Джо Бойд - Белые велосипеды: как делали музыку в 60-е

• Название: Белые велосипеды: как делали музыку в 60-е
• Автор: Джо Бойд
• Издательство: ГOHZO
• Жанр: Музыка, музыканты
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-904557-04-9

Джо Бойд — личность легендарная. Он не просто свидетель того, что было в шестидесятых, он участник и во многом двигатель. На фестивале в Ньюпорте, когда Боб Дилан впервые вышел на сцену с электрогитарой, Бойд сидел за пультом. Перебравшись в Лондон, открыл знаменитый клуб UFO, где впервые выступили Pink Floyd и многие другие легендарные исполнители.

Бойд продюсировал первые записи Floyd с Сидом Барреттом, а также Fairport Convention, The Incredible String Band и Ника Дрейка.

Это, пожалуй, самая правдивая книга о шестидесятых, написанная человеком, который имеет полное право сказать: «…я тогда жил, и я их помню».

---

Переход от «травы», гашиша и «кислоты» к кокаину, героину, крэку и «кристаллу»[81] стал причиной появления безжалостного и опасного мира, в котором громадные деньги поставлены на кон как для наркоторговцев, так и для гигантских по размерам подразделений по борьбе с наркомафией. Когда мы в UFO давали полицейским «от ворот поворот», это было нашей собственной «илингской комедией». Реальность сегодняшнего переднего края борьбы с наркотиками больше напоминает какой-нибудь фильм Пола Верховена.

Глава 10

Почему Англия терпеть не может свою собственную народную музыку? Модные девушки на мадридских дискотеках визжат от восторга, когда диск-жокей в полночный час ставит севильяну, и отплясывают под нее легко и задорно. Ирландцы, сидя в сельском пабе, часами слушают скрипачей и аккордеонистов и при этом чувствуют себя счастливыми. Утонченный римлянин не станет воротить нос от тарантеллы. Бенни Андерссон из ABBA спродюсировал записи традиционных шведских полска[82] и появляется на фестивалях народной музыки со своим аккордеоном. Но в Англии одна лишь мысль о труппе исполнителей народного танца моррис или певце, исполняющем баллады без аккомпанемента, побуждает большинство местных жителей спасаться бегством.

Я думаю, что корни этого явления уходят в события 1066 года. Английское «нормативное произношение» произошло от нормандского диалекта французского языка, на котором английская знать говорила вплоть до пятнадцатого столетия. В то же время местные диалекты являются остатками кельтских и англо-саксонских языков донормандской эпохи. Местные жители сторонились великолепных нормандских соборов до тех пор, пока власти не снесли их простые каменные часовни и не принудили посещать Йоркский и другие соборы силой оружия. Англия в каком-то смысле остается по внутренней своей структуре колониальным обществом, в котором наследники владык-нормандцев помыкают своими неотесанными подданными. Тот, кто движется вверх по социальной лестнице, приобретает характерные «нормандские» черты, в то время как низшие слои общества учат стыдиться своих корней. Если бы покоренные племена имели другой цвет кожи, такое общественное устройство было бы легче осознать. В Испании, Португалии, Венгрии, Швеции и даже во Франции бедные и богатые говорят примерно с одним и тем же выговором и едят похожую пищу. Но только не в Англии.

Кроме того, в стране господствуют африканские ритмы. Начиная с повального увлечения кекуоком и танго девятнадцатого-двадцатого веков и заканчивая современным восторгом по отношению ко всему от хауса до сальсы, — все мало-мальски популярные танцы современной Европы пришли из Африки через посредство обеих Америк. Английская народная музыка часто могла быть непристойной, но ей не хватало ритмов, подобных африканским, которые современная культура ассоциирует с сексуальностью.

Как это ни парадоксально, слово «моррис», возможно, произошло от выражения Moorish dance, то есть «мавританский танец»: моряки с английских невольничьих кораблей, вернувшись домой, показывали своим землякам, как танцуют африканцы.

В более глубокие тайны английской фолк-музыки меня посвящал Рой Гест, координатор турне Blues and Gospel Caravan со стороны его английских промоутеров. Рой был полным, всегда расположенным пошутить человеком с печальными глазами. Его отец был одним из директоров компании Guest, Keen and Nettelfold до того как она была национализирована и включена в состав British Steel Будучи молодым человеком, работал на строительстве железной дороги в Турции и привел в ужас свою семью, женившись на анатолийской гречанке. Через некоторое время отец Роя стал сожалеть о женитьбе и после развода пытался делать вид, что у него не было сына от этого брака.

В начале шестидесятых Рой открыл в Эдинбурге легендарный клуб Howff, ставший одной из важнейших экспериментальных площадок Эдинбургского театрального фестиваля в ранние годы его существования. Он женился на Джилл Дойл (сестре музыканта Дэйви Грэма), но вскоре они пришли к свободным отношениям. Однажды ночью ее любовник, шотландский фолк-певец Арчи Фишер (сейчас он ведущий программы на шотландском отделении ВВС), вернулся в их квартиру на Бристоу-плейс, расположенную на третьем этаже, и обнаружил, что дверь в спальню Джилл заперта, а в прихожей висит незнакомое пальто. Он подошел к окну, выходящему на улицу, и выпрыгнул наружу. Его падение было прервано родстером марки MG, принадлежавшем Джилл, — он оказался припаркованным в нужном месте, к тому же верх был сложен, а салон завален подушками. Арчи всего лишь сломал руку, но в «желтой прессе» появились фотографии помятого автомобиля в окружении сенсационных домыслов о menage-a-combien[83]. Отец написал Рою письмо с просьбой больше не пользоваться семейным именем.

Рой перебрался в Лондон и устроился в агентство Harold Davison, где занялся развитием отделения фолка и блюза. Он и его мать — она носила черный платок и выглядела так, как будто только что приехала из какой-нибудь деревни в Малой Азии — жили в смежных квартирах недалеко от Сесил-Шарп-хауза, центра фолк-движения в Лондоне в начале шестидесятых. Весной 1965-го я вернулся в Англию, чтобы помочь Рою с британскими гастролями Реверенд Гэри и Рэмблин Джека Эллиота и заполнить пустоту, образовавшуюся в моем календаре и на банковском счету до подготовки к Ньюпортскому фестивалю, которая должна была начаться только в июне. После освобождения из брикстонской тюрьмы мне нужно было где-то остановиться, поэтому Рой представил меня продюсеру фирмы Topic Records Биллу Лидеру, который предложил мне свой диван.

Во время зимы, проведенной в Нью-Йорке, я присутствовал на нескольких сессиях звукозаписи с Полом Ротшильдом Я записывал названия треков, исполнял мелкие поручения и старался запомнить все, что только мог. Теперь моим ментором стал Билл, и трудно было бы вообразить учителя более непохожего на Ротшильда. Записи Пола и по нынешним меркам сделаны мастерски: объемные, с насыщенным, глубоким и мягким звуком О продюсерских работах Билла не всегда можно было сказать то же самое, но исполнение на них естественное и непринужденное, и звук выдержал испытание временем.

В своей квартире в Кэмден-тауне или дома у музыканта он устанавливал двухдорожечный Revox, помещал микрофоны в самую оживленную комнату, гвоздями прибивал к окнам одеяла и делал все, чтобы музыканты чувствовали себя комфортно. Я никогда не забуду его нескрываемую любовь к музыке и заботу об артистах.

Сотни альбомов, спродюсированных Биллом начиная с пятидесятых и до конца семидесятых, составляют костяк любой CD-коллекции традиционной британской музыки.

Однажды мы с Биллом отправились в Тайнсайд на его автомобиле «Хамбер Супер Снайп». Я помогал переносить оборудование, вел протокол сессии и даже сделал фотографию для обложки альбома семейства Фишер, шотландцев, живших в Нортумберленде. Брат Арчи был тем самым парнем, который выпрыгнул из окна Роя Геста, и мне было любопытно услышать его рассказ. Он только пожал плечами и сказал; «Просто мне нужно было убраться оттуда, а окно оказалось ближе, чем дверь». Музыка была прекрасной, а оказанное мне гостеприимство помогло подготовиться к тому, с чем я столкнулся, когда попал в Шотландию.

В начале шестидесятых путешественники обоих полов даже не думали о том, что на шоссе нужно голосовать. Билл высадил меня на Норт-роуд за пределами Ньюкасла, и какая-то машина сама остановилась почти сразу же. На карте я заметил боковую дорогу, пересекающую холмы в низине между двумя основными шоссе на Эдинбург, а посередине дороги — деревню под названием Яр-роу. Вдоль красной линии, обозначавшей дорогу, тянулась зеленая полоска, обещающая «живописные виды». Так что в Галашилсе я изменил маршрут, и причиной тому была одна песня. Бостонский фолк-сингер по имени Роберт Эл Джонс (которого позже той осенью я пригласил занять мое место в конторе Вэйна и который тридцать пять лет спустя по-прежнему организовывал фестивали и турне Джорджа) обычно исполнял песню «The Dewy Dens O’Yarrow», веселую песенку с богатым на события сюжетом Дочь лэрда бежит с возлюбленным, чтобы тайно обвенчаться; трое ее братьев бросаются в погоню; ее герой убивает двух братьев, но сам получает предательский смертельный удар в спину от третьего; она возвращается в замок и кладет тело своего возлюбленного к ногам отца; потом совершает самоубийство.

Светило солнце, я сидел на камне и ел яблоко, пока около меня не затормозил маленький белый автофургон. От него исходил восхитительный мясной запах — водитель доставлял в долину школьные обеды. Когда мы достигли Ярроу, я спросил, знает ли он ту песню. «О да, — сказал он и показал на какие-то руины, возвышавшиеся над городком, — это тот замок, где жил лэрд, а вон на том холме, — жест в сторону красивого изгиба возвышенности позади Ярроу, — произошло убийство. Она скакала обратно вот здесь, — он указал на тропинку, протоптанную в траве, и добавил: — Это случилось в одиннадцатом веке», — и я подумал о том, какая суматоха поднялась в Принстоне, когда Уорвик нашел пушечное ядро времен Войны за независимость, которому всего-то было сто восемьдесят пять лет.