Михаил Мильштейн - Сквозь годы войн и нищеты

• Название: Сквозь годы войн и нищеты
• Автор: Михаил Мильштейн
• Издательство: ИТАР-ТАСС
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2000

Из этой книги, написанной военным разведчиком и ученым, вы узнаете о сложной судьбе человека, родившегося в бедной еврейской семье в далекой Сибири, в детстве случайно попавшего в Москву, прошедшего длинную и трудную дорогу от солдата до генерал-лейтенанта, от младшего научного сотрудника до доктора исторических наук, профессора.

О московских детских домах для беспризорников, о службе в военной разведке, о работе в Институте США и Канады, о перипетиях своей сложной, но интересной жизни рассказывает Михаил Мильштейн.

---

Американскую компартию в те годы возглавлял Эрл Браудер, адвокат по профессии, умный политик-прагматик. Он поддерживал связи с Коминтерном, где был отдел, занимавшийся политической разведкой, то есть сбором данных о социально-экономическом положении в разных странах, расстановке классовых сил и т. п. Компартия США, как и некоторые другие коммунистические партии, состояла как бы из двух частей. Одна часть — легальная, ее члены не скрывали своей принадлежности к компартии. Другая часть была тщательно законспирирована, о принадлежности к компартии представителей этой группы знало только весьма ограниченное число лиц. Поэтому если первые не могли попасть на ответственную работу в государственные учреждения или занимать какой-либо солидный пост в буржуазных странах, то для вторых таких препятствий не существовало. К тому времени некоторые так называемые скрытые коммунисты далеко продвинулись по службе и представляли несомненный интерес для советской разведки. Доступ к ним можно было получить через руководство компартии. К тому же, судя по всему, компартия США получала из Москвы солидную финансовую поддержку.

Знаю, что вербовка иностранцев не проходила без душещипательных бесед на тему о необходимости помогать родине мирового пролетариата, о том, что Советский Союз — единственная страна, реально борющаяся с фашизмом и, таким образом, помощь ей является их интернациональным долгом.

Можно представить, какой трагедией и каким глубоким разочарованием для этих людей явились сообщения о сталинских репрессиях и о реальной, а не разрекламированной жизни в Советском Союзе.

Между тем в 1936 году в Москве начались судебные процессы, вызвавшие в США резко негативную реакцию. Один за другим сотрудники консульства и нелегалы без всяких разъяснений стали отзываться из Соединенных Штатов в СССР. Наступили поистине кровавые времена. Получил телеграмму о своем отзыве и Толоконский. Замены ему не было. Резидент ГРУ выглядел в те роковые для него дни обеспокоенным. От уехавших ранее сотрудников не было ни слуха, ни духа. Они словно канули в вечность. Толоконский, не зная, кому сдавать дела, послал запрос в Центр. Ответ пришел успокаивающий: сдавать дела не надо, поездка в Москву носит временный характер, но, тем не менее, возвращаться в СССР следует с семьей. Толоконский в Нью-Йорк, разумеется, уже не вернулся. Его оставили в Москве, но освободили от занимаемой должности в МИДе. Говорили, что бывший резидент недолгое время работал директором Малого Театра. На этой должности он и был арестован и погиб так же, как миллионы других честных, ничем себя не запятнавших советских людей.

Дней через десять после его отъезда я получил телеграмму от своего нового начальника. Берзина к тому времени послали в Испанию, где он принял пост главного военного советника республиканского правительства. На его место в Москве назначили Семена Петровича Урицкого, племянника Моисея Соломоновича Урицкого, одного из вождей революции, начальника Ленинградского Губчека, убитого эсерами в 1918 году. В телеграмме мне предписывалось занять должность Толоконского. Указания носили общий характер.

Это назначение явилось для меня полной неожиданностью. Почему? Ведь я был еще очень молод и не имел достаточного опыта работы в разведке. Вероятно, как это я понимаю сегодня, спустя полвека после кровавых событий, в Центре в результате непрерывных арестов просто не осталось опытных сотрудников, владевших ситуацией на нашем участке секретной работы. Максимум что новые сотрудники успели узнать — это фамилии агентов и места их проживания. Им было неведомо, какие функции они выполняли, каким уровнем подготовки располагали… Только этими обстоятельствами я могу объяснить свое неожиданное повышение по службе. Одним словом, я пребывал в состоянии крайнего недоумения и страшной растерянности.

Но из песни слов не выкинешь: в 25 лет я стал резидентом советской военной разведки в Соединенных Штатах Америки.

Между тем практически все наши нелегальные резиденты в США попали в подвалы Лубянки, а кто уцелел… о них ничего не известно. В результате радикальных мер по уничтожению «врагов народа» от советской разведывательной сети в США не осталось и следа. Многолетние усилия ГРУ по созданию разветвленной сети тайных агентов пропали впустую.

В те годы действовали какие-то свои, одному дьяволу известные законы, не поддающиеся ни логике, ни здравому смыслу.

С именем одного из наших агентов связана вот какая история. Из Центра как-то сообщили, что в Нью-Йорк направлена для стажировки молодая сотрудница. Нам было приказано ее встретить, обеспечить необходимыми документами и помочь проникнуть в польскую колонию в Америке с дальним прицелом, чтобы позднее она сумела приехать в Польшу из США и там легализоваться. Судя по всему, это делалось в интересах находившегося в то время в Минске разведывательного отдела штаба Особого Западного военного округа, который вел разведку против Польши.

Из Центра поступили сообщения о дате, месте и условиях встречи. Я лично поехал встречать молодую сотрудницу. Место встречи — у входа в музей Метрополитен. Дело происходило в теплый весенний день. Я издалека узнал ее по приметам, сообщенным из Центра. Новая сотрудница была удивительно экстравагантно одета. Броские необычные цвета преобладали в ее одежде: ярко-красная юбка и не менее яркая синяя блузка, на голове — огромная соломенная шляпа, на шее — мощная связка каких-то непонятных украшений. Все это было явным нарушением правил конспирации. Агент должен идти на встречу в такой одежде, чтобы никоим образом не отличаться от толпы. В данном случае все было наоборот. Но делать было нечего, я подошел к ней и произнес пароль. Потом мы долго гуляли по парку, говорили о разном. Она производила несколько странное впечатление. Разговаривала со мной так, будто я нахожусь в ее подчинении и обязан ее слушаться. Часто оглядывалась по сторонам. Когда я спросил новую сотрудницу, зачем она это делает, «гостья» из Москвы, не задумываясь, ответила, что ее в Центре предупреждали, что в Америке полно шпиков и надо быть начеку. Я не придал повышенной подозрительности девушки большого внимания. Она хорошо говорила по-польски и слабо по-английски. Родом она была из Белоруссии.

Позднее я связал эту девушку с одним из наших резидентов, который отправил ее в Чикаго, где была большая польская колония, снял ей там квартиру, обеспечил деньгами и временными документами и договорился о порядке связи, обещая регулярно навещать «гостью» из Москвы.

Казалось, все прошло хорошо, и я сообщил в Центр, что их указания выполнены. Но совершенно неожиданно тот агент, который непосредственно поддерживал с ней связь, был в экстренном порядке отозван в СССР и исчез. Пришлось через некоторое время, в ожидании указаний от Центра, послать к ней другого человека, для того, чтобы узнать, как у нее идут дела. Вдруг я получаю от нового связного крайне тревожное сообщение: квартира пуста, хозяйка уже несколько дней не появляется дома, и где она — неизвестно. Никакой, даже побочной детали или наводки, куда она могла исчезнуть, нет. Я тут же обо всем сообщил в Центр. Оттуда пришли строгие указания немедленно принять все меры к ее розыску, хотя это было ясно и так. Вопрос в том, какие меры? Где и как искать? Квартира пуста, вещи в основном не тронуты. Никаких мыслей, куда она могла исчезнуть, не было. Знакомых и друзей «гостьи» из Москвы мог знать только ее первый связной, но его, как говорится, и след простыл. Город она знала плохо, язык — тоже. Может, попала в автомобильную катастрофу, может, кто-то совершил на нее нападение, и она стала случайной жертвой преступников?.. Мы целыми днями проводили в библиотеке, перерыли все газеты с полицейской хроникой и уголовными событиями, происшедшими за последние дни в Чикаго и в его предместьях. Однако ничего, что могло бы навести на ее след, мы не нашли. Спрашивали у соседей, пытались установить ее связи, но и эти усилия не увенчались успехом. А Центр, между тем, продолжал посылать угрожающие запросы.

Наконец мы натолкнулись на сообщение о том, что не так давно на небольшой станции по пути из Чикаго в Нью-Йорк поздно вечером из поезда на перрон вышла женщина в одной красной пижаме и не вернулась обратно в купе. Мы заинтересовались этим фактом. Нашли адвоката и послали ее на ту станцию разузнать подробности случившегося. Она выяснила следующие детали. Действительно, это была та женщина, которую мы искали. Адвокат разыскала беглянку неподалеку от станции на ферме, где ее приютили фермер и его жена. Американке удалось встретиться с «гостьей» из Москвы. Сказав, что она пришла от друзей девушки, наш адвокат показала письма от ее матери, которые как раз к тому времени прибыли из СССР. Одним словом, она сумела расположить молодую женщину к себе. Наконец та рассказала все о своем побеге. Она решила сбежать из Чикаго по одной причине: якобы за ней началась неотступная слежка. Опасаясь ареста, она села в поезд, но и там будто бы агенты ФБР продолжали за ней следить. Тогда она решила ночью сойти с поезда и таким образом обмануть вражеских агентов. Короче говоря, наша новая сотрудница оказалась просто не совсем психически нормальной. Обладая явно больным воображением, она решила, что все агенты ФБР только тем и заняты, что выслеживают ее, чтобы в конце концов арестовать. Разумного объяснения, почему ею должны были заинтересоваться в Федеральном бюро расследований, когда она ничего противозаконного не совершала, «разведчица» дать не могла.