Виктор Корнев - Четыре реки жизни

• Название: Четыре реки жизни
• Автор: Виктор Корнев
• Жанр: Современная проза

---

Небольшая, трехсотграммовая рыбешка, грозит семидесятикилограммовому исполину на берегу. Вот это смелость. После такого действа я голавлей зауважал еще больше. Парадокс, но и они, глазастые и сообразительные тоже попадаются на крючок. Видимо от охотничьего азарта перевозбуждаются и теряют бдительность. Они бросаются на наживку, как на пришлого врага, который «ведет себя неправильно на их территории». Щуки теряют самообладание еще быстрее. Они самые главные в реке, на вершине пищевой пирамиды, поэтому ход железяки-блесны вызывает у них еще более сильный азарт и потерю бдительности. Но я не разу не видел, чтобы даже щука щелкала зубами на человека.

Приучив рыбу кусочками, бросаешь туда и свою насадку на крючке. Как всегда в стае находится самый смелый, азартный, голодный и психически неуравновешенный голавль, удар, потяжка и здесь не прозевать бы с подсечкой – половина схвативших рыб обычно сходит. Но вторая половина остается на крючке. Голавль слабеет быстро и вот он уже бьется в моем мешке, в прохладном тенечке.

Уже в конце июня залив мелеет, зарастает травой на двадцать- тридцать метров от берега так, что не забросишь поплавок до чистой воды и приходиться ждать осени, когда трава наконец-то осядет на дно и снова появятся окна чистой воды. Потом здесь снова появляются голавли и уклейка, порезвиться напоследок в еще теплой воде. Но этот период недолог, пара недель и зачастили холодные дожди конца осени. А потом и снег начинает морозить воду и рыбаков, сидящих на берегах. Рыба уходит на дно, а рыбаки сидят дома до ледостава. Только и остается им, как глядеть в окно да вспоминать былое, пока озера и реки не затянуться прочным льдом.

Но пока лето в полном разгаре, ночи короткие, вода теплая, рыба уходит в глубокие прохладные места, особенно там, где бьют подводные родники со дна. Перемещаюсь я и туда, где Сестра впадает в реку Дубну. В хорошие, не очень сухие годы, там можно полакомиться дикой клубникой, а в богатые годы даже собрать на запашистое целебное варенье.

Но это днем. А сейчас рассвет. Красное солнце медленно поднимается из-за высоких деревьев на правом берегу, закидушки с опарышем уже заброшены, поплавочная удочка прочно стоит на береговой рогульке, а сосредоточенный взгляд бегает от поплавка, к сторожкам закидушек. Вот сторожок-грузик на одной из закидушек пришел в движение. Судорожно хватаешь удилище в правую руку, весь в напряженном внимании. Где же вторая потяжка, ждешь не дождешься. А в это время поплавок приходит в движение и ложиться на бок. Толи груз лег на дно, толи лещ поднял, не углядел. Сообразительные комары, угадывая своими микро-мозгами, что руки рыбака заняты, быстро облепляют лицо и начинают пить чужую, т.е. мою личную кровь, упиваясь безнаказанностью. Бросаю закидушку, бью себя по морде, т.е. по комарам, а левой подсекаю поплавочную. Есть! Что-то тяжелое медленно вываживаешь из глубины, леска-то всего 0,15 мм, а поводок вообще 0.12, чуть порезче и обрыв. Со всей нежностью и осторожностью поднимаешь подышать воздухом подлещика грамм на четыреста. Радости, полные штаны. Комаров уже не замечаешь.

Теперь подольше леща помучить и лишь потом к берегу. Привычно рукой под жабры и широкое скользкое тело рыбины пускает слизь уже в мешке. А вот и вторая закидушка заговорила. Сторожок ходит ходуном. Резкая подсечка. Вытаскиваешь, а там пусто, обрыв крючка. Видно был лещ покрупнее первого. Вот так методом проб и ошибок набираешься очередного опыта. Пока привязываешь поводок с крючком драгоценное время уходит. А с ним уходят и лещи. Одни комары усердствуют, впиваясь в занятые руки и другие открытые части тела. Но вот крючок привязан, комары убиты, только красные пятна выдают места их атак на теле и снова глаза туда-сюда, с поплавка на закидушки и обратно.

Хорошо, когда стайка отдаст еще двух-трех подлещиков тебе, но обычно она не задерживается и уходит по глубине 3-4 м по своим рыбьим делам дальше…

Вновь и вновь бросаешь приманку, в надежде возвратить беглецов. Иногда это помогает, но чаще лишь одна вездесущая уклейка долбит плавающие поверху кусочки. Чтобы скрасить время, переходишь на более легкую снасть, с малым поплавком и без груза.

Насадка – давленный червяк. Именно давленный, свежий, живой эта дрянь игнорирует, видимо не по вкусу. Крючок №3-4 , леска 0,1 мм и пошла ловля! Закид, подсечка, закид, подсечка и так в течение часа. На большее нет сил. Конечно, не каждая подсечка возвращается с добычей, но штук двадцать-тридцать за час нередкий результат. Хотя иногда бывает всего и пяток. Ловить эту шуструю серебристую прожорливую рубку одно удовольствие. Жаль уж очень она мала. С нее я начинал в раннем детстве, в восемь лет, ею и заканчиваю в шестьдесят. Ее жор и настроение не поддается никакой логике. Иногда при северном ветре она ловится лучше, чем в затишье, весной лучше, чем летом, а еще лучше в конце осени, когда все другие рыбы уже спят на дне. Но как говорит рыбацкая пословица: « На безрыбье и сам раком встанешь…», приходиться довольствоваться малым.

Пока ловил лещей и уклейку, солнце поднялось высоко и начинает припекать. Клева нет. Пора сматывать удочки, искупнуться, перекусить и идти искать голавлей вниз, за устье. Там осторожно бродя по берегу, из-за кустов высматриваешь стайки этих чернохвостых рыб. Бросаешь кусочки хлеба в воду и наблюдаешь – вдруг появится черный хвост и лишь потом начинаешь различать, в не очень прозрачной воде, тело и массивную голову небольшого красавца-голавля. Тогда осторожно садишься, метров за двадцать выше по течению, чтобы не спугнуть рыбу и далеко, далеко забрасываешь насадку с легким поплавком. Течение постепенно сносит насадку прямо к голавлям и им ничего не остается делать, как хватать ее. Обычно такой способ срабатывает неплохо и приносит добычу. Но Дубна, такая река, где течение часто меняется на противоположное – прошел корабль по далекой Волге и течение пошло вспять, увеличили сброс воды на ГЭС, то же самое. Да и от ветра течение нередко останавливается. Так неприятно для человека выросшего на стремительной реке, но ничего не поделаешь, надо приспосабливаться и довольствоваться тем, что есть.

Раньше я ездил на велосипеде ловить голавлей и в другие места, за три километра выше по течению, в объезд, с выездом на шоссе.

Теперь эти бывшие дикие, уединенные места обросли дачами и садоводческими участками, все изгадили, народу на реке стало много, а рыба исчезла. Вот и приходится искать места, где она еще осталась, но вскоре ее и там не будет. Просто на глазах видно, как скудеет река и мельчает рыба.

Есть на Дубне хорошие места у профилактория, но проблемы те же – много народа, браконьеры с лодок ставят сети, да и добираться далековато. Неужели трудно издать закон, запрещающий ловить сетями в малых реках. Ловить сетью только по лицензии, в указанном месте и строго в указанное время. Нарушил – осудили так, что остался без машины, лодки и с конфискацией недвижимости или лишением в свободы, как в других цивилизованных странах. А у нас один гребет общенародную собственность лопатой, а другому, совестливому, даже пригоршня не достается. И так не только с рыбой, но и с нефтью, газом, лесом. Все захватила кучка олигархов - монополистов. Штраф же за нарушение – в пределах двух-трех бутылок водки. Причем у нас закон по браконьерству един, что в безрыбной московской области, что в рыбной Астрахани или далекой Камчатке. А оштрафовали, с конфискацией движимости и недвижимости, сотню -другую подмосковных браконьеров, да прилюдно информировали в СМИ и по телевидению, как рекламу, решение судов по конкретным лицам по фамильно в течении года, рыбы сразу бы прибавилось. И причем тут свобода граждан и демократия. Моя свобода заканчивается там, где начинается свобода других граждан. Иначе надо жить на необитаемом острове, или анархия. Только народ может быть в законе, никто не может быть выше закона, или находиться под законом. Так сказал один великий человек из демократической Америки.

За рекой Дубной простираются широкие лесные просторы с хорошими грибными местами. В последние годы, в конце лета и в начале осени, я с удовольствием посещал их, как только подорожал проезд на пароме через канал. Полчаса, как говориться от стола и ты в дремучем лесу, если есть авто. На велосипеде приходится тратить времени вдвое больше, да ходить с ним по лесу тяжело. В этом лесу есть места, мы набирали большую корзину белых и красноголовиков за пару часов вдвоем с внуком.

В конце сентября, перед самыми заморозками, нередко я посещал богатое на молодые подосиновики, место. На этой бывшей вырубке, что вся плотно заросла десятилетними березками и осинками, вот под ними-то, в густой траве и в папоротниках, вдруг за несколько дней вылезали сотни темноголовых, хотя встречались и альбиносы, чистых, слегка подмерзших, подосиновиков. Бывало зайдешь в этот молодой лесок ранним утром, в туман, когда на деревьях и на траве обильная толи роса, толи остатки недавнего дождя – через пятнадцать минут прорезиненная длинная штормовка вся мокрая снаружи. А грибочки стоят на мясистых белых ножках, только что вылезшие из зеленовато-серого мха. Осторожно срезаешь их ножом, поглядывая по сторонам, где другие их сородичи. А они притаились вокруг, спрятавшись во мхе или укрывшись под широкими листьями пальм-папоротников. Некоторые еще не оттаяли от легкого утреннего заморозка, стоят как хрустальные и хрустят при срезе ножом. Ни одного червивого гриба. Чистые, молодые, мясистые грибочки и в траве и во мху, но особенно много их в старой глубокой колее от трелевочного трактора. Стоят, затаившись от страха, обездвиженные. За несколько часов так нанаклоняешься за каждым, что спина гудит и не хочет разгибаться.