Евгений Будинас - Дураки

• Название: Дураки
• Автор: Евгений Будинас
• Издательство: Время
• Жанр: Современная проза
• Год: 2001
• ISBN: 5-94117-037-8

Все лица и события, описанные в этой книге, подлинные. Любые несовпадения имен, названий, фактов - случайность или оплошность автора, за что он приносит свои извинения читателю.

---

— Триста тысяч?

— Или миллионов? Какая им разница, что молотить... Вот вы бы, Виктор Евгеньевич, еще и его воспитали... А за одно и этих жмотов-империалистов.

бессмертный опыт

Перед отъездом господин Ядровец, американский посол, спросил Дудинскаса:

— Скажите, с чего бы вы посоветовали начать новому послу, чтобы хоть как-то вам здесь помочь?

На официальном прощании очередь к Ядровцу стояла, как в Мавзолей, и времени, чтобы ответить, не было. Отшутившись, Виктор Евгеньевич отошел в сторону, освободил доступ.

Назавтра он передал господину Ядровцу письмо. Полстранички на машинке, с шутливым названием: «Вместо завещания».

«Дайте денег. Я даже знаю сколько и знаю кому. Нужна массовая и независимая газета. Беда не в Батьке и даже не в слабости оппозиции, тем более не в структурах власти. А в том, что эта власть абсолютно отвечает чаяниям народа.

Здесь такой народ.

Его нужно воспитывать, образовывать, ему многое нужно объяснить. Сегодня, куда идти, здесь понимает триста человек во всем государстве. Это немало. Манифест коммунистической партии был издан тиражом в 150 экземпляров. И перевернул мир. Но между ними и народом оказалась партийная печать.

Опыт ленинской "Искры" бессмертен.

Не жалейте денег на массовую газету здесь, если вы хотите спокойно жить у себя в Америке. Это дешевле, чем потом

воевать с нами, как с Ираком. И помните, что до той поры, пока мы не просветим народ, ничего изменить нельзя. И вы с нами еще запоете».

дырка в заборе

По тому, что уже в первую неделю своего пребывания новый посол Дариел Берхард посетил Дубинки с детьми и супругой, Виктор Евгеньевич понял, что его завещание господин Ядровец своему преемнику передал.

Осматривали мельницу («Мило!»), музей ремесел («Прекрасно!»), парились в бане («Чудесно!»), о деньгах, разумеется, не говорили.

Потом господин Берхард спросил, не может ли господин Дудинскас помочь ему отремонтировать баньку в Скворцах, где они поселились.

Виктор Евгеньевич взял своих строителей, приехали, осмотрели небольшой сарайчик у забора, составили смету — крышу залатать, трубы заменить, ну, может, соорудить даже небольшой камин. Вышло, что-то около двух тысяч долларов по курсу на тот день. Еще дырку в заборе, точнее, под забором заделать, собачка на соседний участок проделала лаз... Это бесплатно.

Берхард послал смету в Вашингтон: «У нас с расходами строго».

Из Вашингтона ответ не пришел, а господин Берхард из Скворцов был выдворен — вместе со всеми другими чрезвычайными и полномочными представителями иностранных государств.

Злые языки утверждают, что пострадали дипломаты за его длинный язык. Как-то, мол, Батьке доложили по утрянке, что вчера на очередном сабантуе в дипломатической части Скворцов этот Берхард, слегка отвязавшись, с американской непосредственностью что-то про свою собачку ляпнул, которая, мол, под всенародный забор ходит писать. С этого, мол, и пошел международный конфликт... Верит в эту байку, пожалуй, только Дудинскас: лаз-то под забором он видел лично, а про характер Батьки известно...

Вытуренный американец тут же собрал пресс-конференцию, а пока он высказывал свое возмущение журналистам, ему не то что дырку под забором, ему даже железные ворота в резиденции электросваркой заварили, пригнав из города железный ящик на колесах, который называется непонятным словом «САК».

Тут же посол ошеломленных Соединенных Штатов был отозван на консультации, которые продолжались полгода.

Батька к этому, как и к остальным отъездам, отнесся по-житейски спокойно: «Ничего, зарплата у послов большая, вернутся, никуда не денутся». А к тому, что в знак протеста его и всех чиновников Республики иностранные державы объявили невыездными, отказавшись выдавать визы, отнесся еще спокойнее:

— Мне и не надо. Я лучше лишний раз в зараженной местности побываю. Я вообще в европах не нуждаюсь, так как рос и воспитывался среди растений и животных.

Мальцевские щелкоперы сразу дали ему еще одно прозвище: «местный Маугли».

Вернувшись, но уже не в Скворцы, а в частный дом за городом, господин Берхард объяснился с Дудинскасом насчет злополучных денег на баню, которые ему так и не выделили, разумно сэкономив.

— У нас не то что вы думаете. У нас не любят платить просто так.

За время вынужденного отсутствия, не оставляя надежды вернуться в так полюбившуюся ему Республику, он заметно продвинулся в языке.

— Правильно. Вот и надо было сначала давать деньги на газету, а уж потом на все остальное, — вернулся к старой теме Дудинскас. — А то придется с нами возиться, как с Югославией...

Берхард обрадованно закивал. Баня в частном доме у них теперь есть, правда без бассейна:

— Спасибо! Мы теперь купим большой бочка, как в Дубинки.

Говорил он уже совсем хорошо, даже немножечко понимал. Но не настолько, чтобы уловить связь между дыркой в заборе, деньгами на массовую ежедневную газету и ракетно-бомбовыми ударами по несчастной стране[105].

ищите место

Пять лет назад, уговаривая Бориса Титовича с женой Валей перебираться в Дубинки, Виктор Евгеньевич говорил, что искать нужно было не хорошее место, а единомышленников.

Но вот сейчас, подводя собственные итоги, он понял, что место-то его как раз и не очень устраивает. И время действия. Лучше умереть от тоски по родине, чем от ненависти к ней. Это не он сказал, а Виктор Некрасов, двадцать пять лет назад, навсегда уезжая. Эх, не здесь бы все это построить...

И дело не в Батьке. С ним-то все уже ясно, а значит, можно бы приспособиться. Ко всему можно приспособиться и даже привыкнуть. Кроме одного — кроме того, что никому все, что ты здесь делаешь, просто не нужно.

— Для этого народа можно сделать многое, — сказал он и повернулся к Ванечке Старкевичу. — С ним — ничего. Вот тебе, Ванечка, заголовок для прощального интервью. Слушай, — Дудинскас оживился, — давай сделаем со мной прощальное интервью?

сирена свободы

Тут Ирка Талиб разревелась. Вчерашняя заноза, а сегодня у Мальцева главный редактор «Лиц».

Вот те и на! Жанна д'Арк, Сирена Свободы, как ее на весь мир поэт Андрей Вознесенский (они в Дубинках познакомились) прославил в стихах, написанных сразу после того, как по телевизору показали избиение милицией журналистов возле российского посольства. В тот самый день, когда был подписан устав союза России с Республикой[106].

Били ее за Батьку, арестовывали, судили и ее, и ее газету, описывали имущество, производили обыски, штрафовали — все ничего. А тут спрашивает:

— Витька, ты теперь здесь кто?

Тут вот, ее успокаивая (они стояли у окна на втором этаже концертной залы Дубинок) и глядя в окно, где по бурому голому полю тянулись к размытому горизонту снежные борозды (отчего похоже было на арестантскую робу, в каких она с «коллегами по перу» вышла на улицы, требуя выпустить из тюрьмы Сашу Перемета[107]), глядя на мельницу вдали с застывшими навсегда крыльями, едва различимую в пасмурном свете этого серого и печального дня, Виктор Евгеньевич медленно произнес:

— Обидно все-таки, что кусок жизни длиной почти в сорок лет ушел у меня на то, чтобы понять: не нравится мне эта земля и этот народ. Ничего хорошего ни эту землю, ни этот народ уже не ждет.

Ирка Талиб, ее он еще первокурсницей журфака помнит, когда сам («корифей») и учил ее этим мерзостям, возьми и прямо так в своей газете напечатай. Хорошо, что хоть от себя, дрянь, добавила о том, как же В. Е. Дудинскас наивен, если на понимание этой простой, как утро, аксиомы у него ушло так много лет...

галя обиделась

Как с того света, из прошлой, даже позапрошлой жизни позвонила архитектор Галя, давний выборщик актера Виктора Матаева в Верховный Совет СССР («Все там же работаю, восемь миллионов зарплаты[108], а остальное у нас по-старому, все хорошо»). Голос взволнованный, совсем не изменился.

— Неужели вам, Виктор Евгеньевич, неужели вам наш народ не жалко?

— Нет, Галочка, нет. Мне Юру Ходыкина по-настоящему жалко. Он пятнадцать лет своей жизни угробил на борьбу за твое самосознание. И не продвинулся ни на миллиметр. И совсем не потому, что плохо угробливал, а потому, что этому народу иная жизнь и не нужна. Мне и тебя жалко, потому что у вас все хорошо.

доколядились

На Коляды ряженые ходят по домам — песни поют, танцуют, попрошайничают — колядуют, за это им подарки.

Дудинскас с друзьями выступили, поколядовали, но подарков не получили, а только неприятности принесли. Да не себе, а Кравцову, который Виктора Евгеньевича в Дубинки пустил — не мог не пустить как создателя. Тем более что понимал, как плохо будет, если наверх стукнут, будто новый хозяин решил сразу все поломать с народными обрядами и праздниками.