Генри Каттнер - Ярость

• Название: Ярость
• Автор: Генри Каттнер
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1992
• ISBN: 5-8352-0011-0

Шестьсот лет прошло с момента гибели Земли. Наука смогла создать искусственную среду на дне океана Венеры. В башнях живут бессмертные, исчисляющие свои года столетиями. Они мудры, поэтому они могут принимать ответственные решения, управлять жизнью короткоживущих. Но раса, живущая в комфорте и не развивающаяся, обречена рано или поздно на загнивание и гибель.

И вот среди бессмертных родился человек, способный двигать мир вперед. Если бы Сэм знал, что век его долог, он бы не торопился так яростно жить…

Генри Каттнер (1915–1958) — известный американский писатель-фантаст, одно из самых ярких имен 40–50-х годов — начала «золотого века» научно-фантастической литературы США. За время своей недолгой (около двадцати лет) писательской карьеры Каттнер зарекомендовал себя как мастер различных направлений НФ. Его произведения оказали заметное влияние на последующее развитие этого жанра в Америке.

---

— …сколько можно еще ему доверять…

— …долго мы будем сидеть сложа руки…

Френч захлопал в ладоши, призывая к молчанию.

— У нас есть несколько планов. Но прежде всего, нужно решить, что делать дальше. Допустим, мы убьем Рида…

— Это не так-то просто! Так он тебе и позволит!

— Он ничего не сможет сделать, если вся Колония будет против него! А так будет. Нужно расширять нашу организацию. Когда мы убьем Рида и Хейла, то сможем сами всем командовать. У нас будет форт. На всей Венере нет силы, способной справиться с фортом!

— Хейл не дурак. И Рид тоже. Если они нас поймают…

— Все присутствующие, — серьезно и веско сказал Френч, — перед тем, как покинуть собрание должны пройти детектор лжи. Предателям — смерть!

— Я бы не прожил тысячу лет, если бы не знал, как одурачить детектор лжи, — сказал Хейлу Вычислитель.

Они находились в башне административного корпуса, которая возвышалась над крепостными стенами. Хейл отошел от закрытого светофильтром окна и холодно произнес: «Я знаю, что ты был на этом собрании. У меня тоже есть осведомители».

— Твой человек узнал меня?

— Он никого не узнал. Он пришел туда с опозданием. Он догадался по запаху табака и дыму из твоей трубки. В любом случае, я уже кое-что знал о том, что у нас происходит.

— Например?

— Начинает падать дисциплина. Люди стали небрежно отдавать честь. Перестали начищать до блеска свои пряжки и пуговицы. Свободные Компаньоны понимали, что значит дисциплина. Я видел, что происходило у Меднера, перед тем как его же люди его убили. Я заметил что-то похожее несколько месяцев назад. Тогда-то я и пустил в дело своих осведомителей. Я знал, чего следует ждать, и оказался прав. Это начинается.

— Что?

— Бунт. Я знаю нескольких основных лидеров, но еще не всех.

— А Рид знает?

— Я обсуждал с ним эту тему. Но мне кажется, он недооценивает происходящее. Его больше волнует собственная безопасность, а не безопасность Колонии. Я хочу, чтобы ты мне рассказал, что у нас делается. Я знаю, что ты это можешь. Если нет, то я воспользуюсь другими источниками информации. Просто мне хотелось бы обсудить это с тобой, если ты не возражаешь.

— Я знаю, что ты можешь разузнать это сам, — ответил Крауелл. — Что ж, я не прочь с тобой поболтать. Я давно жду, что ты меня спросишь, просто я надеялся, что ты первый ко мне обратишься. Ты же помнишь, что мне нельзя ни во что влезать, чтобы не повредить структуру. В это дело я вляпался помимо своей воли. Наверное, я был похож на недовольного. Бог знает почему. Хотя нет, я догадываюсь, в чем дело. А ты? — Он прищурился на Хейла поверх своей трубки.

Хейл покачал головой. «Нет… хотя подожди. Наверное, знаю». Он снова повернулся к окну и посмотрел на снующих внизу людей. Жизнь в Колонии Плимут была сейчас гораздо более оживленной, чем пять лет назад. Дисциплина стала просто железной. Со стороны могло бы показаться, что чем было меньше надобности в дисциплине по мере освоения континента, тем жестче и бессмысленнее она становилась.

— У Сэма свои соображения, — сказал Хейл, глядя вниз. — Я о них ничего не знаю, но догадываюсь. Его время уходит. Сегодняшнее равновесие очень скоро нарушится. Люди теряют веру в бессмертие и начинают сомневаться. Сэм знает, что равновесие с каждым днем нарушается все больше, но, по-моему, он не представляет, что бы еще бросить на чашу весов. Все дело в людях. Они уже не те, что жили в Куполах. Теперь они такие, как мы с тобой, такие, кто знает, что значит независимость. Неудивительно, что они приняли тебя за недовольного. Ты жил в мире, где нужно уметь толкаться локтями, чтобы не пойти на дно. И я тоже. Такие вещи не проходят даром.

— Верно, — ухмыльнулся Крауелл. — В Куполах люди хотели, чтобы за них думал дядя. А нашим приходится думать самим. Иначе им просто не выжить. Это возвращается дух старых первопроходцев, сынок, и это мне нравится. Конечно, это может привести к неприятностям, но это мне тоже нравится.

— Неприятности — это точно. Причем очень серьезные, если мы не примем меры вовремя.

— Сейчас? — Крауелл пристально наблюдал за Свободным Компаньоном.

— Нет, позже, — ответил Хейл, и по лицу Вычислителя скользнула довольная улыбка. — Немного позже. С одной стороны, я хочу, чтобы положение прояснилось. Хочу посмотреть, насколько далеко это может зайти. Как с тем сорняком — «подземным дедом» — сначала нужно отыскать корень. С другой стороны — у меня предчувствие, что благодаря этому заговору происходит что-то такое, что не следовало бы уничтожать. Это дух первопроходства, как ты говоришь. Это мне нравится. Бунт — это, конечно, не решение проблемы, но в некотором смысле это хороший признак.

— Ты собираешься позволить им продолжать в том же духе?

— Нет. Я не могу этого сделать. На данном этапе мы с Сэмом им все еще нужны, независимо от того, что они об этом думают. Если заговорщики возьмут верх, то они очень скоро снова окажутся в Куполах и погрузятся в апатию. Сейчас критический период. У Сэма есть план, который я пока не совсем понимаю, но я готов держать пари, что он разделает их под орех. Сэм умеет заботиться о своей безопасности. Если он решит, что это серьезно, то он отреагирует очень просто: так, что от них мокрое место останется. Но одновременно он убьет и всякое стремление к независимости. Эту тему следовало бы хорошенько обдумать, Крауелл. Или тебя, как обычно, лучше не спрашивать?

Крауелл пристально рассматривал свою трубку, которая к тому времени уже погасла. Потрогав пальцем остывший пепел, он медленно произнес: «Я не думаю, что тебе очень уж нужен был мой совет, малыш. Ты на верном пути. Старайся не вмешиваться больше, чем требуется. Происходит естественный процесс выравнивания уровней, и, чем дольше они будут действовать самостоятельно, тем лучше. Знаешь, что еще? Жизнь наверху сослужила этим людям очень хорошую службу. Они снова почувствовали, что такое Время».

— Там, внизу, день и ночь не имеют слишком большого значения. Зима похожа на лето, а весна на осень. А здесь все видно. Чувство времени появилось даже раньше, чем мы думали. Эти мальчишки и девчонки начинали с мыслью, что они будут жить вечно. Они смотрели далеко вперед. Они хотели работать на себя, чтобы именно они вкушали плоды колонизации лет через двести-триста. Теперь не то. Пришел час, и они как бы проснулись. Нет, на твоем месте, я бы дал этим процессам установиться естественным образом. Ты правильно сказал, что Сэм Рид сам может позаботиться о себе.

— Я собираюсь предоставить ему эту возможность, — сказал Хейл. — Послеживай за этими встречами, ладно? Я знаю, что у них полно всяких планов, но ничего не доведено до конца, так?

— Они пока выпускают пар. Они будут действовать, но немного погодя.

— Сообщи мне тогда. Я не буду вмешиваться, пока не припрет. Подожду — может, Сэм ударит первым.

Сэм ударил первым.

Как обычно, он просчитал каждый свой ход, продумал каждую мелочь так, чтобы его выступление было максимально эффектным. Как всегда, никто точно не знал, что еще припас для них Сэм. Для некоторых его тактика будет оставаться непонятной даже после того, как он разыграет свой фантастический гамбит. Это будет блестящая партия, но она кончится шахом, а не матом, и только расчистит поле для дальнейших сражений на шахматной доске, образованной, как сказал великий поэт, сменой дней и ночей. Но в таинственные планы Противника — Невидимого Игрока — никто, даже Сэм не сможет проникнуть. Кто этот таинственный игрок? Харкер? Венера? Второе «я» самого Сэма?

Он знает все обо всем… Он знает… знает…

От этой мысли его пробирал мороз, хотя Сэм понимал, что нет никого, кто «знает все». Конечно же, и будущее и настоящее настолько сложны и запутанны, что разобраться в них до мелочей просто невозможно.

Итак, он был готов. Можно было давать отсчет «ноль». Вся строго засекреченная подготовительная работа была закончена. Сэм сидел в одном из своих кабинетов в огромной башне, которую он построил для себя лично. Часть помещений верхнего этажа была полностью закрыта для посторонних. Но этот кабинет к ним не относился. Его зарешеченные окна выходили на море со стороны архипелага, сплошь застроенного хуторами и фермами, хотя сторожевые вышки по-прежнему возвышались на всех островах.

Сэм избегал смотреть Хейлу в глаза. Его внимание, казалось, было полностью поглощено маленьким кубиком, стоявшим перед ним на столе. В кубике, похожем на детскую игрушку, помещалась крохотная паутина паучихи-сирены, медленно мерцавшая то розовым, то ярко алым цветом. Сэм открыл стоящую тут же серебряную коробочку, взял оттуда мохнатую гусеницу и через миниатюрную дверцу в верхней грани кубика бросил ее паучихе. В то же мгновение раздалось низкое ритмичное жужжание, и воздух наполнился одуряющим ароматом.