Всеволод Буйтуров - Золотой Разброс 1. Слёзы Невидимых.

• Название: Золотой Разброс 1. Слёзы Невидимых.
• Автор: Всеволод Буйтуров
• Жанр: Фэнтези

На бескрайних просторах Сибири в месте слияния двух рек Невидимые Небесные Родители сотворили Племя своих Детей. В небывалом достатке жило, трудилось и преумножалось то Племя: Родители обильно проливали на Землю свои Слезы и от радости за своих чад, и от сожаления, если не могли уберечь их от неправедных поступков, а Слезы проявлялись в видимом мире как гигантское месторождение золота.

Дети мирно по-добрососедски делили охотничьи угодья и пастбища со своими соседями — Сибирскими татарами и Эвенами. Но случилось великое бедствие. По могучей Матери Реке приплыли на невиданных больших лодках люди, именовавшие себя Вольницей, до которых дошли слухи о небывалых богатствах Племени.

Во время осады городища Детей Невидимых по ходатайству Родителей Дух Земли и Дух Могучей Реки при поддержке Силы, данной Солнцем, таинственным образом переместили Детей в неведомом направлении вместе со скарбом и запасами Слёз. Но не все произошло так гладко, как предполагали Родители. Случился Великий Золотой Разброс, который коснулся и людей, разметав их во времени и пространстве.

На страницах романа предстоит встреча с людьми разных эпох, национальностей, культур, разного уровня развития и образования. Герои повествования – сын Хана Племени Фируз и прекрасная Лилия, в день нашествия Вольницы творившие свой Свадебный Обряд. А также, шаманы, дворяне, разночинцы, вельможи, куртизанки, кладоискатели, люди прошлых веков и нашего столетия, Духи, Водяные, Лешие, Русалки и другие яркие персонажи.

Ткань Пространства-Времени открывается читателю через сложную мозаику повествования, постепенно складываясь в единую картину, до конца сохраняя тайну и интригу.

---

И вот он, глава племени, хан, лишний раз робел пройти по монастырскому двору, чтобы не столкнутся с монахами или, не дайте Духи Рода, с самим Хризостомом. А священники его как-то и не замечали, что, с одной стороны, радовало, но и наносило урон Ханскому самолюбию.

Единственным, кто знал и замечал Тогизбея, был странный человек по имени Иван, который приходил в большой дом на территории монастыря, чтобы заниматься нелепой и бессмысленной работой. Целый день стучал по большой чёрной деревянной колоде с узкими чёрными и белыми плашками на одном конце, извлекая из неё то ужасные, то ласкающие слух звуки.

Они здоровались, как старые знакомые, на бегу, особо не обращая друг на друга внимания. Впрочем, в становище рода Иван вёл себя прилично и выказывал властителю должное почтение. Да вот только в таёжном селении никто, кроме Тогизбея, не замечал этого странного чужеземца.

***

Умный и хитрый шаман Племени Турухан давно заподозрил неладное. В пасмурную погоду Повелитель Тогизбей всегда норовил остаться один на берегу Могучей Реки, а шаман в это время ловил ноздрями странный удушливый запах, и непонятное слово «нефть» звучало в его натруженном мозгу.

Ещё казалось Турухану, что Хан смотрит на кого-то невидимого остальным и даже, вроде, общается с этим невидимкой, не очень внимательно, скорее, между делом, но общается. А как тут быть шаману — духовному вождю Племени?

Турухан часто, тайно принеся в жертву Духам пару зайцев или диких голубей, тайком пробирался на берег и взывал к Невидимым, чтобы открыли ему глаза и дали узреть, ведомое хану. Но, Невидимые молчали и не торопились помочь любопытному шаману.

В особняке «Монастырских татар»

Известный Писатель затеплил лампаду в красном углу перед бронзовой массивной плитой, в былые времена венчавшей могилу Праведного Старца. Икон он в своём жилище не держал: с одной стороны — не разбирался он в Ликах и не испытывал внутренней потребности, с другой — из уважения к хозяевам дома. Правда, какой они веры Писатель так и не понял. А вот к возжиганию лампадок, живя на территории монастыря, он пристрастился, подсел на это действо. И запах ладана ему был приятен. Благо, прямо во дворе в церковной лавке можно было приобрести и уголь для домашней кадильницы, и ладан, и елей, чтобы заправить лампадку. Ещё Писатель считал, что тонкие ароматы способствуют пробуждению вдохновения, ну, а если повезёт, может и со Старцем сеанс связи получится.

Одним словом сиди и жди вдохновения — хорошо-то как! Да не ко времени раздался стук в окошко почти на уровне земли. Бывшие кочевники сдавали Писателю жильё в полуподвальном этаже. Верх был густо заселен членами их большой семьи. Ну, так вот, раздался стук, и следом в дверь просунулась улыбающаяся физиономия звонаря Коляна.

— Бог в помощь! Здрав буди, летописец ты наш!

— И тебе не болеть, звонила!

— А вот, чтобы не болеть, есть у меня средство чистое, как Слёза Господня. Шурик-певчий гнал двойной перегонкой, а я на кедровых орешках настоял да на травках собственного сбора. Ты же знаешь, за скудостью дохода церковного, для поддержания бренного тела и души каждый год промышляю боем ореха да сбором трав. А то как концы с концами сводить?

Надо сказать, писатель никогда не возражал против приёма лишней стопочки: кровь веселит, армейское и геологическое прошлое вспоминается, да и вдохновение опять же…

— Что ж ты так живёшь в Святом месте, как басурман — лоб в избе не на что перекрестить?— весело потирая руки, изрёк Колян. — Ишь, лампадку к бирке от могилы приспособил!

— И что с того? Бирка-то с могилы Праведника, выглядит солидно и благообразно. Он не в обиде, а иной раз и вразумляет меня в трудах,— радостно ответил Писатель, протирая стаканы и выкладывая на стол домашнюю колбасу. Во, хозяева угостили, от родни привезли. Как и положено в их породе. Из конины. Раньше-то из оленины делали кочевники, а теперь и коняга за милую душу.

— Ну, давай, грамотей, по единой. Во здравие тела и души и во Славу Божию!

— А ты, церковная мышь, молиться перед трапезой и возлиянием не будешь?

— Да ладно ты, фарисей и книжник! Я молитву внутреннюю творю ежечасно. Вздрогнем!

Выпили, закусили, ещё налили. Хорошо! И лампадка так мирно горит! И уже время к вечерней службе близится. Стало быть, допивать надо скорее да идти звонарю на колокольню. Разлив по последней, Колян посерьёзнел:

— Слышь, грамотей, помнишь, мы к тебе как-то с корешем из прежней моей мирской жизни на Пасху разговляться приходили? С Базукой? Его вообще-то Лёха зовут. Так вот, правильный он мужик.

Бывало, как к нам в кабак, прости, Господи, мя грешнаго, заглядывал, так все официанты и хозяин перед ним на цырлах ходили. Фартовый человек. Я, конечно, теперь при храме, Вон Владыка подрясник благословил, но сана на мне нет — значит, и базар могу с кем хочу держать!

—Ты к чему это, Колян, так длинно излагаешь? Или надо чего?

—Нет, ты того… не подумай плохого, только Базука к тебе какой-то интерес имеет. Заглядывал на днях, просил с тобой стрелу забить. Мол, потрещать кой-о-чём надо, а я такому человеку отказать не могу. И тебе не советую…

— Ну, ты даёшь! То по-старославянски, то по-кабацки изъясняешься! Зови своего Базуку. Помню — хорошо мы в Светлую Седьмицу посидели.

Трудна ханская жизнь

Вот и ещё одна вахта завершена. Значит, конец сухому закону. Цивилизация, ванна или банька, водочка…

Шамиль зашел в бытовку поторопить своего родственника Тогизбея.

«Странный он какой-то, — подумал Шамиль, — не пойму, кем он мне приходится? И живёт он, вроде, у нас при монастыре, как родной, а вроде и нет его вовсе. А как на вахту прилетаем, будто вдвое больше становится да вдвое сильнее. И мужики в бригаде перед ним робеют, хотя авторитетом не давит, да и видать не очень в нашем деле разбирается»…

…Тогизбей в последний раз перед отъездом, оглядел родные просторы. До следующей вахты он сюда не вернётся. Но, что всегда его поражало: в Племени, ханом которого он был много лет по древнему праву наследования, его отсутствия никто не заметит. И, вот ещё диво — работа на буровой никак не отвлекала вождя от забот «государственных», и никто из соплеменников не догадывался, что их грозный Хан одновременно ещё и работяга-нефтяник. Как, впрочем, никто из подданных Тогизбея не замечал нефтеразработок посреди своих исконных охотничьих и пастбищных угодий.

Лишь шаман Турухан после камлания и приёма изрядной дозы отвара мухоморов зрел в зыбких, призрачных снах, посланных Невидимыми, странные жуткие сооружения на землях Племени, да в мухоморном трансе иногда шептал странное слово «нефть». Те, кто слышал сонное бормотание Турухана, думали, что это имя какого-то могучего Духа-покровителя, доступного только шаманам. Но, Невидимые ничего не хотели объяснять Жрецу. Количество выпитого отвара и съеденных грибов не переходило в качество. Прозрения не наступало.

Тогизбея всё больше и больше тяготило ощущение своей умноженности на два. Он не мог уже различить, где в нём начинается хан, где заканчивается нефтяник.

— Так пойдёт, скоро и утро с днём путать стану. Бедный мой разум! За что Духи так мучают меня? Тяжко быть ханом!

Дети Невидимых

Караван продирался сквозь тайгу уже много дней и ночей. Лошади были нагружены сверх всякой меры. Они испуганно прядали ушами. Люди тоже шли настороженно. Так далеко на Север Племя ещё не заходило. А виной всему были чужеземные люди, именовавшие себя Вольницей.

Изредка в чаще мелькали пугливо-любопытные лица таёжных жителей. Раскосые глаза с тревогой и любопытством смотрели на неизвестных людей и невиданных животных, совсем не похожих на оленей. Может немного на лосей, но без рогов.

Гнус изматывал и людей, и животных, воздух звенел от несметных полчищ комаров и мошки. Это не прибавляло спокойствия путешественникам. Злая судьба заставила бросить родную Белую Гору, гордо вознесшуюся над рекой Ушкуйкой, оставить дома, и древнее Святилище — Дом Духов. И, по повелению тех же Духов, спорить с которыми никто в племени не решился бы ни за что, отправиться в дальний путь. Искать спасения от чужеземного войска.

Племя жило на Белой Горе и окрест её с незапамятных времён: с тех пор, когда Отец-Орёл и Мать-Рысь облюбовали эти места для своего Брачного Пира, после которого и пошло плодиться и приумножаться, смешиваясь с соседями для прилива свежей крови, Племя Любимых Детей Невидимых Владык. Это Владыки устроили, своим промыслом на Небесах, союз Орла и Рыси, так как не было у Невидимых, и не могло быть детей, а они знали, что им начертано на Звёздных Путях управлять могучим Племенем.

Вот Духи, очнувшись после многовекового сна и увидев, что управлять им некем, и предприняли необходимые действия. Всего-то за две сотни лет, срок Вечным вовсе незаметный, Племя расплодилось и приумножилось.