Бен Кейн - Дорога в Рим

• Название: Дорога в Рим
• Автор: Бен Кейн
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-56975-

Ромул — беглый раб, солдат разбитого в жестокой битве войска, незаконнорожденный сын знатного римлянина. Путь юноши в Рим, город его мечты, долог и полон смертельных опасностей. Волею судьбы он попадает в Александрию, где, обласканный Цезарем, становится его фанатичным приверженцем.

Фабиола — сестра-близнец Ромула, сначала рабыня, вынужденная услаждать своим телом богатых, потом любовница Брута, по его воле получившая свободу. Рим для нее — это город, где она лелеет планы мести, город, где она должна соединиться с братом и претворить свои планы в реальность, город, где должно свершиться то, что она задумала: убийство Цезаря.

Средиземноморье, 40-е годы до нашей эры. Эпоха великих битв, великих страстей и великого передела мира. История, увиденная без прикрас через увеличительное стекло времени.

---

Ромул был потрясен. С тех пор как его завербовали в Двадцать восьмой, он все силился понять, откуда бралась неколебимая вера солдат в своего главнокомандующего. Он знал, что Цезарю такая репутация далась потом и кровью — говорили, что он лично водил войска в бой, делил с солдатами тяготы походов и щедро награждал за верность, однако Ромул этого никогда не видел. Ночная битва в Александрии оказалась беспорядочной бойней, последовавшая за ней победа над армией Птолемея далась почти без труда — полководческих талантов Цезаря, о которых только и говорили вокруг, Ромул оценить не мог. Но ведь в Цезаревом войске ему теперь служить шесть лет, а то и больше — и при этом не доверять своему командиру?.. И сейчас, стоя на холме перед лицом врага, Ромул видел безграничную веру легионеров в Цезаря — незыблемую, несмотря на смертельную угрозу, — и сердце его преисполнялось той же убежденностью.

Размышлять, впрочем, было некогда: пельтасты и туреофоры подступали все ближе. Многообразие народов в Фарнаковом войске неприятно поражало: солдаты Дейотара, сражающиеся за римлян, одеждой и вооружением походили на легионеров, бегущие же по склону понтийские наемники разительно отличались один от другого — привлеченные в войско щедрым жалованьем и жаждой добычи, они стекались в Понт со всех окрестных краев. Среди них встречались фракийские пельтасты — Ромул видел таких в Александрии: без доспехов, вооруженные лишь ромфайей и овальным щитом с продольным ребром. У других были дротики и кривые ножи, кое-кто нес изогнутый полумесяцем щит, сплетенный из ивового прута и обтянутый бараньей кожей, кого-то защищал толстый холщовый панцирь. У тех, что побогаче, поблескивали на солнце полированные бронзовые щиты.

Часть пехоты составляли туреофоры из Малой Азии и западных земель — помимо обтянутых кожей щитов, овальных или прямоугольных, у них в руках виднелись мечи и дротики, у некоторых длинные копья, а голову защищал македонский шлем с гребнем, широкими нащечниками и закругленным козырьком. Облаченные в подпоясанные туники, туреофоры в основном обходились без защитных доспехов, подобно пельтастам, зато туники поражали разнообразием цвета: кроме красно-коричневых, как у легионеров, встречались белые, синие и охряные.

Левый фланг состоял из тысяч каппадокийцев в островерхих колпаках и в туниках поверх штанов — яростные бородатые дикари несли в руках восьмиугольные щиты, дротики, копья и длинные мечи, похожие на меч Бренна.

Ни один из здешних отрядов, взятый отдельно, не выстоял бы против легиона, однако одолеть целиком армию Фарнака — непростая задача даже для всего римского войска. А если Двадцать восьмой ляжет под стенами лагеря — то как Цезарь собирается победить?

Петроний, к удивлению Ромула, вдруг рассмеялся.

— Зато у нас целых два преимущества!

— Враг лезет в гору и выбивается из сил, а мы стоим и спокойно ждем? — догадался Ромул.

— И пилумы сверху вниз бросать удобнее.

Вражеские командиры тоже об этом знали. И хотя на Двадцать восьмой они спешили напасть прежде, чем подтянутся остальные легионы, они предпочли не гнать усталых солдат на отдохнувших римлян: понтийское войско замерло посреди подъема, на изрядном расстоянии от римского лагеря — так, чтобы не долетали пилумы. Легионерам оставалось лишь бормотать молитвы и стараться не замечать шума за спиной: там их соратники отбивали атаку понтийской конницы. Командиры из тех, что понаходчивее, велели целить дротиками во всадников, как при Фарсале, но проку было не много: враг уже пробивал бреши в рядах римлян, угрожая нарушить строй. Если коннице удастся разметать Двадцать восьмой на мелкие отряды, подумал Ромул, долго ждать смерти не придется.

От напряженного ожидания чуть не разъедало внутренности, однако времени на раздумья, к счастью, не оставалось: пельтасты и туреофоры уже шли дальше и, несмотря на крутой подъем, не сбавляли темпа. Два десятка ударов сердца — и враги кинулись на легион, как свора псов, однако на сей раз вместо плотной стены легионерских щитов их встречала кипучая людская масса, вопящая и размахивающая оружием. Нетерпеливые каппадокийцы, обогнавшие остальную понтийскую армию, уже подступили ближе, прочие вот-вот готовились обрушиться на римлян по всему фронту. Самые безрассудные на бегу даже метнули копья, которые пролетели от силы шагов пятнадцать и даже не вонзились в склон, а скользнули наконечником по твердому грунту и шлепнулись наземь, так никого и не задев. Остальные понтийцы, явно следуя приказу, берегли силы для прямой стычки.

Зато не медлили центурионы. Пилумы, брошенные с крутого холма, покроют большее расстояние — и командиры спешили дать залп прежде, чем понтийская пехота подойдет вплотную.

— Готовь дротики! — разнеслась команда, когда враг подошел на полсотни шагов. — Целься дальше!

Зажмурив левый глаз, Ромул выхватил взглядом рвущегося вперед бородатого пельтаста с белым овальным щитом и гигантской ромфайей под стать крепкому владельцу. При воспоминании об александрийской битве Ромул поежился, представив раны от такого меча. Крепче сжав пилум, он, как и остальные, отвел назад правую руку.

— Бросай! — разом взревели центурионы.

Дротики полетели вперед смертоносной лавиной, на миг затмив небесную синеву. Понтийцы, впрочем, не смотрели вверх — намеренные во что бы то ни стало добраться до легионеров, они пустились вверх по склону бегом.

Ромул не сводил глаз с выбранного им пельтаста — промахнулся или нет? Через миг наемник рухнул с торчащим из груди пилумом, и Ромул издал победный клич: даже здесь, где за копьями не уследишь, он все же чувствовал, что не промахнулся. Враги тесным косяком, как рыбы на мелководье, бежали вперед, не поднимая щитов, — и каждый дротик попадал в цель, неся смерть или увечье. Впрочем, в таком многочисленном войске сотня-другая убитых мало что значила: даже после второго залпа пилумов вражеский строй почти не поредел, и Ромула вдруг захлестнули неверие и страх. Легионерам оставалось надеяться только на гладиусы. И на прославленное римское мужество.

По-прежнему держа щит перед собой, он ударил по нему мечом — раз, другой. Петроний, ухмыльнувшись, последовал его примеру, и вот уже весь отряд колотил мечами в щиты — все быстрее и быстрее, словно подгоняя грохотом понтийское войско.

— Скорей, ублюдки! — завопил Ромул — ему не терпелось врезаться в гущу битвы.

Все центурионы, не занятые налетом понтийской конницы, держались сейчас впереди. В двадцати шагах от Ромула с Петронием стоял аквилифер с древком, на котором красовался серебряный орел — главное достояние легиона и его символ, источник мужества и гордости для солдат. Аквилифер, держащий древко обеими руками, неспособен себя защитить, и легионерам по обе стороны от него обычно приходится несладко, однако должность считается почетной, и солдаты готовы сражаться за орла любой ценой: потерять его в бою — великий позор для легиона. Судя по тому, что легат поставил орла в первые ряды, битва предстоит отчаянная. И пусть Ромул вступил в Двадцать восьмой не по своей воле — он тоже будет драться за орла до последнего вздоха.

— Сомкнуть ряды! — послышалась команда. — Передняя шеренга, сдвинуть щиты! Остальные — щиты вверх!

Едва не задевая друг друга плечами, легионеры привычно перестроились: порядок был многократно отработан и в упражнениях, и в бою. С металлическим звоном ударились друг в друга щиты, превращаясь в плотную стену, закрывающую каждого с макушки почти до щиколоток, так что из-за скутумов торчали лишь острые клинки мечей. Солдат в задних шеренгах защищал второй ряд щитов, поднятый над нижним.

Понтийские пехотинцы, которые тем временем приблизились на расстояние копейного броска, беспорядочно метнули дротики — воздух дрогнул от знакомого свистящего звука, и в следующий миг наконечники уже застучали по щитам в напрасной попытке их пробить. Никого не ранило, зато скутумы теперь щетинились застрявшими в них копьями — кое-кто из солдат тщетно пытался выдернуть древки, однако было поздно. Два войска наконец столкнулись.

Весь мир сузился для Ромула до нескольких фигур: дальше Петрония и ближайших легионеров ничего не существовало. Жилистый седой пельтаст лет сорока, с ромфайей и зазубренным клинком, налетел прямо на Ромула — мускулы на смуглых руках и ногах вздымались как канаты. Оскалившись, ветеран нацелил на Ромула овальный щит, стараясь сбить противника с ног. Уперев левую ногу в скутум, юноша легко выдержал удар — и еще успел презрительно усмехнуться: пельтаст вдвое легче, куда ему…

Однако тот знал, что делает.

Пока они, сцепившись, толкали друг друга щитами, пельтаст перекинул ромфайю поверх скутума, зацепил бронзовый шлем Ромула и легко рассек его надвое, ударив в макушку с такой силой, что у юноши перед глазами поплыли круги. Его зашатало, ноги подкосились. Злобно рыча, наемник налег на рукоять ромфайи, пытаясь отцепить ее от шлема, — к счастью, меч подался не сразу, и Ромул, в полуобмороке от боли, успел сообразить, что нельзя терять время: следующим ударом пельтаст вышибет из него мозги. Юноша инстинктивно упал на колени, утягивая ромфайю вниз, на свою сторону щита, чтобы выбить ее из руки противника. Тот прошипел ругательство — и Ромул понял, что уловка сработала.