Генри Каттнер - Ярость

• Название: Ярость
• Автор: Генри Каттнер
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1992
• ISBN: 5-8352-0011-0

Шестьсот лет прошло с момента гибели Земли. Наука смогла создать искусственную среду на дне океана Венеры. В башнях живут бессмертные, исчисляющие свои года столетиями. Они мудры, поэтому они могут принимать ответственные решения, управлять жизнью короткоживущих. Но раса, живущая в комфорте и не развивающаяся, обречена рано или поздно на загнивание и гибель.

И вот среди бессмертных родился человек, способный двигать мир вперед. Если бы Сэм знал, что век его долог, он бы не торопился так яростно жить…

Генри Каттнер (1915–1958) — известный американский писатель-фантаст, одно из самых ярких имен 40–50-х годов — начала «золотого века» научно-фантастической литературы США. За время своей недолгой (около двадцати лет) писательской карьеры Каттнер зарекомендовал себя как мастер различных направлений НФ. Его произведения оказали заметное влияние на последующее развитие этого жанра в Америке.

---

Стоп. Это мы еще посмотрим. Лучше думать о чем-то приятном, а не отдаваться ностальгическим порывам, как это принято в Куполах. Первопроходцев толкают вперед невыносимые условия дома, плюс обещания золотых гор или мечта об Обетованной Земле. Тяни да толкай, усмехнулся Сэм. Но плохие условия дома — это не наш случай. Нужно что-то придумать.

Для успеха нужен кориум, энергичные добровольцы и, если не полная поддержка, то хотя бы отсутствие сопротивления со стороны Харкеров.

А что есть у него? Ничего. К тому же раскрутиться нужно быстро. В любую минуту после посадки к нему могут подойти ребята в форме, как это уже один раз было, и Сэм Рид исчезнет со сцены, возможно, навсегда. Денег у него мало, положения в обществе никакого, друзей нет, если, конечно, не считать помирающего от наркоты старого проходимца, и даже эту дружбу ему приходится покупать.

Сэм рассмеялся про себя. Он чувствовал себя восхитительно.

Он ощущал потрясающую уверенность в своих силах. Он ни капли не сомневался в успехе.

— Перво-наперво, — сказал он Проныре, — мне нужно о себе заявить. Срочно. Все равно как, но я должен помелькать на экране, чтобы Кланы не могли слопать меня незаметно. Потом я постараюсь всем разъяснить, что если я пропаду, они отвечают.

Проныра хмыкнул и трубно высморкался. Его комнатенка была грязным, вонючим, но относительно безопасным убежищем. Сэм знал, что пока он здесь, Харкеры до него не доберутся. Но как только он высунет нос наружу, все может обернуться по-другому.

— Дай-ка мне еще выпить, — ответил ему Проныра.

— У меня есть две тыщи кредиток, — продолжал Сэм, подвигая ему бутылку. — Хейл может раздобыть еще две. С этого мы и начнем. Ты мне скажешь, во что их вложить, чтобы поскорее подняться. Мне нужно время в эфире и хороший журналист, чтобы как следует продумать наши выступления. Как только мы начнем, деньги пойдут сами. На этот раз я постараюсь не провалиться в крысиную нору. Будем бить в одну точку, пока не выбьем наш главный козырь.

— Какой? — тощая бровь Проныры заинтересованно приподнялась над бутылкой.

— Флот, — торжественно сказал Сэм. — На этот раз Колония будет состоять из цепочки островов. Нам нужно будет постоянно перемещаться. Мы должны пробиться к островам, укрепить их и обустроить. Нам нужны маневренные быстроходные суда, надежные и хорошо вооруженные. На это и пойдут все деньги.

Проныра опять присосался к бутылке и ничего не ответил.

Сэм не стал ждать, пока его пропаганда начнет приносить плоды. Он распорядился заложить корабли немедленно. Он экономил на чем мог, но все равно почти все четыре тысячи ушли на закупку самого необходимого, того, без чего, с точки зрения Хейла, нельзя было обойтись.

Между тем, пропагандистская машина набирала обороты. На настоящую тонкую работу в стиле Сэма просто не было времени. Было бы неплохо навыпускать дисков с лирическими песнями, воспевающими прелести жизни на суше, открытое небо, звезды, смену дня и ночи и так далее. Бойкая пьеса, захватывающий роман с правильно расставленными акцентами тоже пошли бы на пользу. Но времени не было.

Все телепрограммы были забиты рекламой. Робин Хейл объявил о создании новой независимой Колонии. Смело, открыто было предано огласке участие в проекте Иоиля Рида — факт, скрывать который было бы все равно бесполезно.

Иоиль честно признался с телеэкранов в мошенничестве своего отца. Он рассказал все, что ему было известно о нем. «Я никогда его не видел, — он старался говорить, используя всю свою способность к убеждению. — Я знаю, что большинство из вас не поверят мне только из-за моего имени. Я не стараюсь его скрывать. Я верю в эту Колонию и не могу допустить, чтобы она провалилась. Я думаю, что многие меня поймут. Я не рискнул бы показаться перед вами, тем более под своим опороченным именем, если бы я не был уверен, что колонизация должна состояться. Ни один человек, носящий имя Рида, не взялся бы второй раз за то же самое дело. Я берусь. Крах Колонии будет и моим крахом, я это знаю, но я уверен, что этого не произойдет». В его голосе была спокойная убежденность и энтузиазм, которые передавались слушателям. На этот раз он говорил правду. Нашлись люди, поверившие ему. Немного, но достаточно, чтобы начать.

Использовались те же доводы и те же соблазны, что и при первой попытке. Тонкие натуры ощущали, что в Куполах им чего-то не хватает, и смутно тосковали об утерянном прошлом. Эти романтики в основном и платили за самые необходимые расходы Хейла и Сэма. Не слишком щедро, но пока этого хватало. Остальные держались в стороне и ждали, чтобы их уговаривали.

Чем Сэм и занялся.

Харкеры тоже не сидели без дела. Опомнившись от первого шока, они начали действовать, причем довольно энергично. Но у них были связаны руки. Они не могли открыто выступать против Колонизации. Они всегда были ее сторонниками. Они не могли допустить ее краха. Все, что им оставалось делать — это начать контрпропаганду.

Разносились сплетни об ужасной эпидемии, вспыхнувшей наверху. В программе последних известий показывали крушение робота-самолета, картинно разваливающегося в небе под ударами вихревых потоков. Ширились слухи о трудностях континентальной жизни. Сплошные опасности, полная неопределенность…

Тогда Сэм отважно нанес свой следующий удар. Он почти открыто атаковал Харкеров. Он обвинил их в том, что они умышленно погубили первую Колонию. «Могущественные силы, — объявил Сэм, — пытаются остановить освоение суши. Вы можете понять почему. Любой может понять. Поставьте себя на место облеченного властью человека или группы людей. Если бы вы правили Куполом, вас полностью устраивало бы существующее положение. Хотели бы вы перемен? Не сделали бы все, чтобы дискредитировать людей, которые, как мы, хотят открыть всем дорогу наверх? — Сэм наклонился к экрану и впился в аудиторию пристальным, многозначительным взглядом. — Не постарались бы вы заставить замолчать всякого, кто хочет дать простому человеку этот шанс?» — Он задержал дыхание, уверенный, что сейчас его выключат.

Но ничего не случилось. То ли операторы были слишком ошарашены, то ли Харкеры не рискнули так явно пренебречь общественным мнением. Что бы там ни было, Сэм решил продолжать. «Я надеюсь и дальше бороться за Колонию, — сказал он. — Я работаю на себя, это так, но еще и на вас, на тех, кто не заправляет Куполами. И пока я жив, я не отступлю. Если завтра я не выйду в эфир с сообщением о наших новых планах, то вы будете знать почему».

Сэм отключился, а на улицах Куполов осталось звучать необычное, невнятное бормотание, словно его слова продолжали висеть в воздухе. Впервые за много десятилетий перед большими общественными телеэкранами стали собираться толпы людей и впервые за всю историю венерианской цивилизации в Куполах послышался голос толпы. Это был почти призрачный звук — легкий, скорее удивленный, чем негодующий ропот, но тем не менее им нельзя было пренебречь.

Харкеры услышали этот рокот и на время затаились. Время у них было, они могли позволить себе подождать.

Так Сэм подстраховался против внезапного появления сержанта полиции за своей спиной. Он быстро двигался вперед, укрепляя свои позиции. Против Харкеров нужно поискать дубинку поувесистее, чем тоненький прутик зарождающегося общественного сознания.

Его единственной зацепкой была Сари. Сари Волтон, по происхождению наполовину Харкер. Ее психика была с совершенно очевидными отклонениями. Почему? Сэм изо всех сил старался до этого докопаться. В досье почти не было материала на Бессмертных — основные статистические данные, имена и краткие биографии. Было ясно, что из-за своего долгожительства они легко переносили такие стрессы, которые свели бы с ума простого смертного. Но как раз из-за этого же долгожительства у них могли возникать такие стрессовые ситуации, какие обычному человеку и не представить.

Сэм ломал себе голову, выискивал, размышлял. Он проработал множество вариантов, заводивших его в тупик, и принимался за новые. Случайно он наткнулся на одну маленькую деталь, которая показалась многообещающей. Это был даже не факт, а скорее подсказка. Но подсказка, намекавшая на нечто очень интересное.

Цикл воспроизводства выглядел у Бессмертных несколько необычно. Способность к деторождению появлялась у них с периодом пятьдесят-семьдесят лет и очень ненадолго. Никогда не случалось, чтобы ребенок Бессмертных не унаследовал их главного свойства — долгожительства. Но дети рождались слабыми. Среди них был высокий уровень смертности, и как правило, первые месяцы они росли в искусственной питательной среде.

Сэм с удивлением обнаружил, что одновременно с Сари Волтон в семействе Харкеров появился сын, мальчик по имени Блейз. Эти двое были единственными в Куполе Делавер оставшимися в живых детьми последнего периода, когда у Бессмертных рождались дети.