Виталий Амутных - Русалия

• Название: Русалия
• Автор: Виталий Амутных
• Издательство: ТЕРРА – Книжный клуб
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-275-02202-5

«Гадость — это заливная рыба. Я не рискнул бы назвать войну гадостью.

Понимаешь, „Русалия“ — это обогащенный уран. Сам знаешь, как обходятся с Ираном, готовящим атомную бомбу. Довольно странно было бы, если бы с тобой обходились иначе. Зная ситуацию Итиля, я воспринял выход в свет „Русалии“ как величайшее чудо. Ведь по той цензуре, которая тут царит, она даже не должна была выйти из печати. Но цензоры проглядели, а „Терра“ проявила безрассудство.

„Терру“, уклоняющуюся от переиздания, не смотря на удачную распродажу тиража, не за что осуждать даже теперь.

Так вот, узнали об обогащении урана и сделали оргвыводы. Атомная бомба, направленная на Итиль, как атом, возбраняется. Повторяю, удивителен факт, как тебе с „Террой“ позволили этот уран обогатить!»

Из письма литературного аналитика Ильи Кириллова автору.

---

— От кого же ты такое услыхал, будто дышат все одинаково? От посольских греков, которые полжизни доили овец или были скоморохами, или рыночными ясновидцами, наемными вояками или теми, кто заплетает волосы, а потом силою тридцати трех уловок и тридцати трех уверток, при помощи мздоимства, лести и срамных услуг из лачуг угодили во дворцы, сменили лохмотья на парчу и возомнили себя князьями? Ведь они по природной скудости ума искренне верят, что княжество — это драгоценный наряд и мирской чин. Я говорил тебе, что высоких свершений невозможно достичь без подвижничества. И все же нельзя постичь Рода даже тщательным изучением. Он сам отмечает того, кого возлюбит, и только им постигается.

— Так, может, тот избранный, кому Род пожелал открыть свою природу, мог бы записать все открытое ему в грамотах?

— Ты знаешь, что русские волхвы не передают… или… не должно передавать высшее Знание никому, кроме ученика, которого изберет опыт их сердца. Даже обговаривать Учение возможно только с равным, дабы не искушать тех, кому эта тягость не по силам. Но как за время своего нахождения на этой земле любое создание Бессмертного, кроме его самого, проходит шесть состояний — рождение, пребывание, рост, изменение, угасание и умирание, так и самое человечество истощается ближе к концу времен. Когда волна разрушения касается хранителей белого[407] Знания, среди них появляются те, у кого становится возможным получить его не ценою истинных заслуг, а подношением даров. О, если бы также легко этим покупщикам было осмыслить то, что они приобрели! Потому-то и указывает Высший Владыка беречься оскверненных, нестойких, жадных, колеблющихся, обеспокоенных, сомневающихся. Они, неспособные к пониманию, благоприятное называют неблагоприятным и неблагоприятное — благоприятным.

— Кто же эти дурни?

— Да мало ли их было, алчных и возбужденных, единиц и целых народов! Вот те же жиды, которых в простодушии своем пригрела Русь, и которые теперь ей же грозят оружием наемчивых парней из Волчьей страны и бунтами подмасленной обмороченной черни. У русских волхвов, у волшебников Египта добывали жиды сокровенные знания; у индов, у серов[408] — его остатки. А для надежности, как им казалось, вздумали еще и записывать. Но мало того, что записали они так, как уж смогли понять, мало того, что домыслили и раскрасили так, как велела их особенная природа, но, умертвив Знание в буквах, они тем самым создали случай любому невежде, каждому прощелыге, и не думающему держать ответ за свои деяния, истолковывать полученную окрошку по собственному усмотрению.

— Каковы же особенности их сознания?

— Ослепленные блеском желаний, ведомые такими же слепцами, вечно скитаются они словно в мареве, восхваляя ложное, погруженные в темноту невежества, но называющие себя разумными и учеными. Слово «богатство» имеет для них одно только значение. Оттого так истово стремились они украсть, выманить, выкупить всякую хвалу во славу Бога, где говорилось бы, что хвала эта дает богатство. И ну повторять невнятные ни мозгам их, ни сердцу странные слова, в ожидании скорого прихода богатств. Да разве возможно, чтобы таковское сознание уяснило себе, что сама, напрасно произносимая ими хвала, и есть высочайшее богатство, которого не надо ждать, которое вот здесь, сейчас, на устах.

Эти двое и не заметили, что давно уже бредут по замерзшим комьям перекопанной земли, соединенные живой нитью душевной беседы. Ветер несколько усилился, в его ядреном невидимом теле стали появляться редкие снежинки. Однако Богомил, увлеченно содействуя Правде в обретении ею зримости, даже не помышлял о том, что пора бы надеть тулуп в рукава и запахнуться поплотнее.

— Народы и общества, подобные жидовскому, мечтают об устройстве блаженства земного. Им все равно откуда придет волевое начало, как они говорят, — мессия, способное умножить и усилить те удовольствия, которые они испытывают от соприкосновения с этим миром. И если даже они выкрадут и выкупят у творческих народов все их сокровенные секреты, и тогда своими жидовскими мозгами они не смогут понять, что путь наслаждений-страданий бесконечен, и не может случиться на этом поприще нигде и никогда никакого итога в виде некоего царства, обитатели коего находились бы в непрестанном возбуждении от окружающих предметов.

— С одной стороны, вроде, это их дело — так жить или по-другому, к этому стремиться или к иному, — не мог не откликнуться Святослав, — но это племя совращает с пути Истины и заразит все вокруг.

— Все — не все, — кивнул головой волхв, — но наиболее слабых и неразумных — это точно. Женщины, похотники, любые преступатели отчих законов, добровольные рабы — вот на кого опираются они, как на подпору, во всяком народе, куда заносят их случайные удобства проживания. И величайшее преступление перед населением своих стран совершают те князья, которые не препятствуют им в этом. Потому что уже через короткий срок облепленный жидами народ ожидает гниение. Высосав здесь все, жиды уйдут дальше в бесконечных поисках своего царства, где не кончаются удовольствия, а вот сможет ли поправиться обескровленный народ, сожранный чужеспинниками — это большой вопрос, поскольку для многих народов ознакомление с жидовщиной оканчивалось смертью. Потому нет для любого народа, для какой угодно державы худшей чумы, чем это племя.

— Они утверждают, что величие и могущество народов измеряется числом построенных ими больших домов, численностью скота и драгоценных украшений…

— Вот видишь. У нас такое мировоззрение по праву считается принадлежностью худших, а у них — особенностью лучших. Никогда творческая одаренность, сила и свобода духа не зависели от количества материальных завоеваний народа. Скорей уж наоборот. По значительному числу, как ты говоришь, больших домов и золотых прикрас можно судить о том, что народ, их произведший, подошел к последнему сроку своего пребывания на земле, и скоро дни его истощатся окончательно. Никто из строителей великих царств не был свидетелем расцвета всяких художеств и рукомесел. Да и какой человек тогда стал бы отдавать этой дребедени время и душу? Этому отдаются слабые последователи великих, что всегда свидетельствует об упадке духа и у князей, государствующих на тот час, и у самого все слабее раживающего народа. В ту годину чужеяды[409] становятся особенно многочисленны, бессовестны и тлетворны. И ежели не находит народ в себе силы породить достаточное число беззаветных заступников, бесстрашных орлов, — дни его сочтены.

— Какой же ценой удавалось людям выдираться из таковских передряг?

— Всякий раз цена эта оказывалась чрезвычайно высока. Но нет цены выше человеческого достоинства, — говорим мы. А жиды утверждают: даже тень опасности для жизни отменяет все требования Торы. Уже этого, дорогой, довольно, чтобы уяснить в чем состоит разница между созидательным началом и сознанием трутней.

— Да и среди нас есть такие, что разделяют его.

— А разве среди нас не бывает трутней? Но у всякого русича, включая самого немудрящего пахаря, если он готов воздать трудом своей души и тела, сохраняется возможность достичь того, кто не имеет тела, но пронизывает собой все сущее. Для жидов это недостижимо. Когда-то давным-давно жидовские левиты пришли к одному могучему волхву, получившему Знание по преемственности[410], и просили его: «Открой нам Того, о ком говорят, что Он лишен зла. Мы хотим увидеть Его, свободного от старости, от смерти, печали, голода, жажды. Скажи нам, где искать Того, чье желание — Истина, и чья воля — Истина». «Зачем вам это?» — спросил волхв. «Мы слышали, что тот, кто познает Его, достигнет исполнения всех своих желаний». Тогда премудрый волхв предложил прожить у него в учениках тридцать лет и еще два года. По истечении этого срока он собрал их и спросил, так ли как прежде хотят они увидеть бессмертного, владыку процветания. «Да! Да! Скорее!» — зашевелились левиты. «Тогда знайте, что Он, несущий добродетель и удаляющий зло, находится в вашем глазу, именно Он позволяет вам видеть мир так или иначе». «Если Он находится у нас в глазах, — радостно закричали сообразительные левиты, — значит мы сможем увидеть Его в отражении». «Конечно, Его можно увидеть в собственном отражении», — согласился волхв. Левиты бросились искать кадки, стали наполнять их водой, чтобы посмотреть на себя. «Что же вы там увидели?» — спросил волхв. «Мы увидели себя! — восклицали левиты. — Мы рассмотрели каждую свою родинку!» «Вот как? — усмехнулся волхв. — А попробуйте теперь надеть на себя самые красивые свои одежды и еще раз взглянуть на свое отражение». Левиты бросились наряжаться. «Что теперь увидели вы в воде?» «Мы увидели себя, наряженными в прекрасные драгоценные одежды! Увидели, что мы стали красивее прежнего!» «Ну что ж, — вздохнул волхв, — это и есть ваш Бог. Заботьтесь о том, что вам удалось рассмотреть в собственном отражении». И левиты радостные покинули дом волхва.