StEll Ir - История Любви. Предварительно-опережающие исследования

• Название: История Любви. Предварительно-опережающие исследования
• Автор: StEll Ir
• Жанр: Альтернативная история

---

До того дня мы целовались не очень часто и совсем не по-взрослому. Даже на ум как-то не приходило замирать с приклеенными друг к другу губами, как это делали в романтических кинокомедиях. Меня, к примеру, в подобных местах на экране всегда интересовало, чего они ждут! С Леночкой мы несколько раз целовались губами, но лишь мимолётно и случайно, когда, например, при выпроваживании меня в школу ей было всё равно, куда на моём лице в поцелуе она попадёт. Ещё Леночка иногда целовала меня нежно и ласково, в щеку или в лоб, но это было совсем уже не из той области – я тогда превращался просто в ясельного малыша… А в тот день я задержался в школе, так как курил, и к Леночке прилетел, когда она уже что-то готовила на кухне в своём обворожительном халатике, когда-то пришедшемся раз и мне с плеч моей милой богини. «Вовочка!», Леночка улыбнулась мне, обернувшись, «Как сам? Ке́ту будешь?» Она показала, какую именно «кету», высунув кончик розового леденца из ротика. Вообще-то я больше ириски любил… «Угу…», кивнул я и Леночка, подскочив ко мне, передала мне эту «кету» из губ в губы. Мы часто так делали. «Курил натощак, дурашка?», и я собрался уже чуть повиноватеть глазами, когда Леночка замерла: «Стоп! А ну, погоди, Вовочка! Конфету – обратно!» Я не понял, чего это Леночка вдруг проголодалась, но конфету вернул безропотно и тем же способом. И почувствовал, что Леночкины губы так и остались со мной, а Леночка чуть приобняла меня за обе руки повыше локтей. А конфета уже возвращалась ко мне обратно… Мгновенно сообразив и приняв правила наверное новой весёлой игры, я чуть-чуть пососал леденец и снова вытолкнул его Леночке, решив, что сегодня, видимо, либо леденец один, либо день такой, что в него едят леденцы вместе. Чтобы было удобней играть, я тоже взялся за Леночкины плечики и несильно подался вперёд. А потом словно захлестнуло… Леденец я давно проглотил целиком, наши тела сцепились в объятиях так, будто старались слиться в одно, нас обоих немного покачивало, а между нашими губами, заменив собою сладость и аромат ушедшей конфеты, играли в безумных порывах первого знакомства наши будто ожившие языки… Леночка даже постанывала тихонько, как она постанывала раньше совсем не при поцелуе… Возможно и это в том числе навело меня при моём уже следующем «просмотре» на сумасшедшую мысль…

Леночка сидела как обычно на уже разбросанной постели в свете настольной лампы, которую я постоянно как бы невзначай перемещал на правый край стола, чтобы лучше было видно у Леночки всё… Я сидел перед Леночкой, погрузившись в сладкую истому переживаний и потираясь о её щелку вдыхал аромат её нежности… Леночкино тело и всегда источало для меня немного одуряющий запах казалось самого света, но её норка… Она пахла просто – обворожительно!.. Я чуть покачивался на своих коленках, забывая порой и о дающем знать о себе время от времени моём собственном естестве… Леночка чуть вздыхала от моих прикосновений… И в одно из мгновений, когда мои губы в очередной раз проходили над лепестками её нежных губок, ощущение показалось мне чем-то знакомым и в голову мне пришла несерьёзная мысль о том, чтобы побаловаться с этими губками-лепестками, целуясь с ними так, как я целовался с губами Леночки… Результат же настолько превзошёл почти и отсутствовавшие-то ожидания, что моя несерьёзность почти сразу улетучилась: Леночку немножко прогнуло в спине, она просто вся распахнулась мне навстречу и тихонько вскрикнула «Уу-х! Вовочка!» «А?», оторвал я мокрое и чуть испуганное своё лицо. «Ещё раз! Там! Так…» Я уже был там же и старался сделать ещё более «так»… Теперь я вкладывал весь краткий, но страстный опыт наших с Леночкой поцелуев и целовался с её горячей красотой со всем азартом пылающей моей нежности… Я перебирал эти губки в своих губах, искал за их краем их вкус языком, я забирался на весь свой высунутый до боли в уздечке язык в глубину горячего «рта», я крутил языком словно пытался найти как обычно язык Леночки в ответ и, не находя, лишь усиливал пыл, отчётливо представляя себе теперь, что означает целоваться «взасос»… Вот так мы и добаловались… Леночкины вздохи постепенно перешли в один стон с зыбкою подвывания, прогибаться и раскрываться навстречу мне больше уже было некуда, а руки Леночки, судорожно вцепившись когтями, мяли край простыни, когда я услышал самый настоящий крик!.. Я сидел у подножия, раскрыв полным дауном рот, и смотрел в онемении как надо мной сотрясается в конвульсиях случайный у нас на земле осколок неба… Леночка подтянула в экстазе коленки и теперь сидела с широко расставленными лодыжками, упёртыми в край кровати… Всю её, от животика до макушки, раскачивало будто проходящими по телу волнами… А на край кровати из широко разверстого лона цветка сбегал прозрачный как чистый хрусталь ручеёк… «Леночка, что это было?..», спросил я уже совсем потом, когда Леночка открыла глаза и попыталась улыбнуться мне. Я переводил шалый взгляд с пятнышка на простыне, на Леночку и на её ещё чуть пульсирующее сокровище, поэтому не до конца и понятно было, о чём я, собственно, спросил. Видимо сразу обо всём. «Вовочка, любимый!», Леночка видимо решила игнорировать мой вопрос (а может она вообще не слышит уже ничего?!), «Как я тебя люблю!» Ну это я уже где-то слышал и поэтому полез к Леночке, вспомнив о том, что собирался сделать перед своим неземным поцелуем… И тогда повод к смеху нашёлся нам сразу обоим, обнаружив ещё одну «новость»: я увлёкся целованием этой моей осколочной радости так, что позабыл всё на свете не только сам… Мой стойкий товарищ, видимо обнаружив наше с Леночкой отсутствие на планете, давно успокоился и теперь впервые в подобной к Леночке близости мирно и крепко спал…

♀

Мой первый оргазм потряс меня как физически, так и духовно. Я сама не ожидала от своего тела таких способностей. Я просто ни сном, ни духом не знала о существовании такой возможности у женского организма. То, что постоянно происходило у Вовочки, когда он, прикрыв глаза, стонал и бился в лёгком беспамятстве, выбрасывая струйки своего горячего молока мне внутрь, я воспринимала нормально и естественно – Вовочка был юный, но мужчина. Когда же со мной случилось в точности подобное его ежедневным многоразовым приступам, за исключением разве что разницы в составе извергаемых нами жидкостей, я совсем не нашла вначале объяснения случившемуся. Немного отойдя и решив, что утро вечера мудренее, мы уснули, а утром не нашли ничего более мудрого, чем счесть случившееся аномалией на почве нервного перевозбуждения. Причём первоначально предполагалось, что это вообще явление уникальное во времени, но уже тем же днём, а потом и во второй раз вечером, Вовочка смог доказать, что к нашей обоюдной радости всё достаточно легко повторяется… Тогда я решила считать возникшую возможность достижения состояния запредельного счастья своей личной аномалией до тех пор, пока не удастся как-нибудь выведать, даже не знаю у кого, случалось ли такое ещё с кем-нибудь в истории человечества. Расставаться же с аномалией никто и не подумал, какой бы аномальной она не казалась. Более того, мы стали достигать состояния полнейшего умалишения моего всё чаще и превратили его постепенно в одну из нерушимых крепостей бастионов нашей семейной жизни.

Вовочкины «гляделки» превратились для меня в совершенное очарование. Здесь стоит заметить, что мы на протяжении нескольких месяцев даже и не подозревали о том, что вообще-то женский оргазм по своей природе должен вызываться не ртом, языком и губами, а чем-то другим… Я искренне считала, что счастливый «сбой» моего организма произошёл именно благодаря игровым манипуляциям Вовочки и именно из-за того, что он случайно придумал целоваться «не по правилам». Достижение же мною оргазма в момент наших объятий в соитии как-то и не мыслилось пока… Мне пока было вполне достаточно и того, что Вовочка теперь перед каждым своим визитом лизал… И как он лизал!!! Вкус его поцелуев и на моих-то счастливых губах ещё долго блуждал отблесками радости, когда нам удавалось выкроить всего лишь несколько мгновений в нелёгких условиях внедомашней скрытности… А когда он целовал «туда»… Я утрачивала само ощущение времени и окружающего пространства!.. Но тут Вовочка выдумал эти свои обоюдоострые торможения, которые гораздо и гораздо позже мы вспомнили и назвали «нашим пролонгированием».

С некоторого времени я стала замечать одну почти неприметную странность в Вовочкиных достижениях успеха: уже сгорая почти на пике страсти, он вдруг словно внутренне обмирал, не прекращая и не замедляя при этом движений попой, и пыхтение его чуть сбавляло в темпе, дыхание почти выравнивалось и затем начинало ускоряться будто бы заново. А поскольку его акты к тому времени уже сами по себе стали более протяжёнными, чем наши весёлые первоначальные «впрыскивания», то общее время наших игр стало доходить уже до многих и многих минут. Первоначально я не обратила внимания на «перемену стиля» у Вовочки, поскольку у меня напрочь отнимали всю способность к мышлению Вовочкины поцелуи in vagina, от которых у меня кружилась голова не только после наших игр, но и все, казалось, дни напролёт. Он же, как выяснилось, и не собирался делиться спонтанно возникшими у него помыслами. Но в один из таких моментов он забрался, по всей видимости, слишком высоко и когда стал каменеть лицом не выдержал – резко вздохнул, почти вскрикнул, и лицо его перекосилось в лёгкой волне судорог. «Вовочка, больно?», я испугалась не на шутку. «Ага!», смеялась уже в ответ мне его, как ни в чём не бывало, мордашка, а он начинал уже разгоняться на своих чудовищных каруселях заново. Я не поняла ещё ничего, и мы завершили всё в обычном режиме. Я разбудила бедного ребёнка ночью…