Джуди Кэролайн - Мэгги и Джастина

• Название: Мэгги и Джастина
• Автор: Джуди Кэролайн
• Издательство: БАДППР
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-87378-087-0

---

— А почему вы так уверены в том, что любовница опаснее супруги? — спросила она.

Джозеф пожал плечами.

— Ну, у жены по крайней мере общие интересы с мужем. Она старится вместе с ним и учится его понимать. А любовница же, выбранная за молодость и красоту, будет вызывать тревогу у человека, которому лет на двадцать-тридцать больше, чем ей. Разумеется, нет правил без исключений. Однажды на открытии театрального сезона в Канберре я видел спектакль, который привозила одна американская труппа. Там играла известная актриса, к сожалению, я запамятовал ее имя. Мне очень понравилась эта тонкая комедия, в которой было показано, как складывается жизнь делового мужчины, разрывающегося между постылой женой, деятельной секретаршей и любовницей, которая покоит и нежит его. В жизни все бывает, и законная жена иногда является постоянным раздражителем. Но в действительности это бывает довольно редко. Обычно все высокопоставленные государственные деятели были женаты. Например, в Англии леди Биконсфильд, миссис Гладстон были превосходными женами. Я могу с полной уверенностью сказать, что таким же прекрасным человеком была моя жена Патриция. Холостяку будет всегда присуща какая-то неполноценность: его взгляд на целую половину рода человеческого останется или романтическим, или критическим. Разве можно считать таких мужчин вполне полноценными? Почти каждому холостяку свойственно незнание реальной жизни, его мир искусственно сужен и напоминает мячик на резинке, который, отскакивая, всегда возвращается на одно и то же место.

— Вы считаете, что женатый мужчина лучше знает мир?

Уилкинсон надолго задумался.

— Женатый мужчина, — ответил он наконец, — уже одним фактом наличия у него жены вынужден разбираться хотя бы в душе одного, близкого человека.

— Чтобы разобраться в душе другого человека, не хватит и целой жизни, — мудро сказала Мэгги.

— В этом вы правы, — охотно согласился с ней Джозеф, — мы прожили с Патрицией больше десяти лет, но я не могу сказать, что до конца разобрался в ней. Каждый человек невероятно глубок, и чтобы более-менее хорошо узнать его, нужно прожить с ним целую жизнь.

— Скажите, а в вашем отношении к женщинам, мистер Уилкинсон, вы ставите на первое место красоту или ум?

— Как это ни печально, Мэгги — можно я буду вас так называть?

Получив утвердительный кивок головой, он продолжил:

— Как это ни печально, ум, конечно, долговечнее красоты, поэтому мы так и стремимся развивать свой ум, ибо знаем, что он будет пребывать с нами всегда. В борьбе за существование мы хотим сохранить хоть что-то устойчивое, прочное, в надежде удержать за собой место в жизни. А красота не ведет ни к чему иному, кроме пресыщения. Со мной бывало так не один раз. Я подолгу смотрел на какую-нибудь красивую молодую женщину, а потом вдруг ловил себя на мысли о том, что в один прекрасный день ты снова взглянешь на нее, и красота ее покажется тебе уже менее гармоничной. Тебе вдруг не понравятся морщинки, появившиеся под глазами, или что-нибудь еще. В душе ты горько упрекнешь в этом ее и самым серьезным образом начнешь думать, будто она в чем-то виновата перед тобой. Хорошо еще, если ты не испытываешь к ней особенно глубоких чувств, потому что, разочаровавшись в ее красоте, ты наверняка будешь холоден и равнодушен к ней, об этом можно будет только глубоко пожалеть.

— Это не слишком пессимистичный взгляд? — засомневалась Мэгги.

— Отнюдь нет, — уверенно ответил Уилкинсон. — Конечно, в молодости об этом не думаешь, но когда становишься стариком, когда твой лоб покрывается морщинами, а губы начинают высыхать, ты понимаешь это с неумолимой ясностью. Разумеется, молодая свежая красавица с чистой нежной кожей пленяет всех, куда бы ни пришла, но разве так будет всегда? Ну да, она удивительно хороша собой, а красота — это один из видов гения. Она еще выше гения, потому что не требует понимания. Она — одно из величайших явлений окружающего нас мира, как солнечный свет, или весна, или отражение луны в темных водах. Красота неоспорима, она имеет высшее право на власть и делает царями тех, кто ею обладает. Но есть и другое мнение. Говорят, что красота — это тщета земная. Может быть. Конечно, красота — чудо из чудес. Всегда приходится судить человека по внешности. Да, боги часто одаривают людей этим несравненным чудом, но боги скоро и отнимают то, что дают. Если надеяться только на свою внешность, то для настоящей, полной и прекрасной жизни будет не так уж много времени. Пройдет молодость, а с нею красота, и всем вокруг становится сразу ясно, что время побед прошло, или придется довольствоваться победами столь жалкими, что в сравнении с прошлым они будут казаться тяжелее поражений. Каждый уходящий день и месяц будет приближать человека к этому тяжелому будущему. Время ревниво, оно тоже предъявляет претензии на лилии и розы, которыми одаривает красавиц Бог. Мир принадлежит таким людям только на короткое время. Многие это понимают, еще больше — нет. Да, молодость проходит очень быстро. Простые полевые цветы вянут, но опять расцветают. Будущим летом ракитник будет так же сверкать золотом, как сейчас. А молодость не возвращается. Если быть слишком притязательным к красоте, то по мере того, как будет дряхлеть тело, люди превратятся в отвратительных марионеток с неотвязными воспоминаниями об ушедшем времени. Вот почему я никогда не обращал внимания на красоту, тем не менее отдавая ей должное. Наверняка многие со мной не согласятся, но тут уж ничего не поделаешь. Я стар, одинок и имею право на собственное мнение.

Мэгги грустно улыбнулась.

— Что уж говорить обо мне.

Уилкинсон поднял голову, и Мэгги заметила в его глазах какой-то странный блеск.

— А вот тут вы ошибаетесь, — спокойно сказал он. — Все, что я только что говорил, относится исключительно к таким людям, которые не осознают ценности любви, потому что красота имеет смысл только тогда, когда рядом с ней шагает любовь. Кто-то из великих сказал, что в жизни по-настоящему важны ни слава, ни состояние, ни талант, а возможность любить и быть любимым.

Уилкинсон надолго замолк, и Мэгги, украдкой взглянув на него, заметила, как в уголках его глаз блеснули слезы.

«Странно, — подумала про себя Мэгги, — неужели в любви нуждается даже такой блестящий мужчина? Впрочем, что это я? Конечно, нуждается. Даже я, после того, что было в моей жизни, все еще хочу этого. Интересно, — это была уже грешная мысль, — а может ли у нас что-нибудь получиться с ним?» Она внутренне устыдилась собственных фантазий и тут же стала упрекать себя: «Ах ты, старая кошелка, мало тебе в жизни было разочарований? Забыла о том, как тебя оставили Люк и Ральф? Да и с Диком отношения не сложились. Совершенно незачем даже думать об этом. Такие мысли не могут привести ни к чему хорошему. Тебе, между прочим, уже пятьдесят пять, и надо думать не о том, как влюбиться, а о том, как доживать до смерти. Смерть? Почему смерть? Нет, зачем же ты себя хоронишь? Да, в твоей жизни было много нелегкого, но ведь это не значит, что нужно заживо положить себя в гроб и закрыть крышку. Ничего подобного, жизнь продолжается. Что из того, что наступила осень? Между прочим, каждая осень приносит бабье лето. Хочешь быть счастливой — будь ей. У тебя еще остались силы, чтобы еще раз, пусть даже напоследок, расцвести».

И опять — упрек: «Да он на тебя даже не взглянет. В лучшем случае вы посидите в этом трактире еще полчасика, а потом твой неожиданный спутник в сопровождении двух своих горилл отправится на блестящем черном лимузине к западной границе штата Новый Южный Уэльс, чтобы положить искусственные розы на могилу своей умершей жены. На этом все ваши отношения закончатся, и он больше ни разу не вспомнит о тебе. Ты останешься одна у разбитого корыта. Но это будет, возможно, только в том случае, если ты будешь питать излишние и совершенно ненужные надежды по этому поводу. А если успокоиться и не воображать себя девчонкой, то все это можно будет вполне спокойно перенести. Да, вы случайно встретились и так же случайно расстанетесь».

Перебрав в голове все эти мысли, Мэгги решила, что ей действительно не стоит возлагать слишком больших надежд на эту случайную встречу, которая и без того принесла немало приятного. Она уже давно вот так не разговаривала по душам о каких-нибудь абстрактных вещах, а ведь иногда так хочется отвлечься.

Мэгги вспомнила, как много лет назад она разговаривала примерно на такие же темы с Ральфом. Правда, тогда их разговоры были больше посвящены Богу, греху, морали. И порой она даже чувствовала себя виноватой в том, что живет с любовью, но без брака; с нежностью, но не к законному мужу; с отвращением — к собственной дочери. Каждый раз после таких разговоров она надолго пыталась забыться и забыть собственную вину. А с этим человеком Мэгги чувствовала себя удивительно легко, хотя он поначалу и задавал ей трудные вопросы. Генерал-губернатор… Кто бы мог подумать, в нашей-то джиленбоунской глуши встретить человека, который знаком с королевой и принцем Уэльским… А чему ты удивляешься? Между прочим, Ральф тоже был не последним человеком в Ватикане. Он фактически определял всю его внешнюю политику. Он был прекрасно знаком с папой римским и с большинством политиков в Европе. Интересно, а ведь они должны были быть знакомы с Джозефом Уилкинсоном.