Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль) - Газета "Своими Именами" №48 от 26.11.2013

• Название: Газета "Своими Именами" №48 от 26.11.2013
• Автор: Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль)
• Жанр: Политика
• Год: 2010

«Дуэ́ль» — еженедельная российская газета (8 полос формата А2 в двух цветах), выходившая с 1996 по 19 мая 2009 года. Позиционировала себя как «Газета борьбы общественных идей — для тех, кто любит думать». Фактически была печатным органом общероссийских общественно-политических движений «Армия Воли Народа» (и.о. лидера Ю. И. Мухин).

Частые авторы: Ю. И. Мухин, В. С. Бушин, С.Г.Кара-Мурза. Публиковались также работы Максима Калашникова (В. А. Кучеренко), С. Г. Кара-Мурзы, А. П. Паршева, Д. Ю. Пучкова и др. Художник — Р. А. Еркимбаев

Первый номер газеты вышел 9 февраля 1996 года. До этой даты коллектив редакции выпускал газету «Аль-Кодс» (учредитель — Шаабан Хафез Шаабан). Главную цель новой газеты издатели газеты изложили в программной статье «Учимся Думать»[1].

В 2007 году Замоскворецкий районный суд города Москвы принял незаконное решение [2] об отзыве свидетельства о регистрации газеты. Решение вступило в силу в мае 2009 года, печать газеты прекращена. Коллектив редакции, не пропустив ни одного номера, продолжил выпуск новой газеты «К барьеру!», продолжающей традиции закрытой газеты «Дуэль».

[1] См.Статью «Учимся Думать» http://www.duel.ru/199601/?1_1_1

[2] Кремлевский режим и лобби одного маленького государства в России руками лоббистов этого маленького государства в судах России ..." http://www.kbarieru.info/200901/?01_1_1

---

Что характерно, сценарист писал эпизоды, исходя из реальных фактов жизни Сталина и его сына Василия, но извращал их, превращал в понты. Вот пара примеров.

У Сталина рос приёмный сын Артем Сергеев – сын погибшего друга Сталина. Артем был ровесником Василия, они были близки как братья и вместе воспитывались. Артем Сергеев оставил подробные воспоминания о том, как и чему Сталин их с Василием учил. Вот, к примеру, Сталин, возвращаясь с сыновьями после совместно просмотренного спектакля «Дни Турбиных», сначала объяснил детям спектакль - объяснил, что в Гражданскую войну хорошие люди были не только у красных, но и у белых. Затем отец узнаёт, что и Василий, и Артем хотят быть командирами. И Сталин их спрашивает: «А какой предмет для военного самый главный?». Мы наперебой отвечали: математика, физика, физкультура, - вспоминал Артем Сергеев. – Он нам: «Нет. Русский язык и литература. Ты должен сказать так, чтобы тебя поняли. Надо сказать коротко, часто в чрезвычайных условиях боя. И сам ты должен понять сказанное тебе. Военному выражаться надо ясно и на письме, и на бумаге. Во время войны будет много ситуаций, с которыми в жизни ты не сталкивался. Тебе надо принять решение. А если ты много читал, у тебя в памяти уже будут ответ и подсказка, как себя вести и что делать. Литература тебе подскажет».

Лет через 5 немцы, разрабатывая боевой устав «Вождение войск», с которым они покорили всю Европу, вписали в Устав единственное требование к приказу своих генералов: «Язык приказов должен быть прост и понятен. Исключающая всякое сомнение ясность важнее формы. Ничего не говорящие выражения и обороты не годятся, так как влекут к полумерам, высокопарные же выражения притупляют подчиненных».

Если бы авторы сериала воссоздали этот эпизод таким, каким он был в действительности, то сколько бы наших офицеров узнали, что для офицера русский язык и литература являются профильными предметами! Но авторы фильма извратили эпизод до неузнаваемости, представив дело так, что Сталин учил детей истории партии, да еще и хвастался перед ними тем, что единственный её знает.

Еще пример. Василий Сталин, подражая отцу, стремился быть защитником и часто дрался даже с мальчишками старше себя, защищая слабых. Однажды отец сделал ему за драку выговор, и Василий, оправдываясь, сказал, что он обязан, он же Сталин. Сталин удивился: «Ты Сталин? Нет, ты не Сталин. И я не Сталин, - он подвел сына к окну и показал висящий на улице огромный портрет Сталина. – Вот он Сталин. А мы с тобой люди и должны себя вести, как люди». Насколько характерен этот эпизод и насколько глубока мысль! А в фильме на заявление Василия, что он Сталин, Сталин звереет, душит сына и дает ему пощечину с воплем: «Это я Сталин!».

Закончу рассказ. Это не сериал о Сталине и его сыне, не о других государственных деятелях. Это фантазия о том, какая мерзость была бы в то время в стране, если бы должности Сталина и руководителей занимала нынешняя элита. Но надо ли для этого смотреть кино? Для этого хватает телевизионных новостей и политических ток-шоу.

Ю.И. МУХИН

А ЕСТЬ ЛИ СТАЛИНГРАД В «СТАЛИНГРАДЕ»?

Есть фильмы о войне, после просмотра которых хочется режиссера обнять и расцеловать. Так, как целовали советские командиры своих солдат за проявленное ими мужество и самопожертвование на полях Великой Отечественной. Есть такие, после знакомства с которыми хочется собственноручно расстрелять создателей фильма за оскорбление памяти народной и попрание исторической правды и справедливости. А есть фильмы - ни рыба, ни мясо, когда задаешь себе вопрос: ну и что мне хотели показать, о чем вообще этот фильм? «Сталинград» Федора Бондарчука именно из последней категории.

Внутренний голос шептал, что не стоит ходить на этот фильм. Интуитивно чувствовал, что бесполезно потеряю два с половиной часа и деньги (билеты на «Сталинград» у нас были недешевые – целых триста рублей). «Я не читал, но скажу» – не в моих правилах. Снял ли Бондарчук очередное антисталинское и антисоветское «дурилово», которое у нас теперь называется «историческим фильмом», или ему удалось создать патриотическое кино, достойное шедевров прошлого столетия; это я мог решить для себя, только посмотрев фильм (о сценарии не имел ни малейшего представления и критики не читал). Ведь такая заявка в названии – «Сталинград»! Город, ставший символом нашей истории.

Сотни миллионов людей во всех странах Земного шара, затаив дыхание, следили за героическим подвигом советского народа. Здесь, под Сталинградом, Гитлер заглянул в свою могилу, потерял лучшие и незаменимые дивизии. Это была такая кровопролитная битва, какой еще не знала мировая история. Немцы ее назвали «Красным Верденом». Но здесь, под Сталинградом, как писал Алексей Толстой, сцепились тело к телу два противника – русский и немец, советский строй и нацизм, - решая судьбу не только России, но и судьбу мировой войны, а в конечном счете – судьбу всего человечества, судьбу дальнейшего хода истории.

Поверив в многообещающее название фильма, школьные учителя привели свои классы на просмотр. Бедные учителя (хорошо, что краска стыда на их щеках в темноте не видна)! Ведь многие слова, выражения, сцены в фильме не предназначены для глаз и ушей подростков.

Я уже не раз писал о том, что нудизм является непременной визитной карточкой голливудских «исторических» фильмов. Исторические события служат там только «фоном» для демонстрации сексуальных утех героев. Костюмы разные, а остальное (вне зависимости от изображаемой эпохи) – штампы, стандарт. И только реалии, историческая правда неинтересны «фабрике грез». Зрителям лучше никогда не знакомиться с историей по голливудским картинкам. А вот теперь нудизм (и кое-что похуже) становится важной, неотъемлемой частью наших фильмов, претендующих на историчность.

Российские МЧС-овцы в Японии после тамошнего землетрясения помогают извлекать из-под развалин домов пострадавших (таково начало). Первая реплика одного из спасателей несколько шокирует, когда он называет себя сыном «пяти отцов». Учитывая реалии сегодняшнего времени, слова о «пяти отцах» моментально наводят на размышления, отнюдь не связанные с военными подвигами. Все события фильма сосредоточены вокруг группки советских разведчиков, закрепившихся в полуразвалившемся доме, и группировке гитлеровцев, пытающихся этот дом захватить. Нашим надо было удержать дом любой ценой, чтобы фашисты не могли прорваться к Волге и помешать переправе советских частей через реку. Основным мотивом для оккупантов, старающихся этот дом захватить, является якобы мечта об открывающейся им (в случае удачи) дороге в Индию, где их ждут шестирукие индийские проститутки. Именно об этом, по мысли капитана вермахта Петера Кана, должен грезить немецкий солдат, рвущийся в бой.

А где же нудизм, секс, то самое «траханье»? Без этого никак. Бондарчук не обидел ни одну из сторон. У наших в доме «пяти отцов» есть девушка Катя, которая не покинула дом после прихода немцев. У немцев – девушка Мария. Главный герой со стороны гитлеровцев – капитан вермахта Петер Кан – в промежутках между штурмами дома придается горячим любовным утехам с Машей, с этой холеной блондинистой шлюхой (естественно, обнаженной или в современном нижнем белье), отдающейся врагу, пришедшему на ее землю и убивающему ее братьев и сестер. Уже не в первом фильме о войне наши режиссеры пытаются вызвать симпатию к какому-либо немецкому офицеру с рыцарскими понятиями о войне. Вот и в своем фильме Бондарчук хочет вызвать чувство уважения и даже сострадания к «настоящему солдату» Петеру Кану. Невдомек Бондарчуку (он словно никогда не читал хотя бы «Радугу» Ванды Василевской, не смотрел фильма, потрясшего всю страну, не смотрел знаменитых «Киносборников», готовясь снимать такой фильм), что таких, как Мария, народ ненавидел и презирал больше любого оккупанта, не знает, что такое наука ненависти, которую так хорошо постиг наш народ в годы войны. Ярая, святая ненависть вела людей в бой.

«Люби свою ненависть к врагу, гордись ею, она знамя твоей победы», - вот что владело солдатами, насмотревшимися на зверства немцев. Именно в 1942 году русские писатели призывали: «С упрямой ненавистью человек должен пробуждаться, с деятельной ненавистью работать и побеждать, с неутомимой ненавистью забываться сном. Убей зверя!».

И в нашем доме начинается возня пяти мужиков вокруг Кати. Дело ведь не в нудизме и пр. И на фронте влюблялись, по-настоящему заключали браки, расставались. Но сцену в бане в фильме «А зори здесь тихие» можно смотреть родителям и учителям вместе с детьми любого возраста. Там обнаженное женское тело вызывает восторг, Женька кажется святой, она словно светится. А вот такие, как Мария, пытались, как говорил Симонов, запятнать тот образ женщины, что солдаты на войне хотели «знать только как святыню».