Глеб Исаев - «Травести»

• Название: «Травести»
• Автор: Глеб Исаев
• Жанр: Прочие приключения

Жила актриса. Все у нее было: Молодость, красота, работа, муж… Все изменилось в одно мгновение. Рухнула и развалилась на тысячи осколков прежняя, спокойная жизнь. Судьба любит устраивать подобные, не всегда приятные сюрпризы… И вот уже перед ней новая сцена, где идет совсем другая пьеса.

---

— Сколько? — поинтересовался дедок у выпускающего.

— Восемьсот, — отозвался летчик.

— Оля, вот эта ерундовина называется «кольцо». Обхвати. Так, нормально. Если передумаешь на тот свет, тяни на себя, нет — не тяни. Видишь, все просто.

— Ну, с богом, — он посторонился, уступая дорогу даме.

Оля задержалась на миг и решительно шагнула в бездну.

— Ого, — уважительно крякнул механик.

— А то?… — горделиво пробормотал старик и рыбкой, на лету группируясь, сиганул следом за спутницей.

Подхваченная бешеным потоком, крутанулась через голову и вдруг увидела, как удаляется зеленый профиль крыла. Обожгло понимание: «Все это всерьез. Солнце, ветер, небо. Они будут. А я?» — заметались испуганной стаей суматошные мысли. Обвалилось куда–то вниз сердце. Вышибая слезы и тут же унося их, резал лицо ледяной ветер. Распахнула глаза и в размытых очертаниях увидела землю. Она росла, невероятно быстро приближаясь.

И тут, ломая все доводы рассудка, захлестнул сердце страх.

«Жить, на хрен… жить», — рука сама собой рванула кольцо. И не было в мире силы, способной удержать ее в этот миг. Но ничего не случилось. Свободное падение продолжалось.

А в сердце заметалась паника, бесконтрольная, животная. Она вновь попыталась дернуть болтающийся тросик. И тут рвануло. Но боль принесла такое счастье, что она заорала. Закричала так, что сбилось дыхание. Полет замедлился, перешел в парение, вдруг мимо пронеслось что–то большое, черное. Глянула вслед и сообразила, это летит ее спутник: «А он? Что же?»

И тут только пришло понимание, как быстро летела она на встречу с землей. Но вспыхнул белоснежный цветок, и внизу распустился еще один купол. Оля подняла голову. В разрывы шелкового шатра виднелось небо.

— Аве Мария, — неожиданно вырвалось у нее. Голос было не слышно, но на сердце стало так же легко и чисто, как в этом небе.

Земля начала расти, различимы стали пятна сугробов на заснеженном поле. Удар согнул ноги и повалил набок. Потянул за собой купол. Откуда–то сбоку выскочил старик. Погасил громадный шелковый кокон, помог подняться.

Оля стояла посреди снежной пустыни. Мыслей не было. Только счастье. Она жива. И тут из глаз хлынули слезы. Не те, выбитые ударами ледяного ветра, а сладкие, приносящие покой и радость, слезы. Размазывая соленые ручейки рукавом мягкой замши, повернулась к деду.

— Поехали, Оля, — он кивнул на стоящую неподалеку «копейку». Из машины выбрался кто–то в комбинезоне и начал сноровисто убирать свернутые парашюты. Тепло салона, журчание двигателя навеяли сон. Оля вдруг вздрогнула: — А если бы не дернула? — спросила она, глядя на невозмутимо рулящего Михаил Степановича.

Он хмыкнул: — Cо мной бы спускаться пришлось, делов–то. Неужто, я б не поймал. Хм, чтоб у Степаныча курсант разбился? Да это позор на весь округ. Спустились бы, — он замолчал. Молчала и Ольга. Закрыла глаза, вспоминая мелькание облаков. И тут что–то щелкнуло. В голове пронеслись, пусть говорят, что не бывает, но за долю секунды промелькнули сотни, тысячи кадров. Садик, ободранный паровозик на участке. Березка с обломанными ветками. Парты и доска с надписью мелом. Колченогое уютное кресло, и мама в нем, с неизменным вязанием в руках.

Она распахнула глаза. И прошептала хрипло: — Я вспомнила. Степаныч, я вспомнила…

Дедок горделиво улыбнулся и повертел головой: — А то?… Ну и умница. То и ладно…

Глава 3

Утро принесло новые заботы. Позавтракали и, как по молчаливому уговору, двинулись в гостиную. Сели у камина.

— Михаил Степанович, а что дальше? — Ольга оторвала взгляд от багровых сполохов:

Дед вынырнул из старческой дремоты: — Ась? Дальше–то? Так жить надо… Да не хмурься ты, понял я вопрос твой. Давно жду, когда спросишь.

— Скажу сразу. Про банк и прочую ерунду это я так сказал, чтобы тебя от глупых мыслей отвлечь. Баловство это, — он махнул рукой, не считая нужным продолжать.

— Прежде всего, решить должна, для себя. Хочешь все назад вернуть или…

Она дернула головой, отвергая саму возможность обсуждения…

— Отомстить хочу. Сильной стать, мразь эту не бояться. Жить без страха, — добавила чуть тише: — Всю жизнь чего–то боюсь. В детстве — одной оставаться. Потом — боли, насмешек. А теперь — это. Надоело. А назад в театр не вернусь. И к Петьке тоже. Сгорело все.

— Буду сильной, смогу себя защитить, отпор дать.

— Ясное дело, против лома нет приема, — захихикал старик. И добавил ехидно: — Окромя другого лома.

— Дедушка. Ну и для чего так жить, бояться всего? А еще с этим, уродством, — она кивнула на отражение в стекле.

— Далось тебе… — с досадой вздохнул старик. — Это как раз самое простое. Я о душе спросил… Ну, да понял уже, — он замолчал, подумал и, привстав с кресла, ткнул ее в локоть: — Вот смотри. Легонько, кажется, да? А попробуй руку поднять. Не выходит? То–то. Сила, она разная бывает.

Михаил Степанович провел ладонью, нажал на запястье: — Видишь, отпустило. Потому и говорю: — Чего больше, желания отомстить, или себя изменить, чтоб не бояться?…

— Я, вот, жизнь, считай, прожил. Хлебнул всякого, — он вынул из шкафа небольшую шкатулку. — Тут все, что нажил, и потерял — тоже.

Отложил стопку орденских книжек и достал несколько фотографий: — Это жена моя, сын. Внучка на тебя, кстати, похожа. Да не хватайся ты за лицо. Я знаю, похожа.

Оля разглядывала чужие счастливые лица, думая о своем.

«А я, кто есть у меня? Петька? Да, наверное, даже искать не стал. Работа? Ерунда. Ничего нет. Ни дома, ни документов. Даже лица нет».

Старик выудил простенький телефончик, обмотанный для прочности синенькой изолентой. Сощурился, тыкая в кнопки.

— Ванюша? Узнал? Ну, так… Живу, чего мне. Новость у меня, Иван. Внучка нашлась. Пять лет искал, а вот отыскалась. Это история длинная. Такое дело… документов у нее так и нету. Метрики там разные. Не до того ей. Сам понимаешь. Выбери время, заскочи к старику. Я бумажки отдам, выправи, чего надо. А я уж… Все, молчу, молчу, знаю, и так выручишь. Когда? Ну, этак через пару неделек нормально будет.

— Не обидел? — глянул старик на Олю. — Тебе сейчас документ нужен, а пока сама сделаешь. О — го — го, намучаешься, ты же не местная? Пока внучкой моей будешь числиться, а переделать не трудно.

— Михал Степаныч, да зачем вам проблемы эти? — попыталась отговориться смущенная девчонка.

Старик предостерегающе поднял палец. Он успел набрать другой номер и ждал ответа.

— Семен Игнатьевич, — другим, совсем не старческим, голосом обратился дед к абоненту.

— Михаил Степанович это. Как дела? Нормально? …Да тоже ничего… Ладно, знаю, ты человек занятой, сразу к делу. У тебя «лицевик» в госпитале кто лучший? Ага. Нужно мне тут личико подправить. Ну, ты скажешь… Стар я для этого. Девочке одной. В беду попала, а хирург напортил.

— Кто делал? — переспросил старик. — Да ладно. С ним я сам, потом. Сейчас главное — исправить.

Выслушал рокочущий в трубке, голос: — В госпиталь? Хорошо. Значит, завтра с утречка и подъедем… — Все, до связи, — коротко простился он.

Вот и вторая проблема, считай, решилась.

— Вы о чем? — она уже догадалась, что старик вел речь об операции, но не могла связать дорогостоящую процедуру с мимоходной легкостью разговора. Возникло вдруг странное, двойственное чувство. С одной стороны, испытала благодарность к нежданному помощнику, а с другой, укололо понимание — бесплатных пирожных не бывает. А чем она может отплатить?

— Завтра, с утра, едем в гарнизонный госпиталь. Есть там один майор. Фамилия — Степанов. Из Москвы к нему приезжают. Мастер от бога, — дед прервался. — Ты и не рада, вроде?

— Спасибо, вам конечно, за все, Михаил Степанович. я ведь ничем… Может не стоит? — произнесла Оля, старательно, чтобы не обидеть старика, подбирая слова.

— Цыц, — дед свел брови к переносице и даже топнул ногой, обутой в шерстяной носок. — Ишь ты…

— Хотя, может ты и права. Со стороны это все странно выглядит. Наверное стоит объяснить кое — что. — Он прервался, перевел дух.

— Они у меня самое дорогое были, — коснулся старик фотографий. — Так вышло, сына на Кавказ служить отправили, он тогда капитаном был. Жена с дочкой с ним поехала… а мать в гости напросилась.

— А тут как раз это и началось. Их и… Просто, зашли в городок среди ночи. Их… одной гранатой. — Дед замолчал. — В голосе не было ни злости, ни боли, ничего. Просто рассказывал.

— Тела на опознание в Ростов привезли. Всех, кроме внучкиного. Я, как узнал, рванулся ее искать. Но… не вышло. — Старик вдруг оборвал себя, а закончил совсем другим, задушенным голосом. — Да ладно, чего уж самому себе врать. Мог. Даже если бы не пустили, мог. Только не бросил. На самом верху обещали… Послушал. А они не пробовали даже. Вот тогда и ушел. Квартиру в Москве продал, сюда приехал. Живу теперь. с этим… Ведро орденов, душевное спасибо Родины и… они, — дед поправил стопку фотографий. — Так, может, и не тебе, в первую очередь, я помогаю, себе. Себе я помочь пытаюсь.