Мишель Пессель - Тигр на завтрак

• Название: Тигр на завтрак
• Автор: Мишель Пессель
• Издательство: ТЕРРА - Книжный клуб
• Жанр: История
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-275-01422-8

"Тигр на завтрак" — повествование о необычайных приключениях Бориса Лисаневича, одесского дворянина, курсанта Морского кадетского училища, эмигранта, выдающегося танцора труппы Русского балета С.П. Дягилева. Любознательный читатель будет поражен судьбой и приключениями этого неординарного человека, бывшего и знаменитым охотником на тигров, и приближенным королей и магараджей, и управляющим клубами и отелями в Индии и Непале, а также путешественником, авантюристом и другом покорителей вершин в Гималаях! В России книга о Борисе Лисаневиче издается впервые.

---

Однако в период муссонов часто случается, что тучи блокируют доступ в долину Катманду, и тогда Непал снова становится изолированной страной, какой и был в течение веков. Зато в приличную погоду — с октября по июнь — полет в Катманду дает пассажирам возможность полюбоваться невиданным зрелищем, красотами, которых больше не встретить нигде.

Поднявшись к гряде туч, наш Дакота полетел над монотонной равниной Индии, казавшейся плоской и бесконечной. Мы видели квадратики полей, обрамленных извивающимися каналами и крупными реками, лениво протекавшими через огромные глинистые и песчаные пустыни и временами образующими большие водоемы грязной воды. На широкой пологой равнине попадались тысячи деревень с глинобитными хижинами. Между деревнями проходили узкие тропинки, и лишь местами прямая современная дорога придавала ландшафту некое подобие геометрической симметрии среди хаоса земельных участков. Земля имела серо-бурый цвет, такой же, как и речная вода и бесчисленные, сверкающие солнечным блеском пруды с возлежащими в них буйволами.

Неожиданно эта картина сменилась темно-зеленым фоном, пробудившим меня от «летаргической» дремы. А затем в это зрелище вторгся хаос иного рода. Я знал, что темно-зеленый фон создает пояс джунглей тераи, район больших тропических лесов, протянувшихся вдоль всей горной цепи Гималаев там, где горные потоки выходят в низовья. На востоке — джунгли Бенгалии и Ассама, прибежище тигров, слонов и носорогов. К западу от Дарджилинга, вдоль всей границы с Непалом эти джунгли именуются тераями, представляющими собой дикую местность с девственной природой, навевающую мысли о лихорадке, малярии, холере и других ужасных заболеваниях, способных погубить каждого, кто осмелится проникнуть в них. Этот пояс джунглей сыграл не меньшую роль, чем высокие горы, в том, что гималайские королевства Непал, Бутан и Сикким оказались недоступными для чужеземцев и долгое время были изолированы от мира.

Однако авиаперелет не дает возможности надолго остановить внимание на тераях, т. к. они быстро сменяются взбросами земной коры, первыми горными цепями, протянувшимися в меридиональном направлении, грядами гор, за которые все еще цепляются чащобы джунглей. Но затем они быстро сменяются горными громадами, пересекаемыми мощными водными потоками, продолбившими в них глубокие раны и сформировавшими узкие, темные долины и ущелья.

Казалось, что эти холмы растут все выше и выше, напоминая ряд призм с зубчатыми гребнями. Вскоре эта безлюдная земля на непальской границе сменилась еще более высокими холмами, на вершинах которых, над ущельями можно было рассмотреть первые непальские деревни.

Они лепились на высоких склонах и их окружали первые встреченные нами рисовые террасы, представлявшие собой гигантские «лестницы», которые теперь, летом, были покрыты темно-зеленым «ковром», в другие времена года — менявшим цвет на бледно-зеленый или желтый. Хижины были выкрашены в красный или темно-розовый цвет. Именно в таких деревушках и живет большинство из девяти миллионов жителей Непала.[2]

У меня не было времени долго наблюдать эти холмы, т. к. тряска нашего попавшего в воздушные ямы самолета, облетавшего горные хребты, привлекла мое внимание к огромным гималайским пикам, появившимся над меньшими по высоте горами. Невероятные нагромождения скал и снегов образуют какой-то нереальный внушающий ужас фон, характерный для Непала, рисуют образы вездесущих божеств индуистского и буддийского мира, являются магнитом, привлекшим в Непал столько искателей приключений, спортсменов и пророков.

Не успел я сообразить, что полет завершается, как самолет начал описывать круги и моему взору открылась во всем своем фантастическом блеске долина Катманду — пологая местность протяженностью около 24 км и шириной примерно 13 км. На склонах долины в виде террас располагались бледно- и темно-зеленые рисовые поля, линии которых напоминали извивающиеся горизонтали контурных карт.

Казалось, что на смену фантастическому ландшафту экзотического Востока вновь пришел ландшафт нормальных и, в своем роде, западных пропорций. Тут и там между рисовыми полями, подобно квадратным баржам, окруженным водой, виднелись коробчатые домики с покатыми черепичными крышами. Затем появились деревни и города. Всего в этой удивительной долине, помимо столицы, имеется девять городов, которые вместе с деревнями когда-то образовали королевство ньюарских[3] феодалов и художников, позднее завоеванное королями гуркхов, чей потомок король Махендра[4] ныне управляет Непалом.

В центре долины располагается Катманду, окруженный девятью городами с общим числом городского населения около 0,5 млн. человек. Это самая богатая и самая широкая долина страны. Здесь свыше двух тысяч лет процветали одаренные удивительным художественным талантом ньюары — мастера резьбы по дереву, ювелиры и архитекторы.

Вскоре мне предстояло узнать, что в настоящее время вся долина изобилует шедеврами архитектурного и художественного творчества, начиная от прямоугольных кирпичных домиков крестьян и заканчивая самыми впечатляющими из двухтысячелетних пагод, чьи позолоченные кровли поднимаются над аккуратными рядами домиков. Каждый дом, каждый храм, каждая святыня украшены тщательной резьбой по дереву с изображением богов и богинь или животных, как реальных, так и фантастических. Резные работы по темному дереву выделяются на фоне бледно-розовых кирпичей. Не менее поразительны вырезанные из дерева эротические сцены, украшающие многие храмы. Примечательно, что в этих сценах над похотью доминирует остроумие, хотя назойливому западному наблюдателю с ханжеским викторианским складом ума эти реалистические сценки могут показаться чистой порнографией.

Каждая дверная ручка, окно, замóк, деталь в Катманду является произведением искусства, как и сотни тысяч каменных Будд, индуистских богов и святынь с фаллическими узорами, которые изобилуют у дорог, а подчас и в центре дороги, у каждого колодца и моста, запечатлены в каждом доме и десятками встречаются во дворцах и на прилегающих к ним территориях.

Такое изобилие произведений искусства служит напоминанием о том, что большая часть медных и серебряных предметов материальной культуры Тибета, а также крупных скульптур осталась от ньюаров, живших большими землячествами в Лхасе и многих городах древнего Китая и даже Индии.

Через посредство буддизма непальская архитектура оказала влияние на Китай, Индокитай, Японию и Бирму. Помимо этого, в Азии нет ни одной страны, которая не ощутила влияния Непала и в других областях искусства.

После того, как наш Дакота осуществил ряд акробатических пируэтов, из-за которых я был весь в поту, мы приземлились. Я не мог поверить, что нахожусь в этом легендарном, неведомом и таинственном королевстве.

Однако мое возбуждение омрачалось озабоченностью, ибо, имея одну единственную рекомендацию, я возлагал все свои надежды лишь на одного человека, от которого целиком зависел успех моего проекта. И теперь, когда меня ожидала близкая встреча с ним, я был убежден, что вся моя затея была ошибкой. Несмотря на то, что Бориса мне описали, как занимательного и обаятельного человека, я не мог поверить, что он приложит все усилия для того, чтобы совершить пусть даже небольшое чудо ради какого-то чужеземца. Казалось, что изолированная от мира долина Катманду больше подходит для деятельности западного мизантропа типа Сомерсета Моэма, нежели добросердечной отзывчивой души.

В аэропорту после долгой торговли я взял напрокат небольшой потрепанный джип, оказавшийся одной из каких-то пятидесяти автомашин, крейсирующих по мощеным кирпичом улицам Катманду. Тот факт, что в Непал не вела ни одна дорога из внешнего мира, вызывал необходимость переносить машины в страну на плечах людей, причем в не разобранном виде. Для этого их привязывали к большим бамбуковым платформам, которые тащили на плечах пятьдесят носильщиков, карабкавшихся по крутым склонам. Обряженный в потрепанные белые галифе, мой водитель обращался с джипом, как с гужевым тяглом, покрикивая на него каждый раз, когда переключал рычаг скорости.

Мы успели переехать полдюжины собак и заставили окаменеть не одного непальского крестьянина на обочине, когда наш джип, наконец, подъехал к импозантным воротам в большой кирпичной стене, которая внезапно выросла перед нами рядом с пыльной дорогой. Вдоль дороги неровными рядами рысцой бежали носильщики и сотни миниатюрных непальских женщин, плотно обернутых по талии в длинные розовые, красные и черные юбки. У входа стояли два сонных стража, одетых в белое. Проехав через портал, джип повернул на просторный двор, в котором находился, по моему разумению, какой-то гигантский королевский дворец или административное здание. Я решил, что мы проедем через двор и проследуем дальше по своему маршруту, но был в шоке, когда мой водитель, махнув рукой на просторный дворец, возвышавшийся над пышным оазисом зеленых лужаек, объявил: отель Ройэл.