Арсений Замостьянов - Гаврила Державин: Падал я, вставал в мой век...

• Название: Гаврила Державин: Падал я, вставал в мой век...
• Автор: Арсений Замостьянов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-235-03624-6

Гаврила Романович Державин (1743–1816) — исполинская фигура в истории русской классической литературы. Но верстовыми столбами в его судьбе были, пожалуй, не книги, не оды, не собрания сочинений. Сам себя он ощущал в первую очередь государственным человеком. В разные годы Державин занимал высшие должности Российской империи: возглавлял Олонецкую и Тамбовскую губернии, был кабинет-секретарём императрицы Екатерины Великой, президентом Коммерц-коллегии, министром юстиции при императоре Александре. И при этом оставался первым поэтом Империи.

«Един есть Бог, един Державин» — так мог написать о себе только поистине гениальный поэт, и совершенно не важно, что это цитата из иронического по сути стихотворения.

Для многих из нас Державин остался в памяти лишь благодаря пушкинским строкам: уже на пороге смерти, «в гроб сходя», он «благословил» будущее «солнце нашей поэзии», лицеиста Пушкина. Но творчество самого Державина вовсе не устарело. Оно стало неожиданно актуальным в XX веке и остаётся таковым по сей день. «Многие дороги в России — литературные, политические, воинские — ведут к Державину» — так утверждает автор книги, историк и писатель Арсений Замостьянов.

знак информационной продукции 16+

---

Церковные обряды в те годы он посещал для проформы, как и воинские учения. Ни к молитве, ни к службе душа не лежала. Главным воспитателем цесаревича был швейцарец Лагарп. Россию он знал примерно так же хорошо, как Кению или Зимбабве, которых тогда не существовало на политической карте мира. Цесаревич почитывал (не слишком внимательно!) Вольтера и Руссо, а над Евангелием засыпал. Он писал Лагарпу, что мечтает «поселиться с женою на берегах Рейна и жить спокойно частным человеком, полагая своё счастие в обществе друзей и в изучении природы». Такой вот руссоистский идеал. Всю жизнь время от времени он будет повторять эту мысль. Что это — кокетство? Или — невыносимый крест, который был не по силам самодержцу?

Александр оказался прирождённым политиком.

Знал ли он о заговоре? Павел относился к сыну мнительно, прекрасному принцу угрожала суровая опала — возможно, ссылка в какой-нибудь отдалённый монастырь. Любимцем царя стал тринадцатилетний племянник, герцог Евгений Вюртембергский. Павел намеревался его усыновить. И тут граф Пален посвятил Александра в планы заговорщиков. Конечно, будущий царь взял с Палена слово, что Павлу сохранят жизнь. Но он не мог не помнить о судьбе Петра Третьего… Пален ухватил суть манёвров Александра: «Он знал — и не хотел знать». Мечтал остаться в стороне, умыть руки. В ту ночь Александр тревожился и ждал, а погромщики смело действовали от его имени.

Вспоминает Михаил Фонвизин, будущий декабрист, свидетель тех событий: «Несколько угроз, вырвавшихся у несчастного Павла, вызвали Николая Зубова, который был силы атлетической. Он держал в руке золотую табакерку и с размаху ударил ею Павла в висок, это было сигналом, по которому князь Яшвиль, Татаринов, Гордонов и Скарятин яростно бросились на него, вырвали из его рук шпагу: началась с ним отчаянная борьба. Павел был крепок и силён; его повалили на пол, топтали ногами, шпажным эфесом проломили ему голову и, наконец, задавили шарфом Скарятина».

Потом Александр упадёт в обморок, увидев обезображенное тело отца. Но там же, возле трупа, его поздравляли как нового императора. Хорошо написал в мемуарах фон Беннигсен — один из предводителей заговора: «Император Александр предавался отчаянию довольно натуральному, но неуместному». А графу Палену приписывают слова: «Полно ребячиться, ступайте править!» Пален держал в руках паутину заговора, приобрёл большую силу. Александру хватит ума незамедлительно отдалить его от трона…

Но в ту ночь молодой император произнёс известные слова: «Батюшка скончался апоплексическим ударом. При мне всё будет, как при бабушке». Эту фразу запомнили все. Мы знаем: запомнили на века. Можно ли представить себе более унизительную клятву для нового самодержца? Державин воспринял эти слова всерьёз — по крайней мере, время от времени опирался на этот царский лозунг в политических баталиях. И самому государю напоминал о екатерининских идеалах!

Но в душе новый император не был сторонником Екатерины: он считал её политику беспорядочной, варварской. Например, он никогда не вернётся к принципам потёмкинской военной реформы, которая превратила нашу армию в бесспорно сильнейшую на континенте. Но в ту роковую ночь балом правили екатерининские орлы…

Державин (уж он-то точно не имел к заговору никакого отношения) сочинил оду, в которой как ни в чём не бывало воспевал нового государя.

Век новый! Царь младый, прекрасный
Пришёл днесь к нам весны стезёй!
Мои предвестья велегласны
Уже сбылись, сбылись судьбой.
Умолк рёв Норда сиповатый,
Закрылся грозный, страшный взгляд;
Зефиры вспорхнули крылаты,
На воздух веют аромат…

Вдовствующая императрица возмутилась, но не сумела добиться опалы Державина. Государь прислал поэту перстень в пять тысяч рублей, но решил воздержаться от публикации этих двусмысленных стихов. Вслед за Державиным о новом царе запели Мерзляков, Озеров, Карамзин, Херасков… Александр не увлекался поэзией, но, судя по перстню, предпочтение оказал Державину. Карамзин тоже за свои поэтические старания получил бриллиант — но куда более скромный, стоимостью в две тысячи целковых. Поговаривали, что новый император в кругу друзей скептически прокомментировал оду Державина: «Пускай вспомнит, что он писал после восшествия на престол моего отца». Но новые строки Державина ходили в списках и заучивались наизусть…

Поэт уловил ожидания своих читателей: они весёлыми пирушками отмечали убийство императора. Для них именно «закрылся страшный взгляд» и началась весна среди зимы. Читатели Державина — по большей части знать.

Александру Павловичу вряд ли пришлось по душе другое приветствие Державина — вроде бы лестное, но слишком крепко связанное с екатерининским временем:

Прекрасный Хлор! Фелицын внук,
Сын матери премилосердной,
Сестёр и братьев нежный друг,
Супруг супруге милый, верный —
О ты! чей рост, и взор, и стан
Есть витязя породы царской,
Который больше друг, чем хан
Орды, страны своей татарской!

К власти пришёл царевич Хлор — давний герой Державина. Снова — Хлор, персонаж из сказки, которую Екатерина сочинила для внука. А внучек повзрослел и больше не хотел, чтобы его считали царевичем. Державин, как встарь, пытался преувеличенными похвалами настроить императора на благородный лад. Прослышав о скромности молодого императора — прославлял его умеренность. Видел в нём продолжателя лучших черт Фелицы — им же, Державиным, сформулированных и воспетых. Снова замелькали в стихах мурзы и паши — а благородный Хлор возвышался над всеми — потому что ему противен дух тиранства:

Что ты живёшь лишь для народов,
А не народы для тебя,
И что не свыше ты законов;
А тех пашей, эмиров, мурз
Не любишь и не терпишь точно,
Что, сами ползая средь уз,
Мух давят в лапах полномочно
И бить себе велят челом;
Что ты не кажешься им богом,
Не ездя на царях верхом;
Сидишь и ходишь в ряд с народом;
Что, не стирая с туфлей прах
У муфтьев, дервишей, иманов,
В седых считаешь бородах
Их глас за глас ты алкоранов…

Державин по-прежнему любил игры в восточную экзотику — и эти стихи опубликовал отдельным изданием под заголовком «Послание индийского брамина и Гимн солнцу».

Верноподданнический энтузиазм поэта огорчал тех, кто видел в нём несгибаемого благородного правдолюба. Поклонник и знаток поэзии Державина, в скором будущем его ближайший друг Евгений Болховитинов, недавно принявший монашество и возглавивший Александро-Невскую академию, увидел в торжественных стихах циническое воспевание цареубийства. Пастырь не удержался от резкостей:

О ты! Прелютой зверь! Державин!
Сей слог твой явен вечных ржавин.
Ты злой исторгнул дух твой тут…

Евгений открыто порицает убийство, клеймит убийц:

Язвишь уязвленна стрелой,
Растленной злобною рукой.
Но знай, что сей бессмертный Павел
Всем Каинам отмстит, как Авель…

За считаные годы отец Евгений потерял двух сыновей, дочь и жену — из депрессии его выведет не только вера, но и любовь к литературе. Неудивительно, что священник остро чувствовал злодейскую сущность убийства императора Павла.

А что же новый император? Баловень бабушки, он был зависим от общественного мнения — в особенности в первые годы правления. Хотел быть милым для всех! Эта слабость делает политика уязвимым. Александр раздавал направо-налево обещания, потому что не умел быть жёстким и нелицеприятным. Какое-то время он оставался всеобщим любимцем, но… долг платежом красен. Быстро стёрлась позолота несбыточных обещаний. А что осталось? Оскомина от благих пожеланий. Он умел обольщать людей. Но ненадолго.

«На устах любовь и человечество, а в сердце ложь», — говорит о нём архиепископ Игнатий.

«Я обольщался надеждой, что воспитал Марка Аврелия для пятидесятимиллионного населения, но бездонная пропасть поглотила плоды моих трудов», — скажет Лагарп, воспитатель царя.

Нечто подобное ощущал и Державин. Он витал над помолодевшим Петербургом как дух прошлого победного века. Примечал новейшие пороки, читал нравоучения царю, которого знавал юным ребёнком…

Многим известен броский афоризм Томаса Карлейля: «Революции пожирают своих детей». С этим трудно спорить. Разве что можно добавить: «А монархии подчас пожирают и отцов…» Нас восхищают благородные нравы аристократии, стремление к Просвещению, свойственное лучшим сынам Отечества того времени, восхищает победный боевой дух… Но золотой век оставил нам и блистательные примеры коварства, жестокости, двуличия… Каждый дворянин присягал императору. Ежедневно вся Россия молилась за помазанника Божьего. У кого поднимется рука на самодержца? Оказывается, когда речь идёт о честолюбии и выгоде, убийство православного монарха — сущий пустяк. Во главе заговора стоял граф Пален. Павел едва ли не каждого дворянина подозревал в измене, а Палену доверился. Державин знавал этого хладнокровного, умного генерала, которого новый император поспешил отдалить от двора. Мудрое решение! Но Державин не мог не заметить, что молодой император приближает и людей недостойных, суетливых, не знающих Россию.