Алла Полянская - Одна минута и вся жизнь

• Название: Одна минута и вся жизнь
• Автор: Алла Полянская
• Жанр: Остросюжетные любовные романы

Дана Ярош чувствовала себя мертвой – как ее маленькая дочка, которую какой-то высокопоставленный негодяй сбил на дороге и, конечно же, ушел от ответственности. Он даже предложил ей отступные – миллион долларов! – чтобы она уехала из города, не поднимая шума. Иначе ее саму ждал какой-нибудь несчастный случай…. Сделав вид, что согласилась, Дана поклялась отомстить, как когда-то в юности… Тогда дворовый отморозок пообещал ее убить, и девочка с друзьями дали клятву поквитаться с ним – они разрезали ладони и приложили окровавленные руки к стене часовни… Вот и сейчас Дана сделала разрез вдоль старого шрама и прижала ладонь к мраморной могильной плите. Теперь, как и много лет назад, убийца не останется безнаказанным…

---

Это было именно то, что нужно. Ни слова сострадания. Таня не разговаривает с Даной как с тяжелобольной, а родители так не могут. А Дане от их жалости хуже.

«Лучше нам успокоиться поодиночке. Лека… Моя радость, мой птенчик. Потерпи немного, у мамы много дел».

Таня достает из комода чистую рубашку, на этот раз голубую в розовых цветах, и помогает Дане переодеться, потом берется за фен.

– Смотреть на тебя противно, распустилась. Сиди смирно, сооружу тебе какую-никакую прическу.

– Ты мне, по-моему, просто решила оторвать голову.

– Почему бы и нет? На кой черт она тебе сдалась? Все равно ты ею не пользуешься.

– Ну и как наши дела сегодня? – Дана видит высокого молодого человека с короткой каштановой стрижкой и светло-карими глазами на смуглом лице. – Думаю, что вы идете на поправку, если делаете прическу. Как самочувствие?

– Данка, это Андрей, наш доктор и добрый друг. Ладно, поговорите, а я пойду на кухню, пригляжу за обедом.

Таня выходит, доктор садится на освободившийся пуфик. Из-за высокого роста на пуфике ему не очень удобно. Дана замечает в его ухе золотую серьгу.

– Как мы себя чувствуем? – спрашивает он.

– Хорошо. – Дане совсем не хочется разговаривать.

Врач щупает пульс, меряет давление, температуру, смотрит зрачки. Дане хочется, чтобы он поскорее ушел. Она все для себя уже решила.

– У вас необычайно крепкая голова. – Доктор смотрит на Дану как на интересный опытный образец. – Почему вы не обратились к психоаналитику, когда сами не смогли выйти из стресса после смерти мужа?

– Мне это было не нужно.

– Еще как нужно! Но у вас, по счастью, от природы крепкая психика, поэтому все со временем наладится.

– Почему я так долго спала?

– Это просто. Человеческий организм – самовосстанавливающаяся система. Он сам регулирует многие процессы. И когда ваша психика была на грани срыва, произошел некий толчок, вы на секунду расслабились, потеряли контроль – и организм смог выполнить свою функцию и выставил защитный барьер. Сначала – слезы, потом – сон. Не будь этого толчка, этой секунды утраченного контроля – и сейчас вы бы пускали слюни в обитой войлоком палате. Вам просто повезло. Я понятно излагаю?

– Да.

– Отлично. Я предписываю вам постельный режим, недолгие прогулки и усиленное питание. Вот эти витамины надо пить обязательно. Как давно вы не жили половой жизнью?

– Почти три года.

– Это надругательство над собой. Я повторяю: вам просто сказочно повезло. В следующий раз может не повезти. До встречи. Завтра увидимся.

Он уходит, а Дана садится на постели. Надо идти. У нее есть дело. Но голова тяжелая, ей хочется спать. Она снова засыпает.

Проснулась она оттого, что почувствовала чей-то взгляд. Виталий сидит рядом и смотрит на нее. Он сидит так уже больше часа. За эти несколько дней он многое передумал, но одно оставалось неизменным – ощущение счастья, оттого что Дана вернулась. Израненная, полубезумная, не вполне живая и совсем незнакомая, она лежит в розовой спальне, и он может смотреть на нее.

– Привет. – Виталий не знает, что сказать этой незнакомке с глазами Даны. – Ты как?

– Нормально.

Они снова молчат. Дана ловит себя на том, что ей приятно видеть Витальку. Он все такой же. Что теперь будет?

– Я очень испугался за тебя.

– Напрасно. Я в порядке.

– Тебе нравится эта комната?

– Да.

– Сейчас время ужина. Ты спустишься или принести сюда?

– Я не хочу есть.

– Ты должна.

– Где ты взял этого доктора?

– Он мой старый друг. О его квалификации слагают легенды. Я помогу тебе спуститься, там Таня и Вадик.

Дана поднимается. Виталий подает ей домашнее платье, но не уходит.

– Отвернись.

– Как скажешь.

Ему хочется прижать ее к себе и никогда не отпускать, но он покорно отворачивается.

– Идем.

Он берет ее за руку, но она слишком слаба. Тогда он поднимает Дану и прижимает к себе, словно невзначай коснувшись губами ее щеки. Его тело вспыхивает, и он кладет ее на кровать. Губы их встречаются.

– Не надо, Виталик…

– Почему?

– Не надо.

– Тебе плохо со мной?

– Не в этом дело.

Он целует Дану, но ее кулачок упирается ему в грудь.

– Как скажешь. Я подожду.

Он поднимает ее и несет по коридору. Он жалеет, что не построил этот коридор длиной в несколько километров. Вот так идти, прижимая к себе женщину, ради которой он готов на все. Идти долго-долго.

Но дверь в столовую – вот она.

– Привет.

Вадик смотрит на Дану и не узнает. Таких глаз не бывает у живых людей. Если бы мог, он убил бы ублюдка, который сделал это с ней, но он только сжимает кулаки. Цыба один из всех четко осознал, что именно произошло с Даной. Он понял, что ее, собственно, больше нет.

Виталий усаживает Дану на стул, горничная подает ужин. Дана медленно цедит томатный сок. Время идет. Болезнь очень некстати, ведь она, Дана, должна многое сделать.

– Данка, съешь консоме. – Таня хмурится. – Андрей сказал, что тебе нужно.

– Это и без Андрея ясно. – Вадик придвигает к Дане чашку. – Давай, кума, до дна.

Дана понимает, что долго она не выдержит. Так хочется побыть одной, но ей нужно поговорить с Вадиком. Только он поможет ей.

– Расскажите, как вы живете. Мы давно не виделись.

– Ну, Вадик тебе говорил, что у нас сын, ему полтора года, зовут его Виталик. – Таня рада, что молчание закончилось. – У нас общий бизнес, идет неплохо.

– А с кем сейчас ребенок?

– Мать к нам переехала. – Вадим обеспокоенно смотрит на Дану. – Моя мать. Ну, и няньку наняли. Татьяна в ресторане занята целый день, я поставщиками занимаюсь, а Виталька больше в клубе находится.

– Нравится вам?

– Вполне.

– А в Торинск не ездите?

– А чего туда ездить? – Таня машет безнадежно рукой. – Маленькие города сейчас на последнем издыхании. Вон, ездили забирать свекровь, посмотрела я – мама дорогая! Воды горячей нет уже несколько лет, в домах зимой самое большее градусов восемь, иногда отключают газ, чаще – свет. Работы нет, кругом наркоманы и нищие, безнадега такая, что словами не передать.

– И общагу нашу видели?

– Видели. – Вадим хмыкает. – Что ей сделается? Стоит. А тот садик, где наша «точка» была, закрылся, дети в нужном количестве больше не рождаются.

– А кого видели?

– Да никого. – Вадик взрывается. – Кого там можно видеть! Кто из знакомых остался, поспивались или скололись, из тюрем не вылезают. А если не это, так тоже несладко: предприятия стоят, денег нет, нищета страшная. Вон, теща моя – заходили мы. Вернее, я заходил, Таня не захотела…

– Да чего к ней идти? – Таня сверкнула глазами. – Какая из нее мать? Что я с ней видела, кроме грязи? Тетя Катя была мне матерью, а эта…

– Вот я и говорю.

Разговор затихает. Ужин подошел к концу, и Вадик с Таней стали прощаться. Таня виновато смотрит на Дану:

– Данка, слышишь, прости меня!

– За что?

– Сама знаешь.

– Это все в прошлом, Таня. Это не имеет значения.

– Нет. Все имеет значение. А прошлое – тем более.

Они ушли, а Дана с Виталием остались. Он отнес ее назад в спальню, они легли на кровать.

– Я скучал без тебя.

– Это все в прошлом. Виталик, скажи мне, ты в тот раз за кого сидел?

– Почему ты спрашиваешь?

– Видишь ли, ты ведь тоже прикрыл наезд со смертельным исходом. Кто?

– Ну, это мне знать было не положено.

– Только не говори, что ты не узнал. Давай, Виталька, колись.

– Ладно. Был тут один тип, в мэрии ходил в больших начальниках. Градский. Он и сейчас большой человек, но уже где-то в Москве или Питере, не помню, баллотируется в губернаторы или депутаты, я слышал. Так что жив я исключительно потому, что поинтересовался в свое время крайне осторожно. Помнишь Хризантему?

– Цыганку с поселка?

– Ну, да. А она снабжала драпом [1] сынка этого самого Градского. Белгород, хоть и областной центр, в сущности, большая деревня, здесь все на виду. Ну, вот, Хризантема мне и рассказала. Что еще ты хочешь знать?

– Ты давно был у своих родителей?

– Я вообще не был. Танька правильно сказала. Какие они родители? Произвести на свет и кошка может. Батя не просыхал, лупил меня, а мать делала вид, что ничего не видит. У меня другие родители. У нас они общие – у всех четверых. А эти… Мне до них и дела нет.

– Ты о них совсем ничего не знаешь?

– И знать не хочу. Расскажи мне о себе. Как ты жила?

– А ты не в курсе?

– Знаю кое-что. Муж у тебя был очень хороший, свекровь тоже. Дом, дети. Ты была счастлива?

– Наверное.

– Почему «наверное»?

– Потому что мне всегда казалось, будто где-то впереди меня ждет что-то важное.

– А теперь?

– А теперь меня просто нет, понимаешь?

– Не понимаю.

Он целует ее. Он счастлив быть рядом с ней, он неутомим в своей любви, но Дана быстро устает. Они засыпают рядом.

Утром Дане стало намного лучше, Виталий радуется этому как ребенок. Он сам готовил завтрак, они поели, но ему пора ехать, ждут дела.

– Я постараюсь вернуться поскорее. Сейчас заеду к твоим, посмотрю, как там Лека. Андрей должен прийти, прислуга его впустит. Отдыхай.