Карина Демина - Наша Светлость

• Название: Наша Светлость
• Автор: Карина Демина
• Жанр: Любовно-фантастические романы

---

   Тисса отложила письмо, не смея читать дальше.

   Она ведь умоляла оставить ее!

   Она твердо и в выражениях изысканных - в последний раз два дня подбирала, стараясь выразить именно то, что чувствовала и думала.

   У нее есть долг. Перед будущим мужем. Перед сестрой. Перед Их Светлостью, который принял Тиссу и Долэг в своем доме. Перед леди Изольдой - она добрая и милая. Тисса даже перестала читать листовки, хотя ей предлагали, но теперь это казалось предательством.

   Как и просьба Гийома о встрече.

   Она же не давала повода!

   Не было ведь ни проигранного в фанты желания, ни предрассветных разговоров на балконе, ни слова, ни взгляда, ничего... почему он не желает оставить Тиссу в покое?

   И почему становится таким жестоким?

   Когда только переменился?

   "... и мне горестно, что вы отвергаете этот сердечный дар во имя человека, вас недостойного. Он груб, хитер и коварен, как может быть коварен лишь мерзкий раб, но вскоре получит по заслугам..."

   Тисса отправила письмо в камин.

   Да как он смеет?

   Тан, конечно, не самый воспитанный человек, но это же неправильно так о нем писать!

   Он грубый. И порой - совершенно невозможный. Тиссе приходится прикладывать немалые усилия, сохраняя образ леди. Он смотрит сверху вниз, и при любом удобном случае Тиссу высмеивает. А случаев она предоставляет немало... но не тан же виноват, что у нее не получается быть настоящей леди.

   Что же касается происхождения, то здесь и вправду нельзя ничего изменить.

   И Тисса впервые за долгое время позволила себе задуматься, как и кто определяет, кем человеку быть. Почему одни рождаются рабами, другие - простолюдинами, а третьи - в благородных семьях.

   Это были очень опасные мысли. Хорошо, что никто, особенно леди Льялл, не сумел бы их прочесть. Ей бы мысли определенно пришлись не по вкусу. Девушкам и вовсе не полагалось думать: какой мужчина захочет себе думающую жену?

   И Тисса решительно открыла любовную балладу.

   Там, хотя бы герои обязательно будут счастливы.

   Мне снова не спалось. Становится традицией. И рыжий кот, устроившийся в изголовье, мурлыкал, уговаривая не глупить. Ночь. И нормальные люди спят. А Наша Светлость опять круги вокруг кровати нарезает. Мысли покоя не дают.

   И главное, роятся, аки пчелы над пасекой.

   Фермы и незаконная работорговля. Законная, впрочем, тоже мало приятней.

   Воровство из казны.

   Благотворительность, оказываемая лишь достойным.

   Девочки, которые в пятнадцать лет считают себя уже совсем взрослыми... и двенадцатилетние невесты. Женщина не может убить мужчину.

   А мужчина имеет полную власть над женой. Или детьми.

   Что я могу сделать со всем этим? И надо ли? Может, мне все это лишь кажется ненормальным? Я ведь чужая... и вообще я не подряжалась миры улучшать! Я только замуж хотела.

   Вышла.

   И вот теперь не спится.

   Реформаторский зуд не дает. Но что я знаю об управлении государством? Только то, что власть бывает законодательная, исполнительная и судебная. И вся у Кайя, но реформы - любые - придется проводить через Совет, а это, подозреваю, дело муторное...

   И вообще, прежде, чем изменять что-либо, надо разобраться, как оно работает.

   - Лаашья, - я впервые решилась заговорить с моей телохранительницей.

   Ее отмыли и переодели. Ей шли алые шаровары, и удивительное дело, бирюзовая полотняная рубаха длиной до колен вполне с ними гармонировала. Рубаху Лаашья перевязывала широким поясом с перламутровой чешуей. В косицах ее прибавилось лент, а на запястьях блестели браслеты.

   - Лаашья слушать леди.

   - Присядь, пожалуйста...

   Кресла так и стояли у камина. Я заняла то, в котором обычно сидел Кайя, и указала Лаашье на второе. Подойти, она подошла, а вот садится не стала.

   Не положено?

   - Я хочу тебя кое о чем спросить. Если, конечно, тебе можно о таком рассказывать. Как у вас принимают законы?

   При ней нет оружия, во всяком случае такого, которое я бы заметила. Ножи разве что, в широких ножнах, перекинутых крест-накрест, наподобие патронташа. Из ленты ножен выглядывают белесые рукояти.

   - Есть большой закон. Есть малый закон. Малый закон жить семья. И семья собираться. Думать. Каждый сестра говорить и старший сестра слушать. Тогда решать, как есть хорошо. Когда решить, тогда закон. Большой закон жить все. И старый сестра каждый семья собираться. Говорить. Спорить. Кричать много-много. Потом решать. Белый камень - быть. Черный - не быть закон. Большой мать камни считать.

   То есть, некое подобие демократии? Обсуждение закона и голосование?

   - Но Большой мать уметь говорить сам. Она говорить - есть закон. И закон есть. Кто не хотеть закон, тот умер.

   Ясно, с демократией немного поспешили.

   - Но так быть мало-мало, - добавила Лаашья и тронула кольца, которые в губе висят. - Большой мать любить всех. Она хотеть, чтобы хорошо быть. Она говорить: не надо сын продавать. Надо сын учить. Корабль строить. Дом строить. Рыба ловить. Много-много делать... красивое. И дочь не только купец резать. Везти вещь на рынок. Деньги быть. Радость. Закон - нет. Но Большой мать говорить. Слушать кто - богатый. Я не слушать. Я думать, что сила иметь. И никто не бояться.

   А вышло иначе.

   Я проникаюсь невольным уважением к их Большой матери, леди-протектору, которая пытается изменить привычный уклад свирепых дочерей своих. Вряд ли это тоже просто.

   Не продавать сыновей. Торговать.

   Жить в мире.

   Разве боги войны не должны желать обратного? Как мне не хватает Кайя! Он бы объяснил.

   - Лаашья, сядь, пожалуйста. Здесь никого нет. И вряд ли кто-то появится.

   Она присела, скрестив руки на груди, вернее прикрыв пальцами рукояти ножей. Малейший шорох, и клинки оставят пригретые гнезда, чтобы поразить цель.

   - Леди не знать. Лаашья не думать пугать, но леди быть аккуратный. Купцы нанять охрана. И Лаашья их не трогай. Она жди. Месяц жди. И два. И три. Они думать, что нет Лаашья и больше охрана не платить. И тогда Лаашья выходить. Всех резать.

   То есть, она тоже считает, что Наша Светлость рано расслабились? А пример жизненный, и надо бы прислушаться к умным людям.

   - А бедные у вас есть? Им помогают?

   Лаашья задумалась. Ее смуглое лицо было словно сшито из лоскутов, соединенных шрамами-швами.

   - Семья кормить каждый в семья. Сестра иметь корабль. Сестра давать кусок добыча семья. И кусок брать сам. Останется - делить. Семья строить дом всем. В дом жить старый. И дети. Старый растить детей. Песни петь. Учить. Семья слабый - кормить мало. Семья сильный - много. Старший сестра судить, кто делать не так...

   Что ж, своеобразно, возможно, эффективно, но совершенно понятно, что Нашей Светлости не подходит. Кажется, пришла пора познавать окружающий мир.

   И желательно бы в соприкосновении с этим миром.

   Проснулись Наша Светлость с легкой мигренью - подозреваю, скопившимся за ночь мыслям попросту тесно было в голове - но в настроении бодром, готовом к подвигам.

   Благо, имелось куда энергию приложить: прошения принесли в сундуках. Солидных таких сундуках, окованных железом. Я попробовала один такой приподнять. Тяжелый.

   И вот что со всем этим добром делать?

   - Это за последние полгода, - сказала Ингрид, откидывая крышку.

   Пахнуло плесенью. Бумаги, которыми сундук был забит доверху, отсырели. На некоторых поплыли чернила. И это только те, которые лежали наверху.

   Что будет, если копнуть глубже?

   Я взяла несколько листов.

   ...прошу... ходатайствую... взываю о милосердии благородных дам...

   ...оказать помощь в связи с утратой кормильца...

   ...выделить средства на обучение...

   ...постройку дома...

   ...организацию дела...

   ...содержание малолетних детей...

   ...лечение дочери...

   Так. Стоп. Разбирать это в одиночку я буду долгие годы... ну или месяцы. Сундуков у меня три. Фрейлин - дюжина. Осталось процесс организовать и возглавить. Для начала информацию попробуем систематизировать.

   - Дамы, - я критически обозрела мой женский легион, понимая, что грядущий поход обещает непредвиденные сложности.

   Кайя жаловался на баронов? Есть опасение, что с баронессами и того веселее будет. Ничего, дорогу осилит идущий. Эх, марш военный сыграть некому вдохновения ради.