Виктор Пономарев - Записки рецидивиста

• Название: Записки рецидивиста
• Автор: Виктор Пономарев
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Современная проза
• Год: 1998
• ISBN: 5-218-00741-2

Колония для малолетних преступников, тюрьмы, зоны, лагеря… Вот этапы жизненного пути одного из соавторов этой книги. Три десятка лет, проведенных в местах лишения свободы. С одной стороны, его жизнь и поступки вызывают осуждение, а с другой — сочувствие и сострадание, потому что начало его криминальной «одиссеи» было предопределено суровыми обстоятельствами пятидесятых годов.

Книга написана без всяких прикрас, языком жестким, порой грубым. А разве иначе расскажешь о той среде, где происходят описанные в ней события?

---

— Пока я в бегах, то мне лучше быть БДС (бродягой дальнего следования), чаще менять норы, чтобы не «спалиться», выскакивать на гастроли. А там время покажет.

— И то верно гутаришь, — сказал Кнут.

— Тогда к делу, я готов хоть сейчас, — сказал я. — Ствол в кармане ржавеет.

— Не спеши, Дим Димыч, сегодня отдыхаем, ты в гостях или где? А что касается дела, всю информацию тебе утром на трезвую голову дадут Монгол и Сатана. По вечерам Борман обычно бывает в шалмане «Ростов», там окопался. Но при нем «опричник» (телохранитель) с «марьей ивановной» (пистолетом).

— Но это, Кнут, уж мои проблемы.

Мы еще долго пили, разговаривали. Потом с Витьком упали в соседней комнате на кровати.

10

Утром встали, привели себя в порядок, сели, позавтракали, опохмелились. Потом Сатана, Монгол, я и Витек приступили к подготовке предстоящей операции. Монгол дал исчерпывающую информацию:

— Обычно Борман появляется в кабаке часов в восемь вечера, столик заказывает заранее, один и тот же, от входа в дальнем правом углу. Садится всегда спиной к стене, справа от него «опричник», кликуха Санчес. Часто с ним бывают две «клизмы» (женщины легкого поведения). Танцует редко. Уходит часов в одиннадцать, полдвенадцатого.

— Слушайте, что я надумал, — сказал я. — «Делать начисто» (убивать) буду в зале.

— Да ты что, Дим Димыч, вольтанулся, что ли? — перебил меня Сатана. — Народу сколько, а менты без конца шастают в вестибюле и у подъезда.

— Это уже моя забота. Я так решил, — сказал я, а сам вспоминал, прокручивал в голове эпизод в таллинском ресторане. — Что для этого нам надо? Во-первых, сменить «прикид» на цивильный; во-вторых, «ландо» (машина) на стреме поблизости; и в-третьих, билеты нам с Витьком на ночной поезд в сторону Кавказа. И, поскольку, как я понял, этого Санчеса «делать начисто» не надо, ему Витек «кладет доверху» (сильно избивает).

— Тогда за дело, — сказал Сатана. — Сейчас сгоняем в универмаг, подгоним вам «прикид», только размеры ваши скажите. Лайба у нас на ходу. Билеты тоже не проблема.

— В кабак поедем пораньше, чтобы присмотреться и притереться к обстановке. Кто нам покажет Бормана? — спросил я.

— Скула, он будет сидеть за одним из столиков. Его Борман в лицо не знает. А мы с Монголом будем в машине ждать.

— Годится. На этом и порешили. Когда будете возвращаться из универмага, прицепите еще воблы и пива. До вечера посидим, попьем. Сегодня водку жрать не будем. Нужен ясный «кочан» и твердая «клешня».

Когда Монгол с Сатаной уехали, я проинструктировал Витька, что он должен делать:

— Твое дело, Витек, вырубить Санчеса. Не думаю, что за весь вечер ему не захочется поссать. Ты садишься ему на хвост, в туалете «кладешь ему доверху». Но будь осторожен, Кнут говорил, что он с «марьей ивановной». Сразу отваливаешь в машину, там и я подрулю.

— Все нормально, Дима, сделаем в лучшем варианте. Ты-то как?

— Ты что, забыл случай в таллинском кабаке? Ведь ни одна блядь и пальцем не пошевелила, чтобы задержать убийцу. Кому охота под пули лезть задарма? Вот что делает смелость и решительность. Не зря говорят: «Смелость города берет».

К обеду собрался весь экипаж. Нам ребята привезли костюмы, рубашки, галстуки стиляжные. Стали примерять, вертеться перед зеркалом. Костюмчики были клевые импортные, только цвет разный: у меня — бежевый, у Витька — темно-серый.

Приехал Кнут, сели обедать. Я ввел его в курс дела. Он покачал головой, сказал:

— Ох, Дима, рисково. Смотри не «спались», а то и ребят моих потащишь.

— Кнут, ты что, в натуре. Западло, что ли? В жизни своей никого «в ломбард» (в тюрьму) не тащил.

— Ну-ну, Дим Димыч, не обижайся. Это я так, к слову. С Богом.

После обеда часа два мы с Витьком поспали. Часов в пять вечера впятером сели в новенький голубой «Москвич», Монгол за рулем, и поехали в город. Часа полтора мы крутили по городу, на вокзал заезжали, подъезжал и к гостинице «Ростов» с разных сторон, прикидывали, где лучше пристроить машину. На Пушкина — далековато от гостиницы. Решили на квартал поближе и метрах в ста от Буденновского проспекта. Так сказать, готовили пути отступления. Это только в наших кинофильмах нас, бандитов, выставляют круглыми идиотами и дураками, а менты — одни Пронины, Павловы и Шерлоки Холмсы.

Около семи стали в назначенном месте. Первым ушел Скула. Я проверил свое «удостоверение личности». Потом с Витьком мы покинули машину, в ней остались Сатана и Монгол. Зашли в гостиницу, поднялись на второй этаж, но заходить в ресторан не стали. Прошлись по коридорам, в правом крыле здания «назырили» запасной выход во двор. Дверь была закрыта, но, осмотрев ее и замок «внутряк», пришли к выводу, что одного хорошего удара ноги хватит, чтобы дверь нас выпустила. Зашли в туалет на втором этаже, посмотрели расположение кабин и писсуаров.

Потом поднялись на третий этаж, зашли в бар, сели за столик. Из бара был хороший обзор, зал ресторана лежал как на ладони. Скула уже кайфовал за столиком в зале с какой-то миловидной рыжей дамочкой, о чем-то с ней разговаривал. Я заметил: в баре пьют только коктейли. Одна официантка крикнула буфетчице:

— Рая, четыре коктейля.

«Нам для бодрости духа не помешает по стакану водки», — подумал я.

Глянул на эту Раю, и во мне заиграли мужские чувства. Этакая ладья килограммов под девяносто, а груди такие, что только в бюстгальтер по спецзаказу можно упрятать, морда цвета свежеобожженного кирпича. Чувствовалось, что Рая уже вмазанная. Я поднялся из-за столика и, растянув в улыбке рот до ушей, направился к стойке со словами:

— Раечка, радость моя, сколько лет, сколько зим, дорогая. Хорошеешь, стерва.

Рая ошалело смотрела на меня коровьими глазами.

— Райка, ты что, Юрку не узнаешь? Да мы с тобой еще без штанов вместе бегали. Забыла, что ли? Полгода в Ростове не был, а уже все меня позабыли. А ведь сватать тебя хотел, — вешал я лапшу, на ходу импровизируя.

— Юрка, ты, что ли? — спросила Рая.

— Я, я. Ну наконец-то узнала, — продолжал я, хотя и Ростов, и эту Раю видел первый раз в жизни. И не гулял я с ней ни в штанах, ни без штанов, о чем даже пожалел немного.

Расчет был прост: у этой Раи при такой сволочной работе перед глазами ежедневно проходят сотни таких Юр, Борь, Вадиков, Шуриков, Шизиков, всех упомнить просто невозможно.

— Слушай, Раечка, мы тут с Шуриком двух «швабр» ждем, скоро должны нарисоваться. Я-то не хотел, это Шурик их днем еще снял, я ведь только тебя люблю. Пока ждем, плесни нам водочки три по сто пятьдесят, это пойло-коктейли я и раньше не пил, ты же знаешь.

— Ладно, Юрок, сделаю, — сказала Рая. — Только три почему, вас же двое?

— А себя, ты че, не считаешь? Мне же в кайф с тобой выпить. На закусь шоколадку «развали», да минералки плесни.

Рая разлила бутылку «Столичной» на три стакана, открыла минеральную, развернула и поломала плитку «Сливочного с орехами». Я позвал Витька.

— Шурик, иди сюда. Подругу детства встретил, занозу сердца моего.

Витек сидел рядом за столиком и слышал весь наш разговор. Поднялся, подошел к стойке.

— Рад, Юра, что ты любовь свою встретил. Саша меня зовут, — сказал Витек и протянул Рае руку, по размерам не уступающую шуфельной лопате. Рая протянула свою розовую поросячью лапку.

— За встречу, — произнес я тост.

Мы чокнулись стаканами и выпили, запили минералкой, загрызли шоколадкой.

— Рая, ты завтра работаешь? — спросил я.

— Нет, через день.

— Послезавтра жди меня, я к вечеру подрулю. Поговорить надо. Случаем, ты не замужем, во избежание неприятностей?

— Нет, Юра, никто не берет.

— Вот и хорошо. Я тоже холостякую. Валька-шалава уж год как бросила меня. Сирота совсем остался. Можешь усыновить, возражать не стану. А сейчас, Рая, к тебе просьба, — сказал я и положил на стойку две «катьки» (купюры в сто рублей). — Одну возьми за водку, другую — столик в зале надо заказать. Пошли свою официантку, ту вон, рыжую с отвислым задом.

— Ну ты, Юрка, даешь. Ты что, деньги сам печатаешь? — спросила Рая.

— Еще нет, учусь только. Это с Шуриком мы на приисках работали полгода, неделю как вернулись.

— О! Так у вас и ржавый металл, наверное, имеется? А то зубы не могу себе вставить, — встрепенулась Рая, блестя выпуклыми «шнифтами» (глазами).

— Да не так чтобы. Нашли с Шуриком шматок, эдак килограмма на три, но еще не пилили, — продолжал я «гнать пургу». — Послезавтра и поговорим об этом. У тебя сколько? Открой пасть. Только восемь ржавых зубов. Обещаю, Раечка, через неделю у тебя все шестьдесят зубов будут золотые.

— Ты что, Юра. Всего-то у человека тридцать два зуба бывает, — засмеялась Рая.

— Так мы тебе в два ряда поставим, будет как у акулы, — ответил я. — И не только зубы. Правильно я, Шурик, говорю? Прямую кишку и «чесалку» тоже можем поставить.