Петр Букейханов - Курская битва, которую мы начали

• Название: Курская битва, которую мы начали
• Автор: Петр Букейханов
• Жанр: История

Самое детальное в России исследование о Курской битве.

На обширном документальном материале, в том числе из фондов Центрального архива Министерства обороны, читатель увидит ход летней кампании 1943 года в районе Курска, поймет причины и условия, определившие исход операции «Цитадель», и узнает те закономерности, которые и обусловили итоги всей Курской битвы.

Самое новое исследование! Полная энциклопедия Курской битвы!

---

Согласно сообщению генерала Эрхарда Рауса [365] , командир оперативной группы «Кемпф» генерал Вернер Кемпф (Werner Kempf) также встречался с Цейтцлером и в резкой форме высказал мнение, что отсрочка операции даст противнику время не только для укрепления обороны, но прежде всего для сбора стратегических резервов. Эти резервы русские потом смогут использовать для контрударов против атакующих немецких войск, отвлекающих ударов на соседних участках фронта, а также крупного контрнаступления.

Генерал Курт Типпельскирх указывает [366] , что в решении наступать под Курском Гитлер встретил поддержку начальника Генерального штаба и представителей высшего командования Восточного фронта, хотя им всем было ясно, что осуществить решающее наступление летом 1943 года уже невозможно, а единственной целью является удержание инициативы на весну и лето. Причем такое наступление можно было считать оправданным, если бы оно было предпринято в первоначально запланированные сроки, сразу же после окончания периода весенней распутицы. Однако Гитлер постоянно откладывал срок начала операции по техническим соображениям, ожидая прибытия на фронт около 300 танков новых типов «Пантера» и «Тигр» (по информации Гудериана [367] , к 31 мая 1943 года планировалось произвести 324 танка «Пантера», в июне ожидался выпуск еще 1 005 этих танков, а в июле – 1 071 танка. – П. Б. ).

Б. Лиддел-Гарт отмечает [368] , что при подготовке операции вступили в противоречие факторы времени и силы, поэтому сосредоточение войск, вызвавшее опоздание с началом наступления, оказало меньшее влияние, чем внезапный удар меньшими силами.

Таким образом, немецкие военачальники и некоторые другие военные специалисты обвиняют Гитлера в неоправданной отсрочке начала операции «Цитадель», что впоследствии негативно сказалось на ее ходе и результатах. В действительности изложенные точки зрения показывают недооценку тяжести потерь, понесенных немецкими войсками в конце 1942 – начале 1943 гг., переоценку аналогичных потерь у русских, а также неверное представление по поводу темпов усиления действующей армии и в целом оборонительного и наступательного военного потенциала советской стороны.

Изменения в положении сторон в марте – июне 1943 года

По данным Генерального штаба Красной Армии [369] , в конце марта 1943 года перед Центральным фронтом действовала немецкая группировка, которая состояла из девятнадцати – двадцати пехотных, четырех – пяти танковых и одной кавалерийской дивизий общей численностью около 125 тыс. солдат и офицеров, 290 танков, 1600 орудий разных калибров и 1500 минометов. Войска Центрального фронта превосходили противника по личному составу в соотношении 2,3:1, по танкам 2,2:1, по орудиям всех калибров 1,8:1, по минометам всех калибров 3,3:1. Вражеская группировка, находившаяся перед Воронежским фронтом, имела десять пехотных и четыре танковые дивизии, в этой группировке насчитывалось до 76 тыс. солдат и офицеров, 375 танков, 500 орудий разных калибров и 530 минометов. Войска Воронежского фронта превосходили противника по личному составу в соотношении 2,4:1, по танкам 2,4:1, по орудиям всех калибров 2,8:1, по минометам всех калибров 4,1:1. При этом немецкие войска, действовавшие перед Центральным и Воронежским фронтами, понесли такие тяжелые потери в результате предыдущих ожесточенных боев, что численность более чем трети пехотных дивизий значительно понизилась и колебалась в пределах 2 500 – 4 000 солдат и офицеров, вследствие чего эти дивизии были или небоеспособны, или ограниченно боеспособны. Все восемь танковых дивизий были также ограниченно боеспособны, поскольку в каждой из них оставалось всего от 50 до 80 танков.

С другой стороны, по воспоминаниям начальника Генерального штаба Красной Армии маршала СССР Александра Василевского [370] , в стратегическом резерве советского командования к 1 апреля 1943 года было собрано до девяти армий. Согласно сведениям одного из руководителей Генерального штаба Красной Армии – генерала Сергея Штеменко [371] , – уже в начале марта 1943 года советское командование обратилось к замыслу создания специального резервного фронта, который и был сформирован 13 марта в составе трех общевойсковых армий (2-й резервной, 24-й, 66-й армий [372] ) и трех танковых корпусов (10-го, 3-го и 4-го гвардейских корпусов), с полевым управлением в районе Воронежа. В апреле это объединение значительно усилилось, в него вошли дополнительно три общевойсковые армии (46-я, 47-я и 53-я армии), одна танковая армия (5-я гвардейская армия), еще три танковых корпуса (1-й гвардейский, 3-й и 18-й корпуса) и два механизированных корпуса (1-й и 5-й корпуса), дислоцированные восточнее Курского выступа, на рубеже Тула – Ливны – Касторное – Старый Оскол – Острогожск – Россошь [373] . Ставка утвердила предложение Генерального штаба вывести к апрелю в резерв на укомплектование на наиболее ответственных для того периода направлениях – орловском, курском, харьковском и донбасском, следующие войсковые объединения и соединения: 2-ю резервную армию – в район станции Лев Толстой; 24-ю армию – в район Воронежа; 66-ю армию – в район Боброва; 46-ю армию и 1-й гвардейский танковый корпус – в район Миллерово; 53-ю армию, 1-й механизированный и 4-й гвардейский танковый корпуса – в район Касторное; 5-ю гвардейскую танковую армию – в район Острогожска; 3-й танковый корпус – в район Алексеевки; 5-й механизированный корпус – в район Мичуринска; 18-й танковый корпус – в район Россоши. К 30 апреля они должны были находиться в полной боевой готовности.

В разные периоды 1943 года резервный фронт именовался по-разному: Резервным фронтом (с 10 по 15 апреля), Степным военным округом (с 15 апреля по 9 июля), Степным фронтом (с 9 июля по 20 октября). Вначале Резервным фронтом командовал Маркиан Попов (апрель – май), затем Макс Рейтер (первая половина июня), которого сменил Иван Конев (с 23 июня).

Основные задачи Степного фронта были определены в директиве Ставки от 23 апреля 1943 года, где, в частности, требовалось на случай перехода противника в наступление ранее срока готовности округа (решения задач доукомплектования и боевой подготовки) иметь в виду прочно прикрыть следующие направления [374] :

1) Ливны, Елец, Раненбург;

2) Щигры, Касторное, Воронеж;

3) Валуйки, Алексеевка, Лиски;

4) Ровеньки, Россошь, Павловск;

5) Старобельск, Кантемировка, Богучар и район Чертково – Миллерово.

Командующему войсками округа было указано организовать в соответствии с группировкой войск тщательное изучение командирами соединений и частей и их штабами этих направлений и возможных рубежей для развертывания. Оперативное построение войск было произведено в соответствии с данной директивой.

К 10 – 17 апреля в районе Курска в составе Центрального и Воронежского фронтов было сосредоточено 958 тыс. человек личного состава, 11 965 орудий и минометов, 1 220 танков и САУ (из них 540 на Воронежском фронте), 1 130 боевых самолетов (из них 487 на Воронежском фронте), а в составе Резервного фронта в это же время насчитывалось 269 тыс. солдат и офицеров, 7 406 орудий и минометов, 120 танков и самоходных орудий, 177 боевых самолетов [375] . Следовательно, в середине апреля советская армия могла задействовать в сражении за Курский выступ 1 227 тыс. бойцов, около 19,4 тыс. орудий и минометов, 1 340 танков и САУ, более 1 300 самолетов.

К строительству оборонительных укреплений под Курском в апреле было привлечено 105 тыс., а в июне – уже 300 тыс. человек только из числа местного населения (при этом командующий 53-й армией Степного фронта генерал Иван Манагаров в своих воспоминаниях с возмущением отмечает, что это немецкие войска, возводя укрепления в районе Курского выступа, заставляли работать местное население, а за невыполнение норм наказывали) [376] . О размахе работ свидетельствует тот факт, что только силами местного населения за апрель, май и июнь 1943 года на Курском выступе было отрыто более 5 тыс. км траншей, построено и восстановлено более 250 мостов, отремонтировано более 3 тыс. км шоссейных и грунтовых дорог, по которым проходила перевозка воинских грузов (30 – 35% всех дорожно-мостовых работ) [377] .

Всего в полосе Центрального фронта за апрель – июнь было отрыто до 5 тыс. км траншей и ходов сообщений, установлено около 400 тыс. мин и фугасов, выставлено более 112 км проволочных заграждений, из которых 10,7 км – электризованных [378] . В полосе Воронежского фронта было отрыто 4,2 тыс. км траншей и ходов сообщений, установлено 637 тыс. мин и фугасов, выставлено 593 км проволочных заграждений [379] . Общая глубина трех армейских и двух, а в некоторых местах трех фронтовых оборонительных полос составила 120 – 130 км, а на отдельных направлениях – до 150 – 190 км. На случай вклинения или прорыва первых полос обороны оборудовались отсечные и промежуточные позиции, а также промежуточный и отсечной фронтовые рубежи. В середине мая основные оборонительные позиции главной полосы обороны Курского выступа были практически готовы и на важнейших направлениях заняты войсками [380] .