«Адам Смит» - Биржа — Игра на деньги

• Название: Биржа — Игра на деньги
• Автор: «Адам Смит»
• Издательство: Альпина Паблишер
• Жанр: Ценные бумаги и инвестиции
• Год: 2001
• ISBN: 5-94599-002-7

Лорд Кейнс первым сказал, что управлять деньгами на финансовых рынках значит Играть. «Адам Смит» утверждает, что большинство книг, посвященных деньгам, говорят лишь об экономике и статистике — а это лишь половина Игры. Вторая половина Игры на деньги — люди, взятые вместе и по отдельности, эмоциональный инвестор и иррациональная толпа. Эта книга о том, как ведется Игра и как действуют игроки.

Деньги настолько серьезный предмет, что, кажется, невозможно себе представить непринужденный и веселый разговор о них. Данная книга не просто знакомит читателя с некоторыми «неправильными правилами», она представляет собой уникальный взгляд на Уолл-стрит, на Игру на деньги и ее участников.

---

Но рынок не следует логике. Он следует таинственным приливам и отливам массовой психологии. Прогнозы доходов на акцию движутся вверх и вниз по мере того как вверх и вниз движется цена акции — потому лишь, что Уолл-стрит ненавидит зыбкость и ненадежность анархии. Если акция идет вниз, так это потому, что с прибылями, небось, дело совсем плохо. Если акция идет вверх, то, наверное, прибыли у компании лучше, чем мы думали. Со всеми аналитиками, исследованиями, статистикой и компьютерами все равно можно ошибиться в 51 проценте случаев. Бросая монетку, вы добьетесь лучшего результата.

В общем, Бедняга Гренвилл снова идет на биржу и одним движением вплескивает в нее $25 миллионов. Он покупает парочку оторвавшихся лидеров типа «Ксерокса» и «Полароида», плюс порцию мусора. И это было рационально в условиях того кипевшего и булькавшего рынка, о котором мы все и толковали. Но вскоре рынок акций, отражающий экономические циклы, пошел вместе с движением цикла вниз. В этот момент вновь появился Бедняга Гренвилл со своими конкурентами-ковбоями, и все вместе они принялись продавать акции, потому что акции шли вниз, то есть они галопом скакали вместе с тенденцией, а не против нее. Может быть, часть из них читала свои графики вверх ногами, может, проблемы со зрением и восприятием были у их чартистов, которые рисовали свои крестики в обратном направлении. А когда ковбои дали дружный залп по буйным акциям, — по «Фэйрчайлду», «Ксероксу», «Полароиду» и так далее, они сшибли их вниз до такой степени, что все крестики на графиках стали сливаться в одну линию, ведущую вниз, и эта линия кричала «Продавать!», и тут уж никто не хотел иметь в своем портфеле разбомбленных акций, потому что с ними любой выглядел идиотом. Так что все разбомбленные акции из всех портфелей вылетели. Кстати, в такой игре тоже всегда есть последние.

Потом, когда началась постепенная консолидация сил, над некоторыми акциями образовались воздушные раковины, образовался определенный вакуум, и они рванули вверх со свистом. А когда акции, пусть даже некоторые акции, делают такой впечатляющий рывок, физиономия рынка начинает приобретать здоровый румянец. Все Гренвиллы собираются вместе, чтобы вместе подпалить биржевую ракету, а все отметки на графиках теперь говорят: «Вверх».

Так что Бедняга Гренвилл в результате сработал вполне неплохо. Но я в любой ситуации поставлю на Чарли, потому что он всегда и всюду на три часа впереди Бедняги Гренвилла. Хотя ведь и Бедняга Гренвилл выкарабкивается всегда.

Но иногда все Гренвиллы вместе взятые могут затеять настоящую панику. Одним из таких дней было 27 сентября 1966 года. Это был вполне подходящий день для паники, поскольку пришелся он на конец общего затяжного скольжения вниз. Чарли, надо отдать ему должное, остался невозмутим. Толпы профессионалов в один и тот же послеполуденный час кинулись удирать. Вот он, этот день — повтор видеозаписи. Сейчас Вы Там.

Этот день, 27 сентября 1966 года, станет частью истории, как стало историей 7 декабря 1941. В этот день Уолл-стрит перестала верить во что бы то ни было, по крайней мере в течение данного Медвежьего Рынка. Происходящее можно было отмечать по минутам, как это делается в катастрофических романах, где вода с бульканьем заполняет отсеки «Титаника». 27 сентября стало днем, когда завалили «Моторолу».

В описываемый момент я сижу за ленчем в Банкирском Клубе. Мой друг, тот самый Чарли, сидит здесь же, помешивая свой кофе и рассказывая мне разные медвежьи новости типа того, что один из ведущих нью-йоркских банков, по сути, лопнул, а на плаву держится только потому, что запускает на уик-энды воздушных змеев, и если бы американская почта работала быстрее, банку пришел бы конец. «Запускать змеев на уик-энд» — означает выписывать чеки в пятницу под деньги, которых нет, а потом в понедельник утром носиться сломя голову, чтобы покрыть эти чеки новыми кредитами.

Им каюк, — говорит Чарли. — В Федеральный резервный банк они не сунутся, потому что федералы, если они придут просить займов, так захлопнут двери, что еще и пальцы им поотшибают. Сейчас они пытаются наскрести хоть сколько-нибудь евродолларов в Европе.

Если вы поняли, что сказал Чарли — прекрасно, если нет — к «Мотороле» это никакого отношения не имеет, кроме того, что помогает настроиться на общую милую, мрачную и зловещую атмосферу. С деньгами у всех туго, а Уолл-стрит далеко не в восторге от вьетнамской войны. И в этот момент заходит один наш общий знакомый и говорит, что сейчас на бирже заваливают «Моторолу». В клубной гостиной, где ковровое покрытие вытерто до основания, уже собралась небольшая толпа, наблюдающая за лентой тикера Доу-Джонса.

Тем временем в двух кварталах от нас, на Уильям Стрит, дом номер 15, ребята на ходу выплевывают недожеванные бутерброды, бросаясь к телефонам. И все из-за речи мистера Роберта У. Гэлвина во Франклин Парк, штат Иллинойс. Мистер Гэлвин — председатель правления «Моторолы», одного из чемпионов того периода, и он обращается к мудрецам и авгурам Нью-Йоркского общества финансовых аналитиков. Как известно, «Моторола» делает цветные телевизоры, и это рост, плюс полупроводники, и это рост, плюс дуплексное радио, и это рост. Рост, рост, рост. Шесть месяцев назад этот рост стоил $234 за акцию. 27 сентября цена $140. Совсем неважно — и, вроде как хуже уже быть не может. Они предполагали заработать по 8 долларов на акцию. Так оно написано у «Стандард энд Пурз». Дела, говорит мистер Гэлвин, идут так хорошо, что это уже плохо. Они едва управляются с уже полученными заказами, и сейчас у них проблемы с недопроизводством — нехватка комплектующих здесь, трудовые споры там. Они могут продать все свои цветные телевизоры до единого — проблема сейчас в том, что они не успевают их делать. А прибыли на акцию, конечно, поднимутся, но до уровня $5,50, максимум $6. Все же прочее в полном порядке.

Мудрецы и авгуры анализа с минуту смотрят друг на друга: шесть долларов? Шесть долларов? А куда делись еще два доллара? И затем происходит то, что бывает в конце пресс-конференций в Белом Доме, разве что здесь никто не сказал: «Спасибо, господин президент». Все разом бросаются к телефонам. Правда, тут все-таки аналитики, а не репортеры, поэтому они стараются идти, а не скакать вприпрыжку. Мистер Гэлвин готов отвечать на вопросы, но его аудитория уже разбежалась.

А у нас, в Банкирском Клубе, Чарли плавится от жары в телефонной будке, отдавая указания одной из своих девиц.

Продай десять тысяч «Моторолы», — говорит он (в долларах это примерно миллион триста тысяч).

Я буквально вижу, как бедная девица сейчас держит в руках их портфель ценных бумаг и пытается найти «Моторолу», и мне кажется, что я даже слышу, как она говорит: «Но у нас нет никакой «Моторолы»…» Чарли собирается продавать «Моторолу» без покрытия, поэтому он повышает голос. Потом он, конечно, эти акции выкупит. Но сейчас для него важно успеть продать, есть ли они у него или нет. Это одно из условий жизни в результативном фонде.

Мы стоим и наблюдаем за лентой тикера. Идет символ «МОТ», и цифры: 137, 136, ого! 134. Ступени пошли круче.

Это Джерри Цай сплавляет свою «Моторолу», — говорит кто-то позади нас. Такое замечание — классический способ продемонстрировать, что ты не с улицы. Джерри Цай, слов нет, и покупает, и продает очень быстро, но как можно определить, что только что проданный пакет «Моторолы» принадлежал фонду «Манхэттен», выше моего понимания. Хотя все-таки это полезная штука. Это всегда звучит весомо, когда ты говоришь: «Джерри Цай покупает», или «Джерри Цай продает». И Джерри лучше быть начеку, потому что если уж ты один из «Они», то не дай Бог делам пошатнуться. Я знаю одного чартиста, который говорит, что Доу-Джонс докатится до 380. Если так оно и произойдет, то я смело поставлю на гнилые яблоки и помидоры, потому что спрос на них на всех углах будет фантастическим — козла отпущения будут искать все. Общество Джона Берча выпустит книгу под названием «Протоколы шанхайских мудрецов», в которой будет доказано, что Джерри Цай не кто иной, как Мао Цзе-Дун, а перед зданием Федерального резервного банка пройдет торжественная церемония, во время которой жрец изгонит демонов из Джерри Цая, а уже потом хлестнет быков, к которым Джерри будет привязан за руки и ноги.

А в торговом зале биржи нарастает давление на биржевого специалиста. Он стоит на своем посту номер 18, и клятва Гиппократа требует от него упорядочить рыночную ситуацию вокруг «Моторолы», а он, словно в подростковой фантазии, вдруг ощущает себя квотербеком на стадионе «Янки», дрожащем от рева толпы. Только с фантазией что-то явно не в порядке. Толпа ревет потому, что все, способные принять пас, блокированы, защита испарилась, и его вот-вот завалят: две тонны разъяренного мяса, стена вражеских игроков, хрипло рычащая: «Убееееей!». И остается только сжаться в комок, примириться с неизбежностью гола и надеяться остаться в живых после того, как умолкнет судейский свисток На специалиста давят со всех сторон, и он прекрасно понимает, что если согнется вдвое оттого, что удар от первого крупного пакета «Моторолы» пришелся в солнечное сплетение, то сгрудившиеся брокеры тут же обрушат ему на голову всю гору своих акций. И тут раздается свисток. Торги по «Мотороле» приостановлены.