Мишель Рио - Мерлин

• Название: Мерлин
• Автор: Мишель Рио
• Жанр: Проза

---

Страна думнонейцев была присоединена к Логрису. Утер стал приемным отцом обеих дочерей короля и Игрейны: Моргаузы, которой было тогда три года и которую он обещал в жены Лоту Оркнейскому для укрепления их союза, и двухлетней Морганы. Утер женился на Игрейне через пять месяцев после зачатия Артура.

9

Артур родился весной четыреста шестидесятого года, и Утер, верный своей клятве, отдал его мне на воспитание. Я дал ему кормилицу и поместил его в доме Эктора, человека простого и добродетельного, всецело мне преданного, - в стороне от королевского двора, в нескольких часах пути от города, так, чтобы иметь возможность постоянно видеть его. Эктор жил неподалеку от красивой и мощной крепости Камелот, в стране дуротригов, западной провинции Логриса, на самом краю земли, там, где полуостров Думнония присоединяется к Британии. Он был вдов, и у него был сын по имени Кэй.

Так в пятнадцать лет мне пришлось стать отцом, чтобы любить сына, воспитывать короля и создавать Человека.

10

Круглый Стол занимал целую залу в Кардуэльском дворце. Тяжелый и массивный, он был сделан из сердцевины дуба. Толстые лощеные доски, так плотно пригнанные друг к другу, что стыки между ними были едва заметны, опирались на обвязку из гигантских балок, к которым крепились ножки, похожие на маленькие резные колонны. Лучшие плотники и столяры Логриса многие месяцы, под моим руководством, работали на его постройке, собирая стол на том самом месте, где он должен был стоять, потому что его невозможно было сдвинуть с места - такой он был большой и громоздкий. Пятьдесят мест было за столом.

Пятьдесят один человек восседал за Круглым Столом. Среди них было три короля: Утер, Леодеган и Лот, и сорок семь бриттских вождей - по одному от каждого племени Логриса. От деметов, ордовиков и силуров с запада - из Уэльса. От думнонейцев с юго-запада. От дуротригов, белгов и регненсов с юга. От добуннов, катувеллаунов и атребатов из срединных областей. От корновиев, коритан и паризиев с севера. От кантиаков, триновантов и икенов с востока, а также от жителей Лондона, называемого также Августой, бывшего престола римского викария и первой столицы Лог-риса. Я был пятьдесят первым.

- Короли и вожди, - сказал я им, - вы избраны сидеть за этим столом, поскольку облечены властью. Но вы не знаете ничего или почти ничего о том, что такое власть. Вам известны лишь ее простейшие условия: побеждать или быть побежденным, и ее первоначальные следствия: господство или порабощение, владение или отчуждение, радости жизни или смерть. Все это знают и дикие звери, и в этом вы не отличаетесь от них, потому что данный человеку разум служит вам лишь для того, чтобы - при помощи сознательного расчета - умножить природную жестокость этого мира, отчего господство силы, слепая кровожадность, вражда, обман, охота и убийство - являющиеся естественными законами материи - превращаются в тиранию, безжалостность, ненависть, коварство, войну и хладнокровную резню. Таковы деяния разума, порабощенного материей. Но вы избраны еще и потому, что слывете справедливыми и честными в глазах ваших народов, а также потому, что - хотя в вас и слились дух и хаос, божественный закон под беззаконием и насилием - вам, может быть, удастся установить новый закон, новую власть, которая будет служить уже не одному человеку, ею обладающему, но всему человеческому роду, власть, которой должен будет подчиниться и сам король, какими бы ни были его добродетели и пороки. Война только еще началась. Но теперь это уже не война одного честолюбия против другого. Это война права против силы, света против тьмы, разума против природы, дьявола против людского невежества и Бога против своего собственного творения. Вы были орудиями смерти, а я сделаю вас орудиями вечности Вы были ночной тенью, а будете солнечным днем без конца. Вы были раздором, а будете законом. Вы были ничем, а будете смыслом и разумом мира. Вы были железным веком, а приготовите век золотой, которого - я верю - никогда еще не было, но который - через вас, - может быть, настанет. Вы будете всем этим, ибо отныне вы

- Круглый Стол.

11

Артур и Кэй сражались на легких деревянных мечах. Пятилетний Артур, стройный и ловкий, часто наносил восьмилетнему Кэю точные и быстрые удары, а тот, тяжелый и неповоротливый, немного медлительный, бил сплеча, не задумываясь, как будто рубил лес. В Артуре угадывалось уже рослое и могучее тело его отца и красота Игрейны, от которой он взял правильный овал лица, светлую кожу, голубые глаза и густые темные волосы. Кэй, раздраженный тем, как легко его побеждает ребенок, потерял всякое терпение и нанес боковой удар такой силы, что его противник, хотя и успел подставить меч, не сумел его отбить и сильно ушиб руку. Он не издал ни звука, но было видно, как трудно ему продолжать бой.

- Довольно, - сказал Эктор. - Кэй, ты опять злоупотребляешь своей силой; вспышка твоего уязвленного самолюбия доказывает лишь слабость твоего духа. Потому что ранний талант Артура - вместо того чтобы вдохновлять - унижает тебя и превращает честное соревнование в грубую и личную ссору. Уходи вон и не попадайся мне на глаза до вечера.

Кэй попросил прощения у Артура, который его с готовностью простил, и, пристыженный, ушел.

- Он не злой, - продолжал Эктор, обернувшись ко мне, - просто самолюбивый и порывистый.

- Не страшно, Эктор. И даже то, что ты называешь слабостью духа твоего сына, может оказаться полезным, если оно укрепляет дух Артура.

- Не всегда легко быть простым орудием, господин мой, как бы велика ни была цель. Я тоже отец, и Кэй иногда беспокоит меня. Быть может, ему будет дозволено получить хотя бы толику того учения, что так великодушно ты преподаешь Артуру?

- Кэй займет в Логрисе завидное положение, возможно, даже незаслуженно высокое. Однако даже по этой величайшей милости он не сможет получить королевского воспитания, и в еще меньшей степени, воспитания, данного этому королю. Это слишком тонкая алхимия, не терпящая присутствия инородных тел. В противном случае, зачем бы я удалял Артура от двора? Ты говоришь, Эктор, что ты отец? Хорошо, я не мешаю тебе. К тому же ты мудр и добр - так воспитывай же своего сына и не беспокой меня. А теперь оставь нас одних. После того как он ушел, Артур сказал мне с упреком:

- Эктор любит меня. И Кэй тоже, несмотря на свою вспыльчивость. Они для меня как отец и брат.

- Они только стражи твои, Артур. Утер и Игрейна - твои отец и мать по крови, а я

- твой духовный отец. Такого рода разделение не ново в короткой истории Логриса и Уэльса. Привязанность Эктора, конечно же, нужна тебе, но не настолько, чтобы повлиять на твою судьбу.

- Для того ли ты отнял меня у моих родителей?

- Да, Артур. Ибо если хочешь владеть чьим-либо умом так, чтобы впоследствии он владел собой сам, нельзя воспитывать его посреди страстей. Твой отец - великий король, но в нем благородство неотделимо от жестокости, мудрость от безумия, расчет от безотчетного порыва - не мог же я взять какую-нибудь одну часть его, указав ее тебе в качестве образца, и отбросить, скрыв ее от тебя, другую, имеющую свое первобытное очарование. Поэтому-то он хотя и великий король, но не тот, что нужен для будущего мира, - в чем я как раз и вижу твое предназначение. Король деятельный и король-мечтатель - ибо праздная мечта бесплодна, а действие без мечты, сестры идеала, - бесцельно. Король, который возбудит страсти, но сам никогда им не поддастся, ибо в страстях есть покорность, а король подвластен лишь своей собственной воле. Но не чувствам. Любовь - наверное, самое благородное, что есть в человеке, само основание жизни и тайный смысл мира. Но как и все чувства, она недолговечна и непредсказуема. Правда не в чувстве, но в законе. И потому отныне и навеки назначение короля - блюсти закон.

- Я не уверен, что понимаю все это. Впрочем, если это моя судьба, - я принимаю ее. Но моя мать, почему я разлучен с нею? Какая она, Мерлин? Можешь ли ты хотя бы описать мне ее?

Внезапно будущее Логриса и грядущее величие Круглого Стола словно померкло в моем сознании - передо мной сиротливо стоял маленький мальчик. И это взволновало меня, напомнив старинную боль, такой же бунт против Блэза и то, как - в возрасте Артура - я открыл для себя белый рай материнских рук.

- Каждый день она просит, чтобы я рассказал ей о тебе. Ты скоро ее увидишь. И будешь часто видеть. А теперь пойдем поохотимся, ты не против? Он улыбался, весь озареннный внутренним светом. Среди детей человеческих я видел только одного ребенка, который превосходил его красотою: его единоутробную сестру Моргану.

12

- Почему люди умирают, Мерлин?

Моргана сидела под деревом, рассеянно перебирая на земле собранные целебные травы. Ее огромные зеленые глаза, блеск которых становился подчас невыносимым, были задумчивы и выражали зрелость ума, которая в соединении с глубокой печалью так странно сочеталась в этой маленькой семилетней девочке с нежностью и прелестью незакончившегося детства.