Валерий Янковский - Нэнуни-четырехглазый

• Название: Нэнуни-четырехглазый
• Автор: Валерий Янковский
• Издательство: Верхне-Волжское книжное издательство
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1979

«Нэнуни» — по-корейски четырехглазый. За острый охотничий глаз прозвали так охотники Михаила Янковского, сосланного царским правительством на Дальний Восток. Там же прошли детские годы Валерия Янковского — автора этой книги. В ней он рассказывает о полной приключений и опасностей жизни своего деда — известного ученого и охотника.

---

Михаил Иванович рассадил гостей вокруг стола, положил бумагу, перья, поставил массивную чернильницу.

— Составим списки всего самого необходимого, что нам нужно подготовить. Впереди еще больше года, но время пролетит незаметно. И нужно ничего не пропустить.

Гек пыхнул трубкой:

— Да, все надо писать. Постепенно будем доставать, кто что может. Андрей Петрович, ты пиши.

— Я уже составил предварительный список самого необходимого инструмента и строительных материалов. Сейчас вам зачитаю, а вы добавите, если я что упустил, — Бабих откашлялся, развернул убористо исписанный лист: — Слушайте перечень, а количество проставим потом: топоры, пилы, молотки, стамески, долото. Кайлы, ломы, лопаты. Гвозди, кровельное железо, известь. Печные дверца, поддувала, колосники…

— Кузнечное оборудование: наковальню, щипцы, кувалду, молот, — добавил Михаил Иванович, предвидя необходимость в подковах, осях, ободьях для тележных колес, полозьев для саней.

— Чаны для китовый жир, пакля, смола, вар, — подсказал Гек.

Бабих записал и поднял голову:

— А оружие?

— О-о, это очень важно. Каждый должен доставать несколько берданка, винчестер, порох, пули, — Гек совсем окутался дымом.

Бабих недавно сильно простудился, покашливал, врач велел бросить курение совсем. Михаил Иванович дымил редко, в основном по вечерам. Сейчас он сосредоточенно раскуривал свою пенковую трубочку.

— Губернатор предупредил, что охранять нас некому, надо полагаться прежде всего на самих себя. Главная опасность — хунхузы. Мы ведь будем у них бельмом на глазу. Да и старые счеты — они ведь злопамятны.

— У меня сердце не на месте, — нахмурился Бабих. Наши старшинки Сунь и Ван еще в прошлом месяце отправились в Чифу, обещали написать через переводчика, а до сих пор никаких вестей!

— Черт, я забыл сообщить: позавчера во Владивостоке встретил нашего Чэня, и он рассказал: Сунь и Ван в ожидании парохода остановились в гостинице на Китайской улице, и там их разыскал кто-то из наших старых «дружков». Ван сумел улизнуть, а Суня нашли — на задворках гостиницы, задушенного полотенцем, — поведал Янковский. Бабих вздрогнул:

— Ах, сволочи! Догадались-таки, что эти батоу помогли вам их распознать. Ну, теперь и Ван не вернется…

На следующее утро Гек уплыл, а вскоре — появился на новой шхуне — купил более удобную для охоты на китов двухмачтовую «Анну». Иметь в глуши свое судно было чрезвычайно важно, Михаил Иванович убеждался, что они с Бабихом подобрали незаменимого соседа. Однако его все больше беспокоил вопрос о будущей хозяйке фермы. На Бабиха рассчитывать нечего — он убежденный холостяк. Возможно, после несчастной любви, хотя об этом никогда не рассказывает. По его словам — все они одинаковы: капризны, эгоистичны. У Гека есть жена, и сынишка, а у него — один Шурка. В самом деле, каким же он будет хозяином без хозяйки? Такое положение никак не вязалось с его планами.

СВАТОВСТВО

Пройдя суровую жизненную школу, Михаил Иванович в свои тридцать пять лет умел счастливо совмещать горячее сердце и холодную голову. Быстро и твердо осуществлял поставленные задачи. И ранней весной 1877 года он прибыл во Владивосток с твердым намерением — найти невесту. Адрес фотографа лежал в кармане, и он без труда разыскал занимаемый им домик.

Голубоглазый, со светлыми усиками и бритым, как у англичанина, подбородком, Карл Иванович Шульц сразу произвел приятное впечатление. Мягко улыбнулся, пригласил зайти. Они прошли в маленькую, увешанную фотографиями мастерскую, присели. Гость представился, без колебаний взял быка за рога.

— Простите, мы видимся впервые, но я буду откровенным и начну сразу о деле. Я пришел не фотографироваться. Приехал просить вас помочь подобрать невесту. Мне рекомендовал вас Петр Владимирович Мельгунов. Вы, кажется, знакомы с его супругой и она рассказывала…

Шульц снова осветился своей располагающей улыбкой:

— Понял, понял. У меня в самом деле собраны все фотографии здешних невест, всех девушек на выданье!

Михаил Иванович с облегчением вздохнул. Самое деликатное, а потому и самое трудное, осталось позади. Карл выглядел простым и открытым парнем, с ним было легко, и жених откровенно поделился своими планами и запросами. Выслушав внимательно, Шульц сказал:

— Рад помочь, чем могу. Сейчас я должен бежать по вызову, а вы располагайтесь, как дома. Тут, за мастерской, моя квартира. Есть диван и кровать. Оставайтесь ночевать. После ужина я покажу вам свой альбом и расскажу все, что знаю о каждой девушке.

Вечером они долго сидели рядом, склонившись над историческим альбомом Карла Шульца. Михаил Иванович переворачивал страницу за страницей и с каждой на него смотрело обрамленное замысловатыми виньетками новое, незнакомое девичье лицо. Блондинки и брюнетки, завитые и с косами, в дорогих, с кружевами, и простеньких платьях. Глядели задумчиво, кокетливо, коварно. И каждая оставалась для него тайной.

Комментировал примостившийся рядом Шульц. Он действительно довольно хорошо знал каждую — ее родословную, характер и взаимоотношения в семье. Наблюдательным оказался человеком.

Янковский перевернул страницу и загляделся.

— Что, нравится? Да, красива, но очень избалована родителями и общим вниманием, особенно молодых офицеров. Капризна, любит ухаживания и наряды. Нет, такая вам не подойдет.

— А эта?

— О, это дочка весьма состоятельных родителей, за ней дадут солидное приданое. Но она девица с гонором и вряд ли станет хорошей хозяйкой. Очень сомневаюсь.

— А приданого мне как раз не нужно. Принципиально. Денег на первое обзаведение хватит, а дальше от самих будет зависеть. Не дай бог попасть в полон к жене ради ее капиталов!

— Я вас понимаю, однако сам бы от денег не отказался. Расширил бы свою мастерскую… Но — идем дальше. Эта брюнетка — дочь старшего морского офицера. Слышал, он скоро заканчивает здесь службу и вся семья только и мечтает о возвращении в Кронштадт или Петербург.

— Ну и пусть едет на здоровье.

— А это бесприданница Олечка Кузнецова. Сирота. Живет у дяди почти на положении прислуги. Вот кто хозяйка! Она в доме одна за всех, хотя в семье Куркутовых еще четыре женщины: сама хозяйка — ее тетка, бабушка и две кузины. Но никто из них ничего не делает. Ольга и готовит, и шьет, и убирает. Летом, говорят, в пять утра уже бежит с узлом белья на речку…

Когда дошли до последней невесты, Михаил Иванович захлопнул альбом, поблагодарил хозяина и устроился на кушетке. Но заснуть не мог. Перед закрытыми глазами проплывали лица пятнадцати незнакомых, а поэтому таких загадочных девушек. Хотелось проникнуть в душу и думы каждой. И все-таки белокурая Ольга казалась самой симпатичной и подходящей.

Узнав, что Куркутов — заместитель начальника порта, наутро, как бы по делу, отправился в контору. Познакомился и был приглашен к обеду. Несомненно предполагая, что гость имеет виды на одну из дочерей, супруги и бабушка отнеслись к управляющему Аскольдом — жениху с положением — откровенно благосклонно. Но избалованных девиц Куркутовых он оценил в первые же полчаса: не подходят.

Зато ему сразу понравилась открытая улыбка Ольги, стройная, легкая фигурка, а главное — на редкость веселый, добрый нрав. Привлекала бьющая ключом энергия, удивительное трудолюбие, быстрота и уверенность походки. Одетая в простенькое ситцевое платье с подвернутыми для работы рукавами, Ольга все время была чем-то занята. И все получалось у нее легко и просто, всюду она успевала.

Михаил Иванович исподволь приглядывался и взвешивал, но сделать предложение в первый же приезд все-таки не решился. Сказал, что его ждут срочные дела, и вернулся на Аскольд. Думал и передумывал, а спустя месяц принял окончательное решение и снова появился во Владивостоке. Улучив подходящий момент, — с глазу на глаз предложил Ольге стать его женой.

Молодой, красивый, занимающий солидное положение в обществе, он не без основания полагал, что бедная сирота, которая в двадцать два года, по-видимому, не знала еще женихов, без колебаний бросится ему на шею. Но ошибся. Поблагодарив за честь, Ольга попросила разрешить ей подумать. Несколько задетый, он спросил:

— Будете советоваться с теткой и бабушкой?

Она умела твердо и открыто смотреть в лицо собеседника своими серо-зелеными глазами. И не опустила их перед ним.

— Нет, Михаил Иванович, буду советоваться только со своим сердцем. Я отвечу вам в следующее воскресенье.

Разговор состоялся в среду. И пришлось ждать, недоумевать, даже беспокоиться. Но в воскресенье, встретив его приодетой по-праздничному, она ответила — «да». Тогда, взяв за руку, Михаил Иванович ввел ее в гостиную, где в это утро расположились хозяева и визитеры, почтительно поклонился бабушке и чете Куркутовых: