Альфред Бестер - Тигр. Тигр!

• Название: Тигр. Тигр!
• Автор: Альфред Бестер
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-37692-6

Альфред Бестер — великий экспериментатор и великий разрушитель традиций.

Странные миры, в которых обитают его герои, непредсказуемы и опасны, поскольку лишены логики и вынуждают их обитателей руководствоваться собственными правилами игры. Признанные шедевры мастера, такие романы, как «Человек без лица» и «Тигр! Тигр!», стали хрестоматийными, без них невозможно представить современную фантастику, как невозможно представить ее без романов Роберта Хайнлайна, Роджера Желязны или Филипа Дика.

В том избранных сочинений писателя, кроме уже известных, входят произведения, ранее не издававшиеся на русском.

---

Она схватила его руку, быстро поцеловала и, ни разу не оглянувшись, перебежала через газон.

Пауэл проводил ее глазами и, когда она скрылась, повернулся к Ричу.

Когда в Кингстонском госпитале человека подвергают Разрушению, то разрушают всю его психику. В результате серии осмотических инъекций разрушение начинается с самых верхних пластов сознания, корковых слоев, постепенно продвигаясь вглубь, размыкая все циклы, стирая все виды памяти, истребляя все накопленное психикой со дня рождения. И по мере того как пласт за пластом стирается мироощущение пациента, каждая клетка, возвращая свою долю энергии, превращает его тело во вздрагивающий клубок, в водоворот распада.

Но не в этом боль, не в этом ужас Разрушения. Самое страшное состоит в том, что сознание не покидает человека, что в то время как стирают душу, разум сознает свою медленную, движущуюся вспять смерть, сознает, что в конце концов тоже исчезнет, и ждет нового рождения, и прощается с жизнью, и скорбит на собственных нескончаемых похоронах.

В мигающих вздрагивающих глазах Бена Рича Пауэл увидел это сознание своей гибели, и боль, и трагическое отчаяние.

— Как это он умудрился отсюда сверзиться? Что его связанным, что ли, держать? — Над стеной террасы появилась голова доктора Джимса, — О, здравствуйте, Пауэл. Вот ваш приятель. Вы его помните?

— Очень живо.

Обернувшись назад, Джиме распорядился:

— Пройдите на газон и подберите его. Я с него теперь глаз не спущу. — Он повернулся к Пауэлу. — На редкость энергичный малый, прямо бурлит весь. Мы возлагаем на него большие надежды.

Рич пронзительно завизжал и дернулся.

— Как проходит Разрушение?

— Великолепно. У него такой запас жизненных сил, что хватит на что угодно. Мы воздействуем на него по ускоренной системе. Через год он должен быть готов к новому рождению.

— Я жду этого с нетерпением. Нам нужны такие люди, как Рич. Жаль было бы его лишиться.

— Лишиться? Каким образом? Не думаете же вы, что такой пустяк, как это падение со стены…

— Нет, я имею в виду совсем другое. Три или четыре сотни лет назад наш брат полицейский ловил людей, подобных Ричу, только для того, чтобы предать их смерти. Это называлось «смертная казнь».

— Вы шутите.

— Честное скаутское.

— Но это же бессмыслица! Если у человека хватило смелости и таланта, чтобы переть против общества, он, несомненно, незауряден. Его нужно ценить. Исправьте его и превратите в положительную величину. Зачем его уничтожать? Если мы станем разбрасываться такими людьми, так у нас, чего доброго, останутся одни овцы.

— Не знаю. Может быть, в те времена им и нужны были овцы.

На газон рысцой примчались санитары, подняли Рича, поставили на ноги. Он кричал и вырывался. Мягко и искусно утихомиривая его с помощью особых приемов кингстонского дзюдо, они быстро проверили, нет ли у него переломов или растяжения, и, удостоверившись, что все в порядке, повели его прочь.

— Одну минутку, — окликнул их Пауэл.

Он взял со скамьи таинственный сверток и развернул его. Это была коробка конфет, одна из самых великолепных, какие только продавались у «Сюкре и Си». Пауэл подошел к разрушаемому человеку и протянул ему коробку.

— Вот вам подарок, Бен. Возьмите.

Голое существо угрюмо уставилось сперва на Пауэла, потом на коробку. Наконец две неловкие руки неуклюже вытянулись вперед и взяли подарок.

— Фу ты черт, валандаюсь с ним, как нянюшка, — сердито буркнул себе под нос Пауэл. — Все мы няньки в этом сумасшедшем мире. Стоит ли он того?

И вдруг из клубившегося в Риче хаоса вспышкой вырвалось:

— Пауэл — щупач — Пауэл — друг — Пауэл — друг…

Это было так внезапно, так неожиданно, так наэлектризовано жаркой благодарностью, что Пауэла словно залило горячей волной и к глазам подступили слезы. Он попробовал улыбнуться, потом молча повернулся и зашагал через газон к павильону, где ждала его Барбара.

— Слушайте, — восклицал он, исполненный ликования, — слушайте, вы, нетелепаты! Вы должны узнать это. Должны это понять. Вы должны смести барьеры. Сорвать покровы. Мы видим истину, которая вам не видна. Мы видим, что в человеке нет ничего, кроме любви и верности, мужества и доброты, самоотверженности и благородства. Все остальное — это лишь барьер, воздвигнутый вашей слепотой. Настанет день, когда не останется преград, разделяющих наши умы и сердца.

В бесконечной Вселенной не существовало ничего неповторимого и нового. Странный случай, миг чудесный, поразительное совпадение событий, обстоятельств и взаимоотношений — все это уже не раз бывало на планете, оборачивающейся вокруг светила, Галактика которого девятикратно возрождалась заново каждые двести миллионов лет. В мире была радость. Радость придет вновь…

ТИГР! ТИГР!

© Перевод В. Баканова

Пролог

То был Золотой Век, время накала страстей и приключений, бурной жизни и трудной смерти… но никто этого не замечал. То была пора разбоя и воровства, культуры и порока, столетие крайностей и извращений… но никто его не любил.

Все пригодные миры Солнечной системы были заселены. Три планеты, восемь спутников, одиннадцать миллиардов людей — сплелись в единый клубок самого захватывающего периода в истории. И все же умы томились по иным временам, как всегда, как везде. Солнечная система бурлила жизнью: сражалась, пожирала все на своем пути, схватывала новые науки прежде, чем познавались старые, рвалась к звездам, в глубокий космос. И все же…

— Где новые границы? — причитали романтики. А новая граница человеческого ума открылась на заре XXIV века при трагическом происшествии в лаборатории на Каллисто. Один исследователь по имени Джанте случайно устроил пожар и возопил о помощи, естественно подумав об огнетушителе. И оказался рядом с ним — в семидесяти футах от лаборатории.

Телепортация — перемещение в пространстве усилием воли, давняя теоретическая концепция. Сотни ничем не подкрепленных утверждений, что такое случалось раньше. И вот впервые это произошло на глазах у профессиональных наблюдателей.

Ученые набросились на Эффект Джанте яростно и безжалостно. Церемониться с таким потрясающим событием? Да и сам Джанте горел желанием обессмертить свое имя. Он написал завещание и распрощался с друзьями. Джанте знал, что идет на смерть, потому что коллеги намеревались убить его.

Двенадцать психологов, парапсихологов и нейрометристов собрались в качестве наблюдателей. Экспериментаторы поместили Джанте в прочнейший стеклянный сосуд. Открыли клапан, пуская воду в сосуд, затем сорвали запорный кран. Невозможно разбить стенки и выбраться наружу; невозможно остановить поток воды.

Теория предполагала: если угроза смерти заставила Джанте телепортироваться в первый раз, ему надо устроить неминуемую гибель во второй. Вода быстро наполняла сосуд. Ученые записывали свои наблюдения. Джанте начал захлебываться.

Затем он оказался снаружи, судорожно втягивая в себя воздух и спазматически кашляя.

Его расспрашивали и исследовали, просвечивали рентгеновскими лучами и производили сложнейшие анализы. В обстановке секретности стали набирать добровольцев-самоубийц. Примитивная стадия; другой шпоры, кроме смерти, не знали.

Добровольцев тщательно обучали. Сам Джанте читал им лекции, что и как он делал. Потом их убивали: сжигали, топили, вешали. Изобретали новые формы медленной и наблюдаемой смерти.

Восемьдесят процентов испытуемых погибло. Многое можно было бы рассказать об их муках и агонии, но этому нет места в нашей истории. Достаточно заметить, что восемьдесят процентов испытуемых погибло, а двадцать все-таки джантировало (имя сразу превратилось в глагол).

Знания накапливались быстро. В первом десятилетии XXIV века были установлены принципы джантации и открыта первая школа — лично Чарлзом Фортом Джанте, в то время пятидесятилетним, бессмертным и стыдящимся признаться, что он больше никогда не осмеливался джантировать. Но те примитивные дни миновали, исчезла необходимость угрожать человеку смертью. Люди постигли, как распознавать, подчинять и использовать еще один резерв неисчерпаемого мозга.

Джантировать способен всякий — если он в состоянии видеть, помнить, собирать свою волю. Надо только отчетливо представить то место, куда собираешься себя телепортировать, и сконцентрировать латентную энергию мозга в единый импульс. Кроме всего, необходимо иметь веру — веру, которую Чарлз Форт Джанте безвозвратно утратил. Малейшее сомнение блокирует способность телепортации.

Свойственные человеку недостатки неизбежно ограничивали джантацию. Некоторые могли блестяще представить себе место назначения, однако не обладали энергией, чтобы попасть туда. Другие в избытке имели энергию, но не видели, если можно так выразиться, куда джантировать. И последнее ограничение накладывало расстояние, ибо никто никогда не джантировал более чем на тысячу миль.