Джон Гришем - Покрашенный дом

• Название: Покрашенный дом
• Автор: Джон Гришем
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, Хранитель
• Жанр: Современная проза
• Год: 2007
• ISBN: 5-17-037680-4, 5-9713-2900-6, 5-9762-0295-0, 985-13-8014-8

Люк Чандлер никогда не лгал.
Ему нечего было скрывать.
Но однажды все изменилось…
Дом его детства превратился в место преступления.
Его жизнь обратилась в ад!
Это новый Джон Гришем.
Гришэм, отступивший от канонов судебного триллера.
Этот новый Гришем пришелся по душе всему миру.
Каким будет ваш вердикт?

---

Что мне теперь рассказать о Хэнке? Правду, и ничего кроме. Я и так уже знал слишком много тайн. Еще для одной уже места не было, особенно для такой мрачной. Сейчас я заберусь обратно в комнату Рики и попытаюсь немного поспать, а утром, когда отец пойдет за яйцами и молоком, все ему расскажу. О каждом шаге, о каждом движении, о каждом ударе ножом — отец узнает все. И они с Паппи поедут в город, чтобы сообщить об убийстве Стику Пауэрсу, и Ковбоя посадят в тюрьму еще до ленча. А потом повесят, видимо, еще до Рождества.

Хэнк был мертв. Ковбой будет в тюрьме. Спруилы соберут свои манатки и уедут, но это мне было безразлично. У меня не было никакого желания еще раз видеть кого-либо из Спруилов, даже Тэлли. Я хотел, чтобы все они убрались с нашей фермы и из нашей жизни.

Еще я хотел, чтобы Рики вернулся домой и чтобы Летчеры тоже уехали. Тогда все у нас снова будет в полном порядке.

Мне осталось только быстро пробежать до нашей передней веранды, и я решил, что пора. Нервы у меня были вымотаны, терпение кончилось. Я уже несколько часов прятался и здорово устал от этого. Я пробрался к самому краю хлопкового поля, перешагнул через канаву и ступил на дорогу. Низко пригнувшись, я секунду прислушивался, а потом рванул вперед. Через два, может, три шага сзади раздался какой-то звук, и чья-то рука схватила меня за ноги. Я упал. Ковбой навалился сверху, поставив колено мне на грудь и держа лезвие своего ножа в дюйме от моего носа. Его глаза сверкали. «Тихо!» — прошипел он.

Оба мы тяжело дышали и истекали потом; от него мерзко пахло — никаких сомнений, это был тот самый запах, что я почуял пару минут назад. Я перестал барахтаться и стиснул зубы. Его колено больно давило мне на грудь.

— На реке был? — спросил он.

Я отрицательно замотал головой. Пот с него капал мне прямо на лицо, от него жгло глаза. Он чуть качнул лезвием, как будто я его мог не заметить.

— А где ж ты был?

Я снова замотал головой — говорить я не мог. И тут понял, что меня всего трясет, все тело содрогалось от страха.

Когда он понял, что я не в состоянии произнести ни слова, он постучал кончиком лезвия мне по лбу.

— Скажешь хоть слово о том, что видел нынче, и я зарежу твою мать! — медленно произнес он. Его глаза при этом сказали больше, чем его слова. — Зарежу! Понял?

Я яростно закивал. Он встал и зашагал прочь, быстро исчезнув в темноте и оставив меня валяться на дороге, в пыли и грязи. Я заплакал и пополз в сторону. И сумел добраться до нашего пикапа, прежде чем потерял сознание.

* * *

Утром меня обнаружили под кроватью в спальне родителей. Поднялся ужасный шум: родители орали на меня и все время расспрашивали обо всем — о грязной одежде, о кровавых царапинах на руках, почему это я сплю под их кроватью и так далее. Я воспользовался этим и успел сочинить целую историю: якобы мне приснился ужасный сон, что Хэнк утонул! И я пошел проверить, так ли это на самом деле.

— Ты ходил во сне! — сказала мама недоверчиво, и я тут же ухватился за эту мысль.

— Ага, наверное, — сказал я и закивал. В голове у меня все перемешалось — я смертельно устал и напуган был тоже до смерти, так что даже не понимал, произошло ли то, что я увидел на реке, в реальности или это действительно мне всего лишь приснилось. И меня бросало в ужас при мысли о новой встрече с Ковбоем.

— С Рики тоже такое бывало, — заметила Бабка из коридора. — Я его однажды отловила возле силосной ямы.

Ее замечание всех немного успокоило. Меня отвели в кухню и усадили за стол. Мама пыталась меня отчистить от грязи, а Бабка тем временем занималась порезами от гумая на моих руках. Мужчины, убедившись, что все приходит в норму, отправились собирать яйца и доить корову.

Мощная гроза разразилась как раз в тот момент, когда мы сели завтракать. Ее грохот был для меня огромным облегчением: еще несколько часов нам не надо будет ехать в поле, и я пока что не увижу Ковбоя.

Все смотрели на меня, пока я ел. В какой-то момент я решил их успокоить.

— Да я в полном порядке, — сообщил я им.

Дождь тяжело лупил по крыше, заглушая разговор, так что мы ели в молчании. Мужчины беспокоились о хлопке, женщины беспокоились обо мне.

На меня же свалилось столько всякого беспокойства, что хватило бы на всех нас.

— Можно, я потом доем? — спросил я, чуть отодвигая тарелку. — Очень спать хочется...

Мама решила, что мне действительно лучше лечь в постель и спать, сколько будет нужно. Пока женщины убирали со стола, я подошел к маме и шепотом попросил ее полежать со мной. Конечно, она согласилась.

Она уснула раньше меня. Мы с ней легли в их с отцом постель; в их спальне было полутемно, все еще прохладно, и я чувствовал себя в полной безопасности, слушая шум дождя и голоса наших мужчин, все еще пивших кофе на кухне, совсем недалеко.

Мне хотелось, чтобы дождь продолжался вечно. Тогда и мексиканцы, и Спруилы уедут. Ковбоя тоже увезут обратно туда, где он может резать и пырять своим ножом всех, кого угодно, и я об этом и знать-то не буду. А на следующее лето, когда все начнут строить планы насчет уборки нового урожая, я уж как-нибудь добьюсь, чтобы Мигель и его банда больше в нашем округе не появлялись.

Мне хотелось, чтобы мама всегда была рядом, а отец где-нибудь поблизости. Мне хотелось спать, но когда я закрыл глаза, то тут же увидел Хэнка и Ковбоя на мосту. Мне вдруг страшно захотелось, чтобы Хэнк оказался все там же, в лагере Спруилов, копался бы там в поисках оставшегося хлебца и, как раньше, швырялся бы по ночам камнями в амбар. Тогда все, что случилось, окажется просто дурным сном.

Глава 26

Весь день я не отходил от мамы, уже после того, как гроза прошла, после ленча, после того, как все остальные отправились в поле, а мы остались дома. Родители о чем-то пошептались, отец нахмурился, но мама настояла на своем. Бывают такие моменты, когда маленьким мальчикам просто необходимо побыть с матерью. А я боялся даже выпустить ее из виду.

От одной только мысли рассказать о том, что я видел на мосту, у меня начинали дрожать колени. Я пытался выбросить из головы мысли об убийстве и о том, чтобы рассказать о нем, но ни о чем другом просто не мог думать.

Мы с мамой собирали овощи в огороде. Я следовал за ней с соломенной корзиной в руках, озираясь во все стороны, готовый к тому, что Ковбой вдруг выпрыгнет откуда-нибудь и убьет нас обоих. Я даже чувствовал его запах, ощущал его присутствие, слышал его. Я как будто видел, как его злобные светлые глаза следят за каждым нашим движением. И все время помнил прикосновение кончика его ножа к своему лбу.

Я думал только о нем, и ни о чем другом, и держался поближе к маме.

— Что с тобой, Люк? — не раз спрашивала она. Я понимал, что не отвечаю ей, но не мог заставить себя говорить. У меня в ушах все время звенело. И мир вокруг словно замедлил свое движение. Мне просто нужно было куда-нибудь спрятаться.

— Да ничего, — отвечал я. У меня даже голос стал другой — низкий и хриплый.

— Все еще чувствуешь усталость?

— Да, мэм.

Да я еще месяц готов чувствовать себя усталым, если это поможет мне не ездить в поле и держаться подальше от Ковбоя!

Мы остановились, чтобы осмотреть покрасочные работы Трота. Поскольку мы остались дома и не поехали собирать хлопок, Трота видно не было. Вот если бы мы уехали, он тут же возвратился бы и снова взялся за работу. Восточная стена уже была вся выкрашена снизу, фута на три в высоту, от самого фасада почти до задней стены. Покраска была чистая и аккуратная — явно работа человека, которому некуда спешить.

При нынешних темпах Трот никак не успевал закончить покраску дома до того, как Спруилы уедут. А что будет потом, когда они уедут? Не можем же мы жить в доме с двухцветной восточной стеной...

Но сейчас у меня были гораздо более важные поводы для беспокойства.

Мама решила, что надо «заготовить», то есть законсервировать некоторое количество помидоров. Они с Бабкой обычно тратили кучу времени летом и в начале осени, «заготавливая» овощи с нашего огорода — помидоры, горох, бобы, окру, салатную горчицу, кукурузу. К первому ноября полки в кладовке будут все уставлены квартовыми банками с консервами по четыре вглубь — достаточно, чтобы кормить нас всю зиму и начало весны. И еще, конечно же, они консервировали некоторое количество дополнительно — для тех, кому может потребоваться помощь. Я был уверен, что мы опять будем поставлять еду Летчерам, поскольку теперь они нам родня.

Сама мысль об этом приводила меня в ярость, но опять же сейчас Летчеры меня больше не волновали.

Моя работа заключалась в чистке помидоров. Очищенные, они нарезались на ломтики и укладывались в огромные кастрюли, в которых варились до готовности, а потом раскладывались по банкам в одну кварту с добавлением в каждую по столовой ложке соли и закрывались новыми герметичными крышками. Банки эти мы использовали из года в год, но крышки всегда покупали новые. Самая небольшая течь из-под крышки — и все содержимое банки может испортиться; это всегда было неприятным событием, когда зимой Бабка или мама открывали новую банку, а ее содержимое нельзя было есть. Но такое бывало редко.