Алексей Иванов - Аллергия на «Магические Грибы»

• Название: Аллергия на «Магические Грибы»
• Автор: Алексей Иванов
• Жанр: Биографии и Мемуары

Автор русскоязычной ирландской "Нашей газеты" Алексей Иванов написал книгу об эмигранте из России, который приехал в Ирландию работать на грибной ферме.

"Аллергия на магические грибы" рассказывает историю образованного россиянина, который вынужден бросить свою профессию юриста и уехать на заработки в Ирландию, чтобы прокормить семью. В итоге герой произведения оказывается в "глубокой ирландской дыре", на грибной ферме, хозяин которой эксплуатирует и всячески унижает его и его коллег-иммигрантов из России, Латвии, и Литвы.

Работники фермы вынуждены трудиться без выходных за 2 евро в день, а в ответ на любую жалобу хозяин фермы, ирландец по имени Падди, грозит "отвезти их в Белфаст и сдать полиции", которая их сразу депортирует.

Автор книги Алексей Иванов-Царёвококшайский (псевдоним автора "Нашей газеты" Алексея Иванова) сам провел несколько лет на грибной ферме в графстве Каван, и произведение во многом отражает его личный опыт, отмечает портал Russian Ireland.

---

Сегодня Саша пришла с прогулки и спрашивает: «А когда папу встречать пойдем на вокзал?» Я ответила: «Скоро». А что ещё я могу ответить?

Опять дети кашляют. Чему удивляться? В стране, где шесть месяцев свирепой зимы, кашель, наверное, не победить. Тем не менее, я лечу Анастасию горячим молоком с луком, она снова кашляет, напоминая лающую собачку. Молоко с луком противное, она не хочет его пить, но я грожу ей наказанием. Самое большое наказание у нас теперь, это мои обещания не взять их к тебе в Ирландию, где мы, надеюсь, с тобой наконец‑то встретимся! Все дети становятся шёлковыми, если я говорю им об этом.

Столько сказать тебе хотелось ещё, но я так сегодня устала. Ты не будешь корить меня за небольшое письмо? Целую тебя, Саша. Твоя жёнушка.

P. S. Визы в Ирландию всё нет и нет, нам наверное откажут. Возможно, это знак свыше, что мне не стоит ехать к тебе? Ты знаешь, нужно уметь читать знаки судьбы.

46

Сергей уехал. Я остался.

Я остался получать письма с отказами.

Когда получаешь конвертик невзрачного цвета с изображением арфы на нём, внутренне содрогаешься. Это не приглашение в музыкальную школу, это не билеты на симфонический концерт. Арфа — герб Ирландии. Стало быть, письмо из какого‑нибудь министерства. Всегда веришь и надеешься на лучшее, но опасаешься худшего. Поэтому каждый раз, когда почтальон приносит невзрачный конвертик, перед его открытием, я внутренне содрогаюсь.

Каждый раз, когда передо мной лежит коричневый конвертик с изображением арфы, рука сама тянется подержаться за дерево. Очень милая ирландская примета, жаль, действует с переменным постоянством, наверное, есть какие‑то ещё условия, которых я не знаю. Может быть, чтобы подействовало наверняка, нужно потереть о дерево какую‑нибудь иную часть тела, а не руку?

Герб арфа — это очень красиво.

У современной России старинный герб — двуглавый орел с широко распростертыми крыльями. Имперские амбиции не дают покоя новоявленным царькам. Мы никого не обижаем, но заклюем, если вдруг понадобится!

Лучше бы Россия выбирала герб, так, как это сделала Ирландия. Тогда бы герб России был — балалайка. Получаешь конверт из министерства, а на нём изображена балалайка. Не грозно, и для любого иностранца сразу понятно откуда этот конверт. Балалайка, значит Россия!

Давно пора России поменять герб, а то я российского орла, постоянно путаю с американским. Видимо, американцы тоже любят клеваться.

Во время перерыва Шинейд сунула кусочек картона в карман моего фартука.

— Александр, это бизнес карта сотрудника СИПТУ[35]. Это профсоюз. Он защищает права рабочих! Ты обязательно найди контакт с этим человеком, его зовут Майкл.

С Майклом мы встретились в атмосфере строжайшей секретности за столиком в пабе.

— Значит, ты работаешь на грибах? Великолепно, грибные фермы — мой профиль! — не дожидаясь ответа, оживлённо тараторил, Майкл, сотрудник многообещающего СИПТУ.

— Вы сможете мне помочь?

— Мы твоего фермера за яйца подвесим! Добьёмся выходных дней и честной оплаты. У тебя есть налоговая форма Р60[36] и квитанции о выплате зарплаты?

— Знаете ли, я семь лет в Ирландии, но я никогда не слышал об этой Р60, что это такое? И у нас не бывает никаких квитанций о выплате зарплаты.

— Как, нет квитанций? Безобразие, но мы этот вопрос решим. Трудно будет доказать, конечно, сколько он вам недоплатил, насколько обманывал, но мы сдерём с него шкуру! Дай‑ка мне номер телефона твоего хозяина, я с ним договорюсь.

Я дал номер моего Падди.

Я звонил Майклу на другой день. Он не отвечал.

На следующий день. Он не отвечал.

Я звонил ему неделю. Он не отвечал.

Через две. Он не отвечал.

Больше я никогда его не видел.

Видимо, он на самом деле договорился с Падди…

Я наивно надеялся. Зачем? Уже на второй день всё было понятно. Падди подошёл ко мне и с коварной нотой в голосе прошипел мне в ухо:

— Ну что, Александр, ты никак не успокоишься? Ищешь приключений? Запомни, Александр, мне не нужны твои фокусы. Они слишком дорого мне обходятся.

Как я опустился! Я потерял своё профессиональное достоинство.

Ведь, я же юрист. Как я могу позволить ТАК обманывать себя?

Все мы, приехавшие в поисках лучшей доли, мы так слабы. Мы слабы своей доверчивостью. Нам обещали одно, а мы получили другое. Нам снова обещают, мы снова доверяем, и снова наступаем на те же грабли.

— Все твои приключения, мне известны. У тебя ничего не получится, Александр! — сказал мне Падди с довольным выражением лица. Его глаза светились радостью, и всем своим видом он выражал ехидную и презрительную насмешку.

Я беспомощен, бессилен, беззащитен перед ударами судьбы.

Я снова ощущаю себя маленьким мальчиком, который не может постоять за себя. Когда меня обижал во дворе какой‑нибудь задира, я ревел, а мама мне говорил: «Дай сдачи! Ты должен дать сдачи!»

А как это «Дать сдачи» она не объясняла. Это означало следующее: Если тебя обозвали гадким словом, то ты должен толкнуть обидчика так, чтобы тот упал и навсегда запомнил, как ему было больно. Если тебя толкнули, и ты упал, то ты должен ударить обидчика, так, чтобы ему стало очень больно, а лучше, если у него пойдёт кровь из носа. Жаль, что я не понимал этого, может, мне было бы легче жить.

Я не мог дать сдачи. Ведь, если человеку дать по лицу кулаком, то ему будет больно. А как я могу сделать человеку больно? КАК? ВЕДЬ ЕМУ БУДЕТ БОЛЬНО!!!

Я беспомощен, бессилен, беззащитен перед ударами судьбы.

Я стою перед Падди и снова ощущаю себя маленьким мальчиком, который не может постоять за себя.

Мне было восемь лет. Два мальчика старше меня купались на пруду. Вечерело, становилось прохладно. Выбравшись на берег, они дрожали от лёгкого бриза. «Пацаны», — крикнул один из них, — «кто принесёт дров для костра больше всех, тому я подарю вот этот ножик!»

Это был чудесный ножик. Я всегда мечтал о личном карманном ножике со складывающемся лезвием. Я разглядывал ножи в магазине, и хотя выбор был не велик, у меня не было ни малейшего шанса заполучить даже самый недорогой из них.

Ножик в руках мальчика был необыкновенным. В нём было несколько лезвий, рукоятка чёрного цвета, и уже представлял, что будь у меня такой нож, то я был бы самым авторитетным мальчиком во дворе и уж точно, самым счастливым.

Костёр полыхал жаром, мальчишки согрелись. Я носился, как Соня О’Сулливан[37], я принёс дров больше всех, и они это признали. Ножик мой!

Но не тут‑то было, это была шутка. Злая шутка. Меня обманули. Меня поимели. Как это обидно быть обманутым. Как это обидно, когда тебе смеются в лицо. Кому‑то в этой жизни судьба улыбнулась, надо мной она надсмеялась.

Как это обидно, когда с довольным выражением лица тебе говорят: «У тебя ничего не получится, Александр!» Говорят, что Фортуна слепа, но её удары по мне точны и болезненны. Как это обидно быть беспомощным, бессильным, беззащитным перед её ударами, ведь отомстить то некому.

47

Когда Падди вышел, и дверь тоннеля с шумом захлопнулась, Шинейд спросила меня:

— А ты не слышал, что случилось с Евгением, знаешь такого?

— Нет, не знаю, кто это, что с ним случилось?

— Да ты что, все об этом говорят. Тут недалеко, на маленькой фабрике работал парень из Белоруссии. Евгений его зовут. Так вот у него крышу снесло.

— Я ничего не слышал об этом.

— Ты представляешь, он решил купить себе дом, сам знаешь, что платить аренду, это выкидывать деньги на ветер.

— Это точно, у меня вообще ничего не копится — всё сплошные расходы.

— Он просил банк дать ему ссуду, но ему не дали, потому что у него нет никакого статуса для проживания в Ирландии, одно лишь разрешение на работу. Тогда он попросил своего хозяина оформить дом на него. Его хозяин получил ссуду и оформил дом на себя. Дом стоил девяноста тысяч. Когда Евгений выплатил восемьдесят тысяч, хозяин уволил его с работы и велел убираться подальше. Вот у него крышу и переклинило. Сейчас его увезла скорая психологическая помощь.

— И как он?

— Не знаю, но говорят очень сложный случай.

— А как дом?

— А никак! Дом принадлежит его боссу. У Евгения нет ни одного документа в его пользу, деньги то он выплачивал хозяину наличными из рук в руки. Даже если он удачно поправится и придёт в себя, то наша судебная система загонит парня в могилу. В его случае судебная тяжба растянется на годы — у нас такая «совершенная» судебная система!

— Вот скажи, а, ну где справедливость? Почему бы банку было не дать парню эту дурацкую ссуду, ведь банк ничем не рисковал — дом в Белоруссию не вывезешь, он потому и называется — недвижимость.

— Мне ужасно жаль этого парня. Ты, конечно, не в курсе, неприятности преследуют Евгения, — сказала Шинейд с глубоким сочувствием. — Он работал сварщиком, и что‑то там делал на высоте шесть метров. Евгений просил хозяина выделить ему помощника, тот не дал, как всегда. Лестница, на которой он стоял, заскользила по стене, и бедный Евгений оказался в больнице с переломом тазовой кости.