Назар Гельдыев - Мелодия Секизяба (сборник)

• Название: Мелодия Секизяба (сборник)
• Автор: Назар Гельдыев
• Издательство: Магарыф
• Жанр: Короткие истории
• Год: 1985

Книга «Мелодия Секизяба» — об одном из древних народов Востока — туркменах, которые ткут самые прочные и красивые ковры, выращивают самых лучших скакунов — ахалтекинских коней, бесценный золотистый каракуль, известный всеми миру.

Н. Гельдыев пишет о красивых, сильных людях, которые строят самый большой по протяжённости Каракумский канал, о людях, которые превращают пустыню в цветущий оазис. И вместе с тем, эта книга — о детстве, юности. Роман написан своеобразным, мастерским, умелым пером.

---

В ночной тишине, прерываемой лишь пронзительными трелями цикад, довольный завершённым днём, Курбан брёл домой, обдумывая завтрашние и послезавтрашние дела. Он брёл тропинкой вдоль арыка, сплошь заросший кустарником, и в темноте скорее угадывал, чем видел вырастающее на пути и склонённое над тропой тутовое дерево. Нет, он не забывал об опасности, которая могла его подстерегать, он помнил об этом всё время и был настороже просто эта настороженность чуть-чуть отошла под магическим влиянием южной тихой ночи и мыслей — разных, среди которых мысли о чёрных косах некоей юной ученицы занимали совсем не последнее место. Поэтому он почувствовал опасность мгновением позже, чем надо бы — как-то не так шевельнулись заросли со стороны арыка; он отметил это в ту же секунду, когда раздался выстрел. По инерции он сделал ещё два шага вперёд и мягко, почти без звука опустился поперёк тропинки; остатками сознания он уловил топот, удаляющийся от него. Губы его скривились в презрительной улыбке. Была боль, но страха не было — страх владел теми, кто убегал сейчас в ночь.

«Трусы»… — прошептал он и тоже погрузился в ночь.

Он был уже близко к дому, поэтому выстрел в ночи услышали и Абат, и Марал-эдже, в сильном беспокойстве уже давно ожидавшие Курбана. От звука выстрела обе вскочили на ноги и прислушались, но сверчки, на мгновение прекратившие свои трели, затрещали снова, а больше ничего слышно не было.

— Почудилось, — дрожащим голосом, сама не веря в свои слова, проговорила побледневшая от страха Марал-эдже. Абат решительно направилась к двери.

— Это стреляли в Курбана, — сказала она. — Я уверена в этом.

— Дочка, не ходи, — Марал-эдже подбежала к двери, ведущей во двор и загородила её своим телом. — Подожди, может, подойдёт кто-то из мужчин. Может быть те, кто стрелял, сидят там и специально ожидают…

Аабат решительно потянула ручку двери.

— Мама, пусти меня. Я всё равно пойду. Это стреляли в Курбана, что бы ты ни говорила. Он лежит там, может быть я ему нужна, я помогу ему. — Пусти меня. — Но Марал-эдже, казалось, утратила свойственное ей мужество:

— Заклинаю тебя, доченька, не оставляй меня. Я…

Но она не договорила. Какая-то сила отбросила её от двери и на пороге появился человек огромного роста с лицом, закрытым куском тёмной материи. В руках у него был наган. Он пошёл прямо на перепуганных женщин и тут же за его спиной выросли двое. Человек с наганом предупредил:

— Вздумаете пикнуть — пожалеете. — Затем кивнул головой тем двоим: — Свяжите их.

С Марал-эдже двое расправились мгновенно: её же платком заткнули рот, сверху набросили ещё один и спеленали, точно куклу, верёвками.

— Она нам не нужна, — сказал тот, с наганом. Теперь главное… — и он кивнул головой в сторону Абат.

Но та уже пришла в себя. Даже двоим сильным мужчинам нелегко было справиться с девушкой, сопротивлявшейся, как пантера. Только когда на помощь им присоединился третий, Только тогда они сумели повалить её на пол и стянуть верёвкой руки за спиной, заткнув рот платком. У всех троих с расцарапанных лиц струилась кровь, все трое тяжело дышали.

— Сатана, а не девка, — сказал один.

— Да, такую надо поискать.

— Хватит болтать, — оборвал их великан с наганом, который он небрежно сунул в карман халата. — Нам не за болтовню платят деньги.

С этими словами он, словно пушинку, подхватил спелёнутую Абат и, не обращая никакого внимания на извивавшуюся в напрасных усилиях освободиться Марал-эдже, шагнул из комнаты. Осёдланная лошадь пошатнулась под двойной ношей. Сообщники, выскочив след за ним, тоже легко взметнулись в сёдла и все трое погнали лошадей в направлении пустыни. Ещё некоторое время связанная и не оставлявшая попыток освободить с Марал-эдже слышала конский топот. Когда он затих, затихла и она.

* * *

Доехав до окраины аула, тройка налётчиков, получив заранее оговорённую сумму, на которую ушли едва ли не все сбережения Гулбуруна, передала ему добычу и повернув коней, растворилась в темноте, а Гулбурун, Туйли и доверенное лицо Оразали-бая, некто Атакиши, углубились в пустыню. Атакиши, служивший проводником, ехал первым, за ним двигался Гулбурун, прижигавший к себе безмолвную Абат, последним был Туйли; маленький отряд по приметам, известным лишь проводнику, двигался по направлению к колодцу Кырк-Гулач, где издавна со всей своей семьёй и несметным богатством осел и хозяйничал, как полновластный владыка, младший брат Оразали-бая — Алтыли. Сам Оразали-бай тоже был сегодня здесь; у брата в полной безопасности он и решил справить свадьбу своего наследника Туйли с похищенной Абат. В том, что она будет похищена и доставлена в пески, у него не было никаких сомнений — настолько, что он даже привёз с собою загодя из аула муллу для свершения свадебного обряда; он же передал брату свою просьбу приготовить для обитателей Кырк-Гулача и других близ нежащих колодцев достойное их рода свадебное угощение. Надо ли говорить, что младший брат, любивший и уважавший старшего, сделал это? Мычап скот, горели костры для приготовления пищи, семьи баев, их жёны и дочери, сыновья вытаскивали из бабушкиных сундуков украшения и наряды, а бедняки — те тоже радовались предстоящему даровому угощению и возможности наесться досыта, хотя пока что, в ожидании этого самого угощения, им приходилось гнуть спину у жарко пылающих очагов.

Оразали-бай не сиделось на месте, Он то вставал, то снова садился на килим, палас из шерсти, расстеленный специально для него под навесом; он то хватал в руки пиалу со свежезаваренным чаем, то вскакивал вновь, опрокидывая чайник, и вновь устремлял свой взор в ту сторону, откуда должны были появиться ожидаемые им всадники. Плохое настроение старшего брата не на шутку огорчало младшего, и он не отходил от него ни на шаг. Вот и теперь он присел перед Оразали-баем на корточки и озабоченно спросил:

— Хорошо ли ты себя чувствуешь, дорогой ага? Твоё лицо опечалено.

— Да уж, — нехотя признался Оразали-бай. — Что-то я волнуюсь. На душе неспокойно.

— Не опозориться бы нам перед гостями, — сказал Алтыли. — Ты видел, мой ага, сколько их собралось по твоему приглашению. От самых дальних колодцев явились, никто не посмел пренебречь нашим приглашением. Как ты думаешь, почему Туйли запаздывает?

— Ума не приложу, — признался старший брат. — Всё должно было пройти без сучка, без задоринки. Те люди, с которыми договорился Гулбурун, украли бы жену самого падишаха, если бы им как следует заплатили. Твой проводик не мог заблудиться?

— Что ты, ага! Он здесь родился и вырос. Он найдёт сюда, путь даже завязанными глазами. Я вот думаю о другом — не мог Туйли раньше времени проговориться Гулбуруну, что тот останется в дураках и невесту привезёт для другого? А?

И снова старший брат вынужден был признаться:

— Да, такое случиться могло.

— Надо было предупредить его строго, ага.

Оразали-бай недовольно посмотрел ка младшего брата.

— Можешь не сомневаться, я предупредил, как надо. Но…

Помолчали.

Затем Оразали-бай сказал:

— У этого самого Гулбуруна всегда с собою есть нож, которым он действует так же ловко, как женщина иглой. А может он достал и другое оружие. Если поймёт, что его провели, может наделать беды. Не думаю, что он пойдёт против меня, но всё же… Так что скажи своим людям, чтобы не выпускали его из виду ни на минуту, а то он превратит нам свадьбу в поминки.

— Не беспокойся, мой ага. Он не успеет и пикнуть, как превратится в бледный труп.

— Ну, этого не надо, — сказал Оразали-бай. — Он мне полезен.

— Тогда надо посулить ему другую, ещё лучшую девушку. Для него с его рябой рожей и любая девушка — счастье.

На том и порешили.

А Туйли и Абат всё не было и не было.

Люди, собравшиеся повеселиться на свадьбе самого богатого человека в округе, мало задавались вопросом, — кто жених и откуда невеста. Свадьба есть свадьба, остальное никого не касается. И поэтому, собравшись вместе, прибыв из ближних, но так же из очень дальних мест, люди старались забыть однообразные будни, наполненные заботами и тяжёлым трудом. Девушки, позванивая старинными украшениями, с нетерпением ждали, когда наступит обряд снимания сапог и развязывания кушака; они были готовы к тому, что, дурачась, будут убегать от плётки жениха, когда попробуют заглянуть в лицо невестке байского сына; и ещё они ждали, когда будут подняты крышки с котлов с пловом и поданы бараньи головы, и всё то, что жарилось и варилось повсюду.

По мере того, как шло время, веселье затихало. Было уже далеко за полдень, а долгожданных всадников всё не было. Оразали-бай уже не мог усидеть под навесом, он уже не хотел ни чая, ни еды. Он мерил большими шагами пустыню, а за ним, как нитка за иголкой, шаг в шаг вышагивал Алтыли.

Всё было напрасно.