Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 2 2012)

• Название: Новый Мир ( № 2 2012)
• Автор: Новый Мир Новый Мир
• Жанр: Современная проза

Ежемесячный литературно-художественный журнал http://magazines.russ.ru/novyi_mi/

---

В. Д.: Погружением. Вглубь языка уходить, в ядро, в nucleus , нуклеидные слои. Вторая вещь состоит в том, что Некрасов, конечно, сказочник. Он — идеалист. И он максималист от этого. И от этого — его максимы во взаимоотношениях с коллегами и с литературной средой. Они наполнены не злобой, они наполнены добром и досадой, когда что-то или кто-то недотягивает до идеала. Это чисто сказочный вариант. Там у меня получилась параллель с Андерсеном, со „Снежной королевой”, когда сломано зрение, когда кто-то не видит целостной картины. И третья связь — это удивительно — связь с иудаизмом и с каббалистическим понятием, что мир был создан из букв, из звуков.

Л. К.: Да, да.

В. Д.: Похоже, что суть первоначальных звуков — основных фонем — удивительным образом была им угадана и раскрыта. Хотя я думаю, что он не занимался никогда каббалистикой и был бы страшно удивлен, если бы ему кто-то об этой связи сказал. Он пришел к этому абсолютно автономно”.

Майкл Каннингем. “Когда дело доходит до красоты, я становлюсь проституткой”. Беседу вела Анна Сотникова. — “Афиша”, 2011, 22 ноября < http://www.afisha.ru >.

“Вирджиния Вулф была первым великим писателем, которого я прочитал. Я жил в Лос-Анджелесе, был маленьким, самоуверенным и глупым, и вдруг мне попалась ее книга. И тогда я понял, что может сделать язык, что означают слова „великая книга”. Это было как первый поцелуй — после ты целуешь много разных людей, но никогда так, как в первый раз. Вирджиния Вулф научила меня читать и превратила в писателя, именно такого, какой я есть”.

“Хемингуэй пишет как трансвестит. Как женщина, которая пытается писать как мужчина”.

Андрей Кончаловский. У людей — ожирение мозгов. Как “разруха в головах” приводит к кризису искусства, экономики, личности и цивилизации? Беседу вела Оксана Нараленкова. — “Российская газета” (Федеральный выпуск), 2011, № 270, 1 декабря.

“Я, например, считаю, что весь социалистический реализм, тот, с которым так сильно боролись в свое время, сейчас является интересным искусством. Мало кто из сегодняшних художников в состоянии заниматься живописью, как занимался какой-то отчаянный соцреалист Герасимов. Попробуй, напиши так, как он написал Сталина с Ворошиловым, идущих по набережной. Оказалось, что соцреалисты обладали высокой профессией художника. Дилетантство сейчас очень быстро проникает во все сферы, потому что технологии и эстетика позволяют людям быть дилетантами и делать видео, фотографии, шоу, создавать некую концептуальность, нарисованную на мосту. Это все — поступки, но не искусство”.

Леонид Костюков. Высоцкий: что остается. — “ПОЛИТ.РУ”, 2011, 26 ноября < http://www.polit.ru >.

“Сейчас я бы сказал так, что в качестве материала настоящая поэзия использует (на конечном этапе) слова; Высоцкий же — речевые обороты. Это очень актерская поэзия, поэзия наблюдения и вживания, поэзия бенефиса. Конечно, вспоминается сентенция Мандельштама насчет актерства как противоположной к поэзии профессии”.

“Слушатели со стажем помнят, как Высоцкий пел: и мне не жаль распятого Христа — а потом изменил взгляды и стал петь: вот только жаль распятого Христа . В этой небольшой правке отражается не только Высоцкий; в ней отражается наивная вера шестидесятников — что надо чуток исправить (иногда — на 180 градусов) пару деталей — и все наладится”.

“В том числе — это поэт язычников и атеистов; здесь я не агитирую за РПЦ, а просто определяю феномен советской литературы вообще (к которой Высоцкий, безусловно, принадлежит): сама книжная словесность и русская поэзия, в частности, возникают внутри христианской культуры. Вне зависимости от степени религиозности автора. А советская литература — своеобразное отступление в некую античность, мир идолов и кумиров, мифов, легенд, малых божеств, ритуалов, наивных моделей космоса и бессмертия и т. д.”.

“Кто твой враг?” Беседу вел Константин Мильчин. — “Русский репортер”, 2011, № 46, 24 ноября < http://expert.ru/russian_reporter >.

Говорит Умберто Эко: “<...> Италия имеет тенденцию разваливаться, потому что нашу страну искусственно объединили. А Европейский союз — это совсем другая история. Он должен привести нас к исчезновению наций, которые в той или иной степени формировали жизнь Европы последние 800 лет. Теперь более важным будет союз, например, Барселоны и Загреба, чем союз Испании и Хорватии. Нас ждет новая федерация городов, и так Европейский союз сможет выжить. По крайней мере у него есть такой шанс”.

Денис Ларионов. Кирилл Корчагин. Пропозиции. —·“ OpenSpace ”, 2011, 15 ноября < http://www.openspace.ru >.

“<...> изучение происхождения поэтики Корчагина в свете практик, ставших для русской поэзии уже почти классическими в последние, скажем, пятьдесят лет, — такое изучение вряд ли окажется продуктивным. Мы говорим не только о пресловутой „новой искренности”, метареализме и концептуализме, но и о более ранних опытах конкретистов или даже обэриутов (за исключением Александра Введенского, но и тут нужен отдельный разговор). Однако предсказуемо близкими оказываются для Корчагина авторы, чей пристальный интерес к актуальному литературному процессу совмещается с ощущением собственной отдельности в его рамках: среди них Сергей Стратановский, Аркадий Драгомощенко, Дмитрий Волчек, Сергей Завьялов, Александр Скидан, Марианна Гейде, Вадим Кейлин — и не только они”.

“Именно существование в рамках героического дискурса отличает тексты Корчагина от опытов ряда современных авторов, для которых война является метафорой, требующей изживания травмы (о них более подробно рассказано в ряде аналитических статей И. В. Кукулина)”.

“Любовь осталась только в масскульте”. Наталья Иванова рассказала Татьяне Малкиной, как защищаться от литературы. — “Московские новости”, 2011, на сайте газеты — 18 ноября < http://www.mn.ru >.

Говорит Наталья Иванова: “Но вот как реагирует на критику, скажем, Владимир Маканин. Я о его романе „Две сестры и Кандинский”, вышедшем в этом году в „Новом мире”, написала довольно непростую заметку. Не могу сказать, что очень ядовитую, но яд все-таки там присутствует, и не в гомеопатических дозах. Встречаю его и думаю: „Все, сейчас здороваться не будет”. Как это принято у литераторов. Но нет, Владимир Семенович оказался мудрее своих коллег по перу. Он не только подошел — даже переместился с другого столика за мой (это был какой-то праздник или юбилей), чуть ли не за ручку держал. Говорю: „Володя, я-то думала, что ты со мной разговаривать не будешь”. Он отвечает: „Все зависит от уровня разговора”. Вот так ответил хитроумный Маканин. Который понимает, что это не последняя вещь, которую он написал”.

“<...> главное для меня не реакция на то, что я написала, а моя реакция на то, что я прочитала. Если я свою реакцию выразила, если я это сделала в соответствии со своими понятиями о литературном Боге, литературной справедливости — я довольна”.

Мир не хочет почитать Пелевина. Переводчик Елена Костюкович: “Умберто Эко не антисемит, а наши современные писатели вне России никому не нужны”. Беседу вела Вера Копылова. — “Московский комсомолец”, 2011, 1 декабря < http://www.mk.ru >.

Говорит Елена Костюкович: “Он [Умберто Эко] очень по-западному мыслящий человек. Русские писатели не формировались из чтения Фомы Аквинского, из католической школы. В образовании нет массированного преподавания философии. В литературе философия растворена и близка к психологии (Достоевский). У Эко философия как вспышки, и предполагается, что читатель ее знает. Русский писатель осознает литературное пространство по-другому”.

Андрей Немзер. Спокойной ночи, малыши. Названы лауреаты премии “Большая книга”. — “Московские новости”, 2011, на сайте газеты — 30 ноября.

“Но ведь награжден же Сорокин! Великий и ужасный. Нормальный, опричный, голубосальный, ледяной и метельный. Признанный чудом из чудес всем „славистическим” сообществом (и его окрестностями) и вечно гонимый (гнобимый, оттираемый от пирога) официальными властями, „идущими вместе” и косной „совковой” критикой. Бестрепетно год за годом вещающий скорбную истину о том, что в этой стране никогда ничего (доброго, живого, творческого, человеческого) не было и не будет. <...> Дивиться нечему. Ибо Сорокин абсолютно свой в ряду нынешних триумфаторов, ведущих якобы разными голосами все ту же мелодию, что своей уютной безнадегой так сладко ласкает наши утомленные сердца и дремлющие мозги. В этой стране (ледяной пустыне, по которой бродит лихой человек) никогда ничего не было и не будет, кроме дурацких провокаций, сюрреалистических миражей, наркотического бреда, всполохов кровавой истерии и сентиментальной переписки трепетных мертвецов. Волшебная песня! Слушая ее, чувствуешь себя приобщенным к высшей мудрости и утонченным чувствованиям. Эзотеричным. Нежным и удивительным. Сладко спящим в комфортабельном сугробе, а потому наконец-то свободным от тех лживых соблазнов и якобы требующих решения (выбора, поступка) проблем, которые навязывает так называемая история. Движущаяся по кругу в мутной ночи. От одной кровавой напасти к другой — худшей”.