Михаил Грушевский - Звезды. Неизвестные истории про известных людей

• Название: Звезды. Неизвестные истории про известных людей
• Автор: Михаил Грушевский
• Жанр: Кино, театр

Детские воспоминания часто дают ключ к пониманию характера и поступков. В этой книге портреты известных людей – актеров, режиссеров, писателей, музыкантов – будут дополнены новыми штрихами. Звезды вспоминают родные места, друзей и родителей, рассказывают о себе смешные и грустные истории, погружают в атмосферу города своего детства.

В основу книги легли интервью, взятые тележурналистом М. Грушевским у популярнейших певиц, звезд кино и театра, писателей и режиссеров, которые были гостями его программ.

---

Илона Броневицкая: Школа находилась в 200 метрах от дома, а гастроном был между школой и домом. Портвейн был португальский, натуральный, стоил 2,60. Рекомендую всем. Это было давно, и кстати, все школьные экзамены были уже сданы.

Стас Пьеха: Меня воспитывали все понемногу, как такового воспитания не было. Когда я был у Эдиты, вот там маленькими кусочками шло стопроцентное воспитание. Естественно, я не успевал всего этого принять в должной форме. А так – меня воспитывали домработницы: Верочка, Леночка. Что-то мне дали, чего-то не дали. Иногда Эдита была предельно строга, даже применяла физические приемы. Но я за это ей благодарен, потому что я рос без отца, и кому же еще было меня побить, как не бабушке? Большое ей спасибо.

Людмила Иванова: Один раз я иду в школу и вижу, как сына обижает маленький мальчик, а сын у меня длинный, выше всех. Ваня сначала растерялся, потом побежал, а за ним – этот маленький с кулаками. Я кричу: «Ваня, обернись и дай ему сдачи, дай ему сдачи!» Сама понимаю, как ужасно я выгляжу, но не могу остановиться.

...

Примерно так же отцы учили героев этой книги: «Никогда не жалуйся, умей за себя постоять!» Прошли десятилетия, а правила воспитания – все те же. И все же кое-что меняется.

Татьяна Васильева: Я никогда не подняла руку ни на одного из своих детей. Меня мама лупила, и лупила больно. Я не знаю, хорошо это или плохо, но решила вести себя иначе.

...

Когда-то я брал интервью у патриарха русского театра Бруно Артуровича Фрейндлиха. Естественно, разговор зашел о его прославленной дочери.

Бруно Фрейндлих: У нее недостатков нет никаких, я их не вижу. А, впрочем, постойте! Есть один огромный недостаток: курит, и много курит! И что ни говори, толку никакого, курит.

...

Что не мешает Алисе Бруновне оставаться одной из лучших актрис страны. Бывает так, что ребенок «звезды» тоже становится прославленным человеком. Каково же отношение известных людей к актерским династиям?

Александр Ширвиндт: Я помню, в прессе началась страшная полемика по поводу того, что в театральных институтах учатся актерские детки: «В то время как страна наводнена талантами, и в далекой сибирской заимке сидит будущая Ермолова, но она не может пробиться, потому что актерские детки занимают все места!» Почему-то хлеборобы – это династия, металлурги – это династия, а актеры – это детки. Бред собачий, сколько замечательных династий: возьми Райкиных, возьми Лазаревых. Актеры – это единственная профессия в мироздании, в которой после работы говорят о работе. Представьте: слесарь приходит домой, жене говорит: «Сегодня попался такой унитаз, ну ты знаешь, красота!» Его тут же госпитализируют. А мы отыграли, пришли домой, и опять говорим о том же самом. И, естественно, дети с молоком матери все это впитывают, ну как они могут пойти учиться в фармацевтический институт?

Эка Брегвадзе, дочь Нани Брегвадзе: Мама не хотела, чтобы я пела. Это очень серьезная профессия, иногда даже страшная, и она не хотела, чтобы я прошла такую же дорогу, как она.

Нани Брегвадзе: Всегда бывает сравнение мамы с дочкой, и это очень плохо. Я своей дочке на сцене, можно сказать, мешаю. Она певица совсем другого плана, но обязательно идет сравнение.

...

Эта программа снималась в те далекие времена, когда Стас Пьеха пел только дома и не знал, что тоже станет кумиром.

Илона Броневицкая: Стасик поет, и я слышу, что у него неплохой голос, но он поет все время. Он поет дома, и мы уже орем на него: «Заткнись, замолчи, ты надоел!» А человек все равно поет все время. Ну, пусть поет.

Стас Пьеха: Одному богу известно, чем я буду заниматься. У меня есть два направления: парикмахерская и пение, у меня даже есть своя группа. Я больше склоняюсь к эстрадному искусству, но не знаю, что будет дальше.

Эрика Пьеха, внучка Эдиты Пьехи: Раннее детство у меня ассоциировалось с праздниками: концерт, бабушка– красавица в стучальных туфлях… Так раньше я называла туфли на каблуках. И я всегда мечтала о том, чтобы надеть их и выйти, прицокать к ней на сцену. Раньше я сто процентов собиралась пойти по ее стопам. Стучальные туфли, шуршальные платья, всяческие женские штучки брали верх над всем, а теперь я не знаю.

Татьяна Васильева: У моей дочки Насти это не получится, я думаю. Этого и не может быть, все-таки никуда не денешься: природа на детях отдыхает. Это редкий случай, когда в актерской семье рождаются дети, которые могут полноценно существовать в этой профессии. И мне бы не хотелось, чтобы моя дочка и мой сын стояли где-то в третьем ряду за главным исполнителем.

Спартак Мишулин: А как я буду против, если моя дочь с 4-х лет на сцене? Она играла девочку в «Беге» с Папановым, она играла в детском спектакле театра сатиры. Когда ей был год, шел спектакль «Пеппи длинныйчулок», и я подумал: отведу ее, покажу кусочек. Она глядела на сцену, как на какое-то чудо. Я говорю: «Пойдем», а она: «Нет, нет, нет!»

Алиса Фрейндлих: Я не знаю почему, но дочь скрыла от меня свои намерения. Она поступала в театральный институт потихоньку, хотя у нас с ней были разговоры на эту тему. Она говорила: «Я хочу быть в театре – неважно кем», потому что была отравлена атмосферой театра, она в нем возрастала и ребенком болталась за кулисами.

Заглядывать вперед опасно. Два поколения служения театру могут быть обозначены как династия? Давайте подождем. Хотя мой внук – абсолютный лицедей. Внучка – девочка пластичная, душевная, но очень застенчивая, а мальчик наоборот: публичный, контактный. Я не знаю, достаточно ли этого для того, чтобы быть актером. Но он очень смешно высказался: «Я хочу быть на сцене ребенком!»

Людмила Иванова: Кто что хочет, то пусть и делает. У меня младший сын – психолог, а сейчас – садовод, это его вторая профессия. Ну что же теперь делать?

...

А еще, даже если ты ребенок звезды, рано или поздно к тебе приходит первая любовь.

Алиса Фрейндлих: Это было в детском саду. Я очень сильно полюбила одного мальчика. Нас вывозили всем садиком на дачу, и когда родители привозили сладости, они собирались в одну корзинку, а потом делились между всеми, это было такое время. И я нахально потребовала от воспитательницы, чтобы она этому мальчику дала такую конфету, потому что я знаю, что эти конфеты мне привезла мама. Она мне сказала: «Алиса, встань и выйди вон», взяла меня за руку и потащила из комнаты. И я разъехалась на шпагат с текстом: «Не на-а-а-до». И это при нем! Я помню это состояние всю мою жизнь. Как только я попадаю в какую-то стыдную для меня ситуацию, я вспоминаю это «не на-а-а-до». Вот так сильны впечатления детства.

...

Советская кинозвезда Лидия Смирнова вспоминает в своей книге, как в школе целовала парту мальчика, в которого была влюблена.

Александр Ширвиндт: Со Смирновой мы жили в одном доме. Когда она была молодой красавицей и снималась в фильме «Моя любовь», она работала в театре киноактера. И я был в нее патологически влюблен, я был в восьмом классе. Вместо школы или после школы я стоял у театра и ждал Лидию Николаевну. Через 25 лет мы встретились уже как коллеги, и она вспомнила, что у театра все время стоял испуганный сопляк, замерзший мальчонка с ее фотографиями, и она небрежно говорила ему: «Ну ладно, иди, гуляй». Вот это была влюбленность.

Татьяна Васильева: Я сама себя чувствую во многом еще совсем маленькой. Это свойственно актерам, актеры должны быть неумелыми детьми. Ну, мастерство – это само собой. Но все остальное должно быть на уровне детского восприятия – настолько неожиданного, светлого, радостного, чистого – этим обладают только дети.

Александр Ширвиндт: Это все фразочки: «Артисты – это взрослые дети». Просто подразумевается, что чем непосредственнее актерская физика, организм, тем лучше. Недаром говорят, что переиграть на сцене ребенка или животное невозможно.

Спартак Мишулин: Помните монолог Карлсона: «Взрослые, вечно занятые взрослые, вспомните, у всех вас был такой же колокольчик! Вы слышите нас? Откройте окна настежь, чтоб я мог влететь к каждому из вас, потому что все взрослые были когда-то детьми, но многие об этом забыли!»