйки принесли пироги – с капустой, с луком и яйцами. Таких пирогов я никогда больше не едала. Это было такое роскошное застолье! И жареные караси. Мой дедушка ставил ловушки, туда заплывали караси. В День Победы на столе стояли сковородки с жареными карасями.

Помню крики женщин. До сих пор не могу об этом вспоминать без слез. Стояла женщина, у нее было серое платье с передником и черный платок. У нее погибли все, никто не вернулся. И вот – победа, а она навзрыд плачет. Потом рыдали все женщины. Плакали и выкрикивали имена тех, кто не вернулся и уже никогда не вернется. Это действительно – праздник со слезами на глазах. Мамы не было. Она была в театре. Наш отец еще тогда был жив. Он погиб 1 ноября 1945 года. Поэтому у нас не было такой боли. Я только смотрела на других. Но я знала, что мой-то отец жив, а их отцы не вернулись.

Мой отец – дворянин. За это его никуда не принимали. Взяли только в актеры. А он всегда мечтал быть военным, потому что в семье из поколения в поколение все были военные, офицеры. На фронт он ушел сразу же, в июле 1941-го, и закончил свой путь в городе Веймаре, где его убили 1 ноября 1945 года. Он был комендантом города. Знал четыре языка.

Воспитывала нас бабушка, потому что мама была в театре, и ей было не до нас. В театре она и жила, ей выделили комнату, буквально за сценой, за репетиционным залом. И мама там оставалась, потому что если возвращаться домой на трамвае – на дорогу уходило около 2 часов. А мы вот с бабушкой. Бабушка воспитывала нас так: в 10 часов – домой. Домой не пришла – ремень. В буквальном смысле этого слова. И уже подходя к дому, я готовилась к этому. Последние метры я бежала бегом. Запыхавшись, влетала: «Бабушка, я уже пришла, не надо меня лупить!» Она говорит: «Да кто ж тебя когда-нибудь лупил?» Но ремень-то был у нее в руках! А дедушка наказывал так – взяв другой ремень, бил по столу! Они были замечательные старики.

4

Дом наш был удивительный. У нас не очень высокие потолки, около трех метров. Окна были деревянные, их надо было на зиму заклеивать. Я спала, а за окном электрички или поезда ходили. И вот утром в пять часов просыпаешься оттого, что поезд стучит по рельсам. Он не противно, не назойливо стучал. И становится спокойно на душе. У меня была отдельная комната. Воздух из сада. И вдалеке стучит поезд. Во всяком случае это – не город, и в то же время я знаю, что в городе живу. Дом был деревянный наполовину. Мы жили в деревянной секции. Была печка, в которой можно было печь картошку и у которой можно было греться. Трещал огонь. Это дом моего детства.

У нас была только женская школа. В 7-м классе нам сказали, что на будущий год нас соединят. И те мальчики, которые должны были учиться с нами, приходили к нам на вечера. Это было ужасно волнительно. Не было у нас тогда никаких особых туалетов. Просто не из чего было их делать. Единственное, каждая старалась надеть то какой-то необыкновенный бант, то свежий воротничок. В Тбилиси у меня жила вторая бабушка – мать моего отца. И она мне прислала фартук из черного маркизета. Платье было обычное, коричневое. Но фартук этот был настолько красив, что я надевала его даже на вечера. Это был самый красивый фартук в школе.

Первая любовь. Это было в школе. Он был армянин. Очень красивый мальчик. У него был друг, и оба были в меня влюблены. Как-то они пригласили меня на свой вечер. Я сидела, смотрела концерт. А мне прислали пирожное. Знали, чем взять. Прислали «Наполеон», я откусила, он весь осыпался. Я вернула: «Не надо, не надо!» В следующий раз он прислал мне эклер. Он боготворил меня, смотрел на меня такими влюбленными глазами! Я каждый раз думала: «Что он так смотрит-то?» Мне это, конечно, нравилось, но до конца я этого не понимала. Потому что была еще совсем девочкой.

Андрис Лиепа

...

Андрис Марисович Лиепа родился 6 января 1962 года в Москве. Сын звезды советского балета Мариса Лиепы и актрисы Маргариты Жигуновой. Звезда балета мировой величины. Танцевальную карьеру начал на сцене Большого театра, где у него были ведущие партии в балетах «Щелкунчик», «Спящая красавица», «Жизель», «Иван Грозный», «Лебединое озеро». Позже работал в труппе Американского театра балета и танцевал на сценах Ла Скала, Парижского оперного театра и Театра Лозанны.

1

Москва, Кутузовский проспект. Там я провел первые месяцы жизни. У папы и мамы была небольшая квартира без балкона, меня выкладывали просто между окнами. Дом сталинский, и можно было спокойно положить ребенка между окнами и не выводить гулять. Родители были очень заняты.

Сначала я научился говорить по-латышски. За мной приехала московская бабушка и начали происходить странные вещи. Посадили меня в купе с незнакомой женщиной, хотя это – моя родная бабушка, которая не говорила по-латышски. А я не говорил по-русски. Оставили меня, закрыли купе и помахали ручкой. И когда я понял, что родителей нет, я начал носиться по поезду и кричать, что меня украли. Я кричал, что мои родственники остались на перроне, а эту женщину я не знаю. А бабушка не знала латышского языка и только кричала: «Нельзя, не смей».

Отец привез мне кожаные джинсы с бахромой. Дедушка из Риги приехал в Москву и хотел пойти со мной в Парк культуры и на ВДНХ. Мы там катались на паровозиках. Когда я надел эти джинсы с бахромой, дед сказал, что пока мальчика не оденут нормально, он с ним никуда не пойдет. А по латышским правилам надо было одеться в белую рубашку с бабочкой, в клетчатые шотландские штаны на подтяжках. Дедушка всегда говорил: «Мальчик бон-бон – одет как конфетка».

2

Наш родной дом – графский дом с садом и фонтанами. Сейчас это Брюсов переулок, дом 17. На этом доме есть отцовская мемориальная доска. Отец как-то проходил мимо и сказал: «А вот это местечко для меня». Так оно и вышло.

Мы знали, что у отца очень сложная и важная профессия, что он просыпается в четыре часа дня. В пять часов за ним приезжала машина. Если мы приходили из школы раньше, мы понимали, что лучше его не будить. Сон перед спектаклем был очень важен. Отец рассказывал, что пружина, которая сжимается в течение всего дня, не должна из него выскочить до спектакля. Иногда хлопнешь дверью или начнешь шуметь – это может вывести его из себя. Мы клали портфель около двери и шли во двор играть. Когда он уезжал, мы приходили домой, покупали цветы и шли на спектакль. У отца всегда было много цветов. Помню цветы даже в ванной. У меня до сих пор сохранился ключ от ванной, через которую я всегда проходил в свою комнату: за ванной у меня была своя комнатка.

Чему научил нас отец? Он научил нас не просто любить балет, он научил нас любить работать. Это было одно из самых больших его достижений. Благодаря фанатичному отношению к работе с не очень большими данными, которые были у него и у нас тоже, мы смогли достичь успехов, которые не каждому дано увидеть в этой профессии.

3

Лужники. Потрясающее место около трамплина. Я любил здесь бегать, и каждый вечер отец выезжал сюда со мной и с Илзой. Сейчас уже разобрали эскалатор, который шел сюда от двойной станции метро. Мы поднимались наверх по этому эскалатору и бегали вместе с отцом. А когда выпадал первый снег, рябиновые деревья снизу были уже ободраны. Но папа поднимал Илзу, и она могла сорвать грозди рябины.

Отец в те ключевые моменты, когда надо было встречать гостей, приносил домой огромное количество продуктов, всегда очень красиво сервировал стол. А мама вела хозяйство ежедневно. За то, чтобы у нас был готов обед, ужин, – отвечала она. Отцу оставалось просто поехать к своим знакомым, привести шесть килограммов мяса, привезти два ящика яблок и два ящика апельсинов. Один раз мы с Илзой не поделили эти апельсины (это были «корольки»). Их было неравное количество, и мы стали ими кидаться. Дома была бабушка. Когда она зашла в комнату, на стенах остались красные пятна. Нам все это пришлось мыть, вычищать.