Борис Майоров - Я смотрю хоккей

• Название: Я смотрю хоккей
• Автор: Борис Майоров
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Спорт
• Год: 1970

Воспоминания и дневниковые записи талантливого советского хоккеиста.

---

Действительно, до чего же разные люди наши тренеры! Более разных трудно было бы найти, даже если искать специально. Я так же не могу представить Чернышева, говорящего громко, как Тарасова, говорящего тихо. Я, кажется, ни разу в жизни не видел Чернышева выведенным из состояния душевного равновесия, даже в минуты тяжелых поражений его команд — «Динамо» или сборной. Тарасова я никогда не видал спокойным, даже когда ни обстановка, ни время дня не давали никаких поводов для волнений.

Чернышева не так-то просто разыскать среди игроков во время матча; он занимает свое место у бортика и одет-то всегда словно нарочно, чтобы остаться в тени — во все черно-серое. Тарасов не может усидеть на месте более пяти секунд подряд. Его громогласные тирады — хлеб для репортеров, его мимика и жестикуляция, словно магнит, притягивают к себе кино-, фото- и телеобъективы. И одет он дома во время игр по большей части в цветастый форменный свитер ЦСКА, только там, где у хоккеистов пришит номер, у него какая-то необъяснимая буква «Т».

На тренировках место Чернышева — за пределами поля, все у того же бортика, место Тарасова — в гуще событий, на льду. На установках Чернышев говорит первым, сдержанно и предельно сжато излагая план игры и задания каждому. Тарасов его дополняет и завершает свою речь эмоциональными призывами «не посрамить», «отдать все силы», «проявить преданность» и т. д.

Все знают, что, прежде чем принять какое-то важное решение, они порой подолгу спорят, но на глазах игроков выступают всегда единым фронтом и во всем друг друга поддерживают.

Я смотрю на них во время игр в Стокгольме и думаю: а на кого из двух хотел бы походить будущий тренер Борис Майоров? (Уже тогда я все больше и больше подумывал о тренерской работе.) Если быть честным до конца, то полностью — ни на кого. Хотелось бы найти свое лицо и свое место в хоккее. Как нашли его, скажем, Пучков, Эпштейн или Богинов, не ставшие тенью двух генеральных конструкторов нашего хоккея, а отстаивающие свои взгляды и принципы.

Но позаимствовать какие-то черты у каждого из тренеров сборной я был бы рад.

Меня всегда восхищала выдержка Аркадия Ивановича. Как не хватает мне всю жизнь этого качества!

Сколько раз моя несдержанность, вспыльчивость дорого обходились и мне и команде! Удаления с поля, дисквалификации… И хоть с годами я стал сдержаннее, как мечтал бы я перенять у Чернышева его умение владеть собой, сохранять невозмутимость даже в самые трудные минуты матча. Его спокойствие передается команде и очень выручает даже тогда, когда положение кажется совсем безнадежным. Раз тренерская мысль работает четко и ясно, раз мы живы, и здоровы, и полны сил, значит судьбу еще можно переломить. Да мы и переламывали ее нередко.

Однако по темпераменту мне ближе Тарасов. Страстность Тарасова не всегда полезна команде. Забывшись, он может сделать несправедливый упрек игроку, даже оскорбить его. Ветераны привыкли и реагируют на все это не так болезненно, а молодые, которые в ответственных матчах и без того нервничают страшно, прямо-таки ломаются. Потом игрок поймет, что тренер вел себя так не со зла, что он желает и команде и ему, игроку, победы и вообще добра. Но это будет потом. А в горячке игры он оскорблен, оскорблен незаслуженно. Ведь он тоже старается и хочет как лучше. А ему не объяснили его ошибку, не выслушали. И ответить так же резко он не может — не имеет права: дисциплина ведь в сборной военная.

Свидетелем подобных сцен я был не раз за свою жизнь в сборной. Не только свидетелем, но и, так сказать, потерпевшим. Случались такие сцены и в Стокгольме. И команда от этого страдала. Особенно молодые.

Но, кажется, никому и никогда не обходилась так дорого вспыльчивость Тарасова, как его команде, команде ЦСКА в чемпионате страны 1969 года.

Шел последний матч первенства. Играли ЦСКА и «Спартак». Чтобы завоевать золотые медали, ЦСКА должен был победить. Нам достаточно было и ничьей. Истекала десятая минута третьего периода. Мы вели 2: 1. И вдруг инцидент, который, уверен, навсегда запомнит всякий, кто был на матче или смотрел его по телевизору. Петров забивает нам второй гол, но судьи его не засчитывают. Оказывается, табло Дворца спорта, как обычно, испортилось, контрольный секундомер показал, что первая половина третьего периода закончилась, а свисток, возвещающий об этом, потонул в шуме трибун.

Я представляю себе, какая буря разразилась в душе Тарасова, когда он увидел, что судьи не хотят засчитывать гол, гол, который его команда заработала честным трудом: ведь ребята не знали, что время истекло, и играли так, словно ничего не произошло. До победы, кажется, остается чуть-чуть, и вот чья-то злая воля отбрасывает команду назад. Я даже представить не могу, что делал бы я в такой ситуации. Уж наверняка разбил бы клюшку о лед. Тарасова вспыльчивость толкнула на роковой шаг. Он запретил хоккеистам продолжать матч и не снимал запрет в течение 35 минут.

Я не говорю о моральной стороне этого эпизода: посетители потеряли время понапрасну, сорвана была телевизионная программа… Я говорю о том, как больно ударила вспыльчивость Тарасова по его же команде.

Я тринадцать лет играю в командах мастеров и то знаю, что, не засчитав гол, судьи никогда не отменят свое решение. Не было такого случая в практике большого хоккея. А Тарасов вдвое опытнее меня и знает это еще лучше. Ясно, что добиться своего с помощью бойкота он не мог.

Мы пропустили тот гол не случайно. Мы отдали игре слишком много сил и с трудом вели оборону, мечтая только о том, чтобы сохранить минимальный победный счет до конца. А наши противники словно нашли, как принято у нас говорить, свою игру. К тому же в тот момент мы были на поле вчетвером: Кузьмин сидел на скамейке оштрафованных.

Будь Тарасов поспокойнее, он со своим опытом и знанием хоккея понял бы, что сейчас самое время «брать нас тепленькими». Но его поступками тогда руководили не рассудок, а обида и гнев. Его решение спасло нас. Мы отдышались, успокоились, осмотрелись. Игрокам же ЦСКА было в эти минуты не до отдыха. Состояние тренера передалось им. В бесплодной полемике они перегорели, растратили свой наступательный порыв, и когда игра возобновилась, от их недавнего превосходства не осталось и следа. К тому же восстановилось и численное равенство: за задержку игры команда была наказана двухминутным штрафом, и Тарасов отлично понимал, что это должно будет случиться.

Не знаю, возможно, армейцам и так бы не удалось победить нас в тот раз. Но после всего случившегося судьба матча была решена. Последние десять минут прошли при полном преимуществе «Спартака», и мы без особого труда забили в ворота ЦСКА еще один гол.

Но есть одно качество, которое хотел бы позаимствовать у Тарасова любой тренер. Человек он до мозга костей творческий и не умеющий удовлетворяться достигнутым. Кажется, ну что ему особенно терзать себя и других? Команда у него прекрасная, игроки великолепные. Лишь последние годы мы, спартаковцы, стали пощипывать ЦСКА. А еще недавно для выявления чемпиона чемпионат можно было и не проводить, настолько сильней других была команда Тарасова. И с детьми работа поставлена, и резервы практически не ограниченны. Все титулы у него, огромная слава, ордена, полковничье звание. Живи себе спокойно и стриги купоны с прошлых заслуг. Но Тарасов не был бы Тарасовым, если бы умел жить так. «Самоуспокоенность» и «Тарасов» — два слова, которые просто не могут стоять рядом. Он все время что-то ищет. Ищет поточный метод тренировок, ищет тактику «пять в нападении — пять в защите», ищет в хоккее полузащитников, разрабатывает свою «систему». Иногда находит, иногда нет. Он беспрерывно поглощен новыми идеями, отстаивает их в своих книгах, спорит в этих книгах со своими воображаемыми и истинными противниками. И при всем том он отнюдь не идеалист, не Дон-Кихот, воюющий с ветряными мельницами. Все его замыслы стоят на реальной почве и за их воплощение он борется самыми земными средствами.

У него какой-то поразительный нюх на все новое, что носится в воздухе. Он, повторяю, и сам творит это новое. И тут уж слов «не могу», «невозможно» для него не существует.

Советский хоккей служит предметом подражания и изучения, а ЦСКА задает тон у нас в стране не только потому, что и тот и другой имеют много побед и медалей. И наш хоккей и команда ЦСКА во многом обязаны этим подлинно новаторскому характеру Тарасова.

И здесь, как во всем остальном, Чернышев — полная противоположность своему первому помощнику. Нет, заядлым консерватором его не назовешь. Но в работе он чаще, чем любым другим, руководствуется афоризмом «семь раз отмерь…». Он и внешне, и своей неизменной корректностью похож на классический тип англичанина, каким мы его знаем по книгам и кино. Когда перед очередным первенством мира встает вопрос, кого брать — молодого, только еще подающего надежды игрока или ветерана, хоть уже и играющего без прежнего блеска и неспособного выдумать порох, но который в своей партии уж наверное не «даст петуха», мы всегда знаем: Чернышев проголосует за ветерана. Не случайно молодые динамовцы, прежде чем попасть в основной состав нашей команды, обычно протирают на скамейке запасных не одну пару штанов.