Евгений Будинас - Дураки

• Название: Дураки
• Автор: Евгений Будинас
• Издательство: Время
• Жанр: Современная проза
• Год: 2001
• ISBN: 5-94117-037-8

Все лица и события, описанные в этой книге, подлинные. Любые несовпадения имен, названий, фактов - случайность или оплошность автора, за что он приносит свои извинения читателю.

---

А что, если сам Батька?.. Что, если он лично заинтересован?

С этим уже не шутят. Тут один неверный шаг, одно неосторожное движение, и ты не жилец. Вот когда откроется эта чертова папка, и — вывалится на свет все ее содержимое![109]

Нет, высовываться, не разобравшись, хотя бы не спросив, нельзя.

Но как спросишь? В том-то и беда с Батькой, что прямо спросить его ни о чем нельзя. Прямо он не отвечает. Прямо он вообще ничего не делает, предпочитает играть в кошки-мышки. Как с той же Тамарой...

кошки-мышки

...Тамара Безвинная, его, Месникова, бывшая подруга, а потом председатель Госбанка, с чем-то не согласилась, на какой-то счет чего-то недоперечислила, чью-то просьбу не выполнила... Тут ее и прижали, по всем правилам и с полным кайфом.

Весь кайф был в том, чтобы с «первой леди государства» (о Безвинной так писали многие газеты, публикуя ее очаровательные портреты, чем только подчеркивали ее самозванство) сначала поиграться.

Она уже уехала, точнее, улетела по делам. Когда улетала, двое в штатском, опоздавшие в аэропорт, как часто бывает в таких случаях (специально? нечаянно?), потребовали у представителей «Люфтганзы» список пассажиров, прошедших регистрацию. Иностранная компания, свои правила — им отказали. Назревал скандал. В конце концов сговорились, что, если наши назовут фамилию интересующего их пассажира, те подтвердят, есть ли она в списке. Посоветовавшись с начальством (бегали звонить), назвали Безвинную. «Это председатель Госбанка?» — «Нет, однофамилица». В списках ее не оказалось: прошла на посадку через депутатский зал, минуя регистрацию...

Улетела в Мадрид, там бы и остаться. Витя Цацкин, ее заместитель еще по коммерческому банку, уже давно уехавший, настойчиво ей именно это советовал.

Не послушалась, вернулась. Клюнула на газетную утку о том, что Батька собирается назначить ее премьер-министром. На новогоднем приеме появилась в красном платье. Королева бала. Со Всенародноизбранным по залу под руку прохаживались, о чем-то мило беседовали, друг другу улыбались, даже кокетничали. Тот подозвал Федоровича: «А что, Павел Павлович, если мы ее в Китай отправим? Чрезвычайно и полномочно». «Нельзя в Китай, — пошутил министр с деланным испугом, — такую красивую женщину туда отправишь — велосипедисты попадают».

Назавтра она уже билась в истерике на полу камеры следственного изолятора КГБ. Не могла поверить. Хотя игрались с нею и раньше, еще когда позвали председателем в Госбанк. Ведь позвали как? Сначала наехали, набрали фактуры, прижали к стенке. Потом вдруг распахнули объятия: пригласили «проводить государственную финансовую политику», предложив выбирать: корона или тюрьма. Соблазнилась на корону, испугалась тюрьмы, Месникова не послушалась, забыла (или не знала из-за благополучности судьбы?), что пьесы с таким началом всегда плохо кончаются[110].

самое страшное

— Давайте так, — сказал Месников, снова переходя на вы. — Вы не горячитесь и ничего не предпринимайте. Я тут кое-что провентилирую. Что я вам обещаю, так это разобраться, в чем здесь дело. И если никто, — он снова поднял вверх указательный палец, — лично в этой истории не заинтересован, я берусь прямо поговорить, после чего вмешаться и все глупости прекратить...

— А если заинтересован лично?

Владимир Михайлович Месников замолчал.

Чем заканчиваются такие вмешательства, он знал. Друг Старобитова, тоже председатель колхоза и тоже дважды Герой Владимир Роликов в каком-то газетном интервью выступил в поддержку Старобитова. Совести, мол, у вас нет, на кого наехали... Через три дня звонит редактору: «Ты извини, я понимаю, что вы там обо мне подумаете, но нужно дать какое-то опровержение. Мне угрожают самым страшным...»

Чем же таким страшным ему, уже совсем старцу, пригрозили? Следственным изолятором, тюрьмой? Хуже. Ему сказали: «Будешь, гад, жить на одну пенсию».

«Самого страшного» Владимиру Михайловичу не хотелось. Хотя и ссориться с Дудинскасом — тоже. И он сказал прямо:

— Если лично, тогда извини. — Проводив гостя до дверей, Месников тем не менее заверил: — Но еще один путь у нас с вами всегда остается: будем действовать официально.

По тому, с какой плохо скрываемой брезгливостью произнес он последнее слово и как тяжело при этом вздохнул, стало понятным, что действовать официально ему совсем не хочется.

«прошу решить!»

Из Москвы вернулся Игорь Николаевич Катин. Прямо с поезда примчался к Виктору Евгеньевичу — возбужденный и счастливый. Дрожащими от нетерпения пальцами расстегнул замки кейса, достал какую-то бумагу, протянул ее было Дудинскасу, но тут же руку отдернул, выскочил в приемную, попросил Надежду Петровну листок размножить и, только получив несколько копий, одну из них вручил Виктору Евгеньевичу.

Это было все то же сочиненное ими первое письмо в Москву, только переписанное новому адресату. Глянув, кому именно, Виктор Евгеньевич аж зажмурился. Потом посмотрел на Катина. Тот раздувался и пыхтел, как котел, готовый ухнуть.

— Нужно было хоть что-то конкретное попросить, — пояснил Катин, увидев, что Дудинскас читает концовку.

В последнем абзаце излагалась просьба выделить «Голубой магии» шестьсот тысяч долларов — на поддержание изысканий по проекту. Под письмом стояли две подписи: Катин расписался пониже, а выше красовалась вензелями фамилия его кремлевского свояка.

Сумма была подчеркнута авторучкой с черной пастой, этой же ручкой в левом верхнем углу была выведена резолюция:

«Прошу решить!»

Виктор Евгеньевич попытался взять себя в руки. Что-то подобное он не однажды получал, пусть и не с такого высокого уровня, отчего хорошо знал реальную цену всем резолюциям. Тем не менее ощутил подъем. Почему-то именно конкретность суммы, несомненно взятой с потолка, ему показалась убедительной: значит, кому-то понадобилось именно столько.

Глянув на физиономию лжеакадемика, мерцающую счастьем, как кинескоп, он вспомнил все свои мытарства и, с трудом подавив вспыхнувшее вдруг раздражение, произнес:

— Это хорошо. Непонятно только, куда эти деньги будут перечислены. И зачем? Вы, наверное, не в курсе, что все счета «Артефакта», а заодно и «Голубой магии» блокированы? Впрочем, этой суммы как раз хватит, чтобы рассчитаться с Налоговой инспекцией и уплатить по иску Службы контроля.

Катин побледнел, потом посерел, потом стал пунцово-красным.

— Мы же не так договаривались! — воскликнул он. — Мы же условились, что, пока я гребу в столице, вы здесь снимаете их дурацкие санкции.

— Пока не очень выходит... Не снимаются... Вот если бы ваш влиятельный родственник выдал сюда хотя бы звонок...

— Вы с ума сошли! Как можно! С этой ерундой — на такой уровень! Да за кого они нас примут?.. Нет уж, давайте как-нибудь сами.

Дудинскас понимал, что Катин прав.

Но душевный подъем он все же испытал и назавтра отправился в Службу контроля к Главному Экзекутору Республики Николаю Николаевичу Дромашкину.

Копия письма с резолюцией всемогущего главы соседнего государства придала ему если не уверенности, то решимости.

деньги — к деньгам

В Службе контроля ему повезло, как бывает только, если вступаешь в полосу удач. В народе говорят: деньги к деньгам.

Пришел к Дромашкину он, разумеется, не просто — пришел, чтобы тот, по личной просьбе их общего друга Макса Кутовского, «посмотрел ему в глаза». Такая просьба профессора вдруг подействовала. Неизвестно, что именно Николай Николаевич увидел в глазах Виктора Евгеньевича, но свою долю штрафных санкций в размере двух с половиной миллиардов он легко снял, как стряхнул пылинку.

Правда, прежде чем решиться, Главный Экзекутор сначала довольно долго изучал копию письма с московской резолюцией, даже к свету ее подносил, рассматривая подпись, недоверчиво хмыкал, сопел, покашливал и, наконец, вопросительно поднял усталую голову.

И в ту же секунду Дудинскас понял, как с ним нужно говорить.

— По крайней мере десять влиятельных людей нашего государства сейчас переживают за результат моего визита к вам, — сказал он, глядя в упор.

— Кто конкретно? — сурово спросил Дромашкин. — Назовите хотя бы трех.

Виктор Евгеньевич назвал пять фамилий.

Дромашкин тут же переговорил по телефону с премьером Лонгом и Главным Консультантом Федей Капитуловым. Оба оказались на месте. Оба обрадованно подтвердили, что за результат переживают. Федя Капитулов на правах «общего друга» даже взмолился:

— Ну хочешь, я на колени перед тобой встану, чтобы вы от них отцепились[111].