Вики Баум - Гранд-отель

• Название: Гранд-отель
• Автор: Вики Баум
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-8352-0483-3

Бестселлер «Гранд-отель» — одно из самых известных произведений немецкой писательницы Вики Баум.

Вышедший в 1929 году, через год роман был экранизирован в Голливуде. Главную роль исполняла звезда тех лет — Грета Гарбо.

Водоворот судеб и страстей — так можно охарактеризовать события, происходящие в «Гранд-отеле».

---

«Бог ты мой, как долго сегодня приходится ждать», — подумал он в нетерпении, потому что двор снова заснул теперь уже крепким сном. Прошло почти четверть часа, и тут шофер Грузинской лениво, как сонный пес, выбрался из автомобиля и завел мотор. Гайгерн, знавший, что должно за этим последовать, отошел подальше, в тень стены. Когда наконец появилась Грузинская, он был невидим.

— Ждите здесь, Сюзетта, — сказала балерина, обернувшись в дверях назад, — я сразу же отправлю Беркли назад. Он отвезет вас в отель.

На ней была необычайно броская черно-золотая вечерняя накидка с оторочкой из горностая, она закуталась в нее до подбородка и в эту минуту была так же хороша, как на своих фотографиях в иллюстрированных журналах всех стран мира. Гайгерн, прятавшийся в тени, смотрел на нее не отрываясь. Когда она поставила ногу в серебряной туфельке на подножку автомобиля, меховой воротник распахнулся, и Гайгерн увидел ее шею, прославленную длинную белую шею, которая в этот вечер выглядела подчеркнуто нагой и похожей на стебель цветка. Гайгерн тихо присвистнул от радости — больше всего на свете он хотел увидеть эту обнаженную шею…

Автомобиль уехал, в темный безлюдный двор вышла Сюзетта, за ней швейцар, он запер дверь служебного входа. Сюзетта всегда казалась старым и поблекшим двойником своей хозяйки: объяснялось это тем, что она донашивала старые платья и шляпки Грузинской, которые давно вышли из моды. И сейчас она прошла через двор в длинной широкой юбке и потертом жакете с отложным «вертеровским» воротником. В обеих руках Сюзетта несла вещи: в левой — довольно большой чемодан, в правой — маленький саквояжик из черной лакированной кожи. Сюзетта медленно проковыляла к воротам в решетчатой ограде, отделявшей двор театра от улицы, и там стала прохаживаться взад и вперед под ярким светом дуговых фонарей. В эти секунды в мозгу Гайгерна быстро пронеслось множество мыслей, он стоял в своем темном углу сжавшись от напряжения, пригнувшись вперед, словно перед прыжком или на старте. Но он ничего не предпринял, потому что проклятый шофер Беркли уже подкатил к воротам и, описав плавную дугу, остановился. Сюзетта села в серый автомобиль. На церкви Поминовения пробило двенадцать. Гайгерн, который на минуту перестал дышать, шумно вздохнул. Потом свистнул, и тут же подъехал его маленький автомобиль.

— В отель, скорее! — крикнул Гайгерн и бросился на сиденье рядом с водителем.

— Ну, как? Есть шансы? — спросил шофер, снова не вынув сигарету изо рта.

— Там будет видно.

— Опять мне ждать всю ночь в машине, так, что ли? Спать, выходит, мне и вовсе не надо?

Гайгерн показал пальцем на серый автомобиль, который в эту минуту заворачивал перед ними к мосту.

— Обогнать, — отрывисто приказал он.

Шофер дал газ. Постовой регулировщик уже не дежурил на мосту. Ночная жизнь кипела на улицах Берлина под розовым небом, на котором в эту мартовскую ночь не было ни единой звезды.

Шофер продолжал размышлять вслух:

— Надоело уже. Эта история дороговато нам обходится. Как бы не просчитаться. В конце концов останемся на бобах.

— Кто не рискует — не выигрывает, — беззлобно ответил барон, и верхняя губа у него приподнялась. — Недоволен, так можешь забрать свою долю и отправляться на все четыре стороны. Согласен?

— Я ничего такого не хотел сказать…

— Ну и кончено.

Остаток пути до отеля они ехали молча.

— Поставишь машину у шестого подъезда, — бросил Гайгерн, выскакивая из автомобиля. Он толкнул вращающуюся дверь и тут заметил странного человека — это был Крингеляйн, который застрял в двери. Он пытался выйти на улицу, но толкал дверь в противоположном направлении. Гайгерн нетерпеливо пнул дверь ногой, и стеклянная карусель вместе с катившим в ней Крингеляйном поехала быстрее.

— Вот так это делается! — бросил на ходу Гайгерн.

— Благодарю вас. Чрезвычайно вам обязан, — ответил Крингеляйн, который на самом деле хотел выйти на улицу, а теперь снова очутился в холле. Гайгерн быстро взял у портье свой ключ, метнулся к лифту, на втором этаже попросил однорукого лифтера секунду подождать, пока он не вернется. Бегом бросился по коридору в свой 69-й номер, скинул плащ, шляпу, выхватил из вазы роскошную орхидею и выбежал в коридор.

— Передайте лифтеру, пусть не ждет, — крикнул он горничной, которая сонно брела вдоль коридора. Горничная выполнила поручение, и однорукий лифтер, ворча, поехал вниз. В холле возле лифта стояла Сюзетта, держа в руках чемодан и маленький саквояжик. Она только что приехала из театра и поднималась в номер. Все шло так, как рассчитал Гайгерн…

Когда Сюзетта подошла к двери 68-го номера, где жила Грузинская, она увидела, что в коридоре возле пальмы стоит молодой человек приятной наружности, чье лицо с просительным, робким выражением показалось ей как будто знакомым.

— Добрый вечер, мадемуазель. Прошу вас, одну минуту, только одну минуту! — произнес он на приятном, чуть старомодном французском, какому обучают в иезуитских коллежах при монастырях. — Только одно слово — мадам сейчас нет в номере?

— Мне это неизвестно, — ответила прекрасно вышколенная компаньонка.

— Я всего лишь… Извините меня за нескромность… Дело в том, что мне хотелось бы поставить в комнате мадам этот цветок. Я восхищен мадам, сегодня я видел ее в театре — я не пропускаю ни одного спектакля с ее участием. Вы знаете, недавно я прочел в газетах, что мадам нравятся эти цветы. Это правда?

— Да, она любит орхидеи, — ответила Сюзетта. — В Тремеццо у нас в оранжерее целый участок отведен под орхидеи.

— О! Значит, вы позволите мне передать вам этот цветок и просить вас об одолжении: поставьте его в комнате мадам.

— Нам сегодня поднесли очень много цветов. Французский посол прислал огромную корзину, — сказала Сюзетта, еще не пережившая до конца горечь сегодняшнего сомнительного успеха. Она довольно дружелюбно взглянула на скромного молодого человека. Но взять цветок Сюзетта не могла — обе руки были заняты. Ей было трудно даже переложить ключ из левой руки в правую, чтобы открыть 68-й номер. Заметив ее старания, Гайгерн быстро подошел ближе.

— Разрешите! — Он хотел взять чемодан и саквояжик. Сюзетта позволила взять только большой чемодан. Саквояжик она инстинктивно покрепче прижала к себе и даже попятилась, отступила шага на два от Гайгерна.

«Знаменитое ожерелье наверняка в этой сумочке», — подумал Гайгерн, но ничего не сказал. Он отпер обе двери номера, наружную и внутреннюю, затем робко, как бы преисполнившись восхищения, переступил порог комнаты, в которой жила Грузинская.

Комната была обставлена банально, с той же слегка обветшавшей элегантностью, что и все прочие номера Гранд-отеля. Здесь было прохладно, пахло какими-то незнакомыми горьковатыми духами и цветами, дверь на маленький балкон стояла открытой. Постель была не застелена, одеяло откинуто, а возле кровати на коврике стояли стоптанные домашние туфли, маленькие потрепанные домашние туфли женщины, которая привыкла спать одна. Остановившийся возле дверей Гайгерн почувствовал мимолетное слабое и нежное сострадание к этим аскетическим туфелькам, стоявшим у ложа прославленной красавицы. Просительным жестом он протянул вперед свою орхидею. Сюзетта поставила саквояжик на туалетный столик под тройным зеркалом и наконец взяла цветок.

— Спасибо. А где же карточка с вашей фамилией? — удивилась она.

— О, мне и в голову не пришло! Я не настолько нескромен, — ответил Гайгерн. Он внимательно посмотрел в желтоватое, как слоновая кость, морщинистое личико Сюзетты, оно удивительным образом отдаленно напоминало лицо ее хозяйки. — Вы устали? — спросил Гайгерн. — Наверное, мадам сегодня поздно вернется домой? Вы будете дожидаться ее возвращения?

— О нет. Мадам очень добра. Каждый вечер она говорит: Сюзетта, вы можете идти спать, вы мне не нужны. Но тем не менее я нужна мадам. Так что подожду. Она приходит домой не позднее двух часов, ведь утром в девять у мадам каждый день репетиция. А это такая тяжелая работа. Да, мсье… Ах, Боже мой, Боже мой… Мадам очень, очень добра.

— Мне кажется, она ангел, — почтительно заметил Гайгерн. В то же время он подумал; «Так. Значит, между этим номером и моим находится только ванная комната без окна». Как бы бесцельно блуждавший по комнате взгляд Гайгерна наткнулся на черный рот зевающей Сюзетты.

— Спокойной ночи, мадемуазель. Еще раз тысяча благодарностей, — скромно попрощался Гайгерн, улыбнулся и вышел из номера.

Сюзетта закрыла за ним обе двери, поставила орхидею в кувшин с водой и свернулась в кресле, превратившись в зябкий комочек терпеливого ожидания.

Возле дверей лишь очень немногих номеров в коридорах Гранд-отеля выставляются после часа ночи ботинки и туфли. Все обитатели номеров находятся в городе, заглатывают клокочущий, бурлящий, сверкающий электрическими огнями вечер столицы. Ночная горничная зевает в своей маленькой комнатке в конце коридора: на каждом этаже сидит в отеле такая вот смертельно усталая девушка, добронравная, отцветшая. У курьеров в десять часов вечера произошла смена, но и у новой смены — мальчишек в лихо сдвинутых набекрень кепи — глаза лихорадочно горят, как у всех детей, которых вовремя не уложили спать. Брюзгливого инвалида лифтера в полночь сменил другой брюзгливый инвалид, тоже однорукий, портье Зенф уступил свое место за стойкой ночному портье и совершенно впустую едет в двенадцатом часу ночи в больницу, и зубы у него стучат от волнения. Неприветливая медицинская сестра в приемном покое наверняка выпроводит его и скажет, что, может быть, пройдет еще несколько часов, а то и целые сутки, прежде чем родится ребенок, но это — личные дела Зенфа, к службе они не имеют отношения.