Марина Струк - Мой ангел злой, моя любовь…

• Название: Мой ангел злой, моя любовь…
• Автор: Марина Струк
• Жанр: Исторические любовные романы

Позвольте пригласить вас ступить вместе со мной смело в эпоху Александра I, когда уже отгремели прусские сражения, что принесли славу героев русским офицерам и солдатам, и когда уже заключен Тильзитский мир, что оставил в душах тех же самых офицеров легкий налет разочарования.

В воздухе Российской империи уже можно без особых усилий уловить напряжение перед неминуемой войной с Францией, правитель которой уже планирует выдвигать следующей весной войска к Данцигу.

Нет, мы пойдем с вами не в столицу, где тоскует по так рано и так трагически ушедшему возлюбленному императрица, и не в Москву, которой только предстоит обратиться в пепел и руины. Мы с вами ступим в провинцию, где еще в силе правила жизни, присущие екатерининской эпохе, а проявление чувств и эмоций не подвергается острой критике светских матрон с лорнетами в руках, обтянутых митенками…

---

— Это переходит все границы! — вдруг и Михаил Львович вскочил со стула, встал, упершись кулаками в стол. — Все границы мыслимые! Анна Михайловна, коли я прошу выйти вон, вы должны встать и последовать моим словам! А вам смею напомнить, Петр Михайлович, что мои решения, коли приняты, обсуждению подлежать не могут. А я таковое принял! Андрей Павлович вполне достойная персона, чтобы составить счастье твоей сестры, судя по тому, что я наслышан, и судя по тому, что вижу собственными глазами. Коли есть, что сказать — говори, а нет — поди-ка вон, милый! Вскорости прибудет Модест Иванович, и у меня нет времени досужего выслушивать возражения моим решениям.

— Вижу, жених так стремится получить вести о приданом, что получит, коли тут же управитель был вызван? — побледнев, едко спросил Петр. — Уже подсчитывает выгоды? Только глупец поверит, что человек в таком положении, как у Оленина, будет искать иные выгоды в браке.

— Sortez! [230] Немедля! Оба! — стукнул кулаком по столу Михаил Львович. Его крик был даже слышен за пределами кабинета, судя по тому, как обернулись к дому дворовые, подметавшие площадку подъезда. — А вы, Петр Михайлович, зайдите ко мне всенепременно после визита управителя! Полагаю, к тому времени я смогу вам многое сказать. О вашей просьбе отдать вам в пользование деревни под Москвой y compris [231]. И напомнить о том, как следует вести себя дворянину и офицеру! Sortez! Sortez! Оба! Немедля!

— Ты разозлил отца. Весьма, — заметила Анна брату, когда они вышли из кабинета. — Неужто забыл, что папенька не имел довольно средств, чтобы войти в семью grand-père [232] Александра Тимофеевича? Забыл, как свершился их брак с маменькой? Не думаю, что его влекли к ней деньги и земли grand-père.

— Зато ныне пользуемся ими от души, — ответил брат, и Анна не удержалась от едкой реплики:

— Ты в особенности, mon cher!

— А ты просто глупа, если думаешь, что твой случай схож с историей отца и матери! — не стал молчать Петр. — Ты просто дура, если полагаешь, что именно твоя красота поставила на колени Оленина.

Это был первый раз за этот день, когда Анна с трудом удержалась от того, чтобы не ударить. Залепить пощечину по этому холеному красивому лицу, по этой злой усмешке, искривившей губы. Это была первая ссора с братом за последние пять лет, и первый раз за всю жизнь, когда он оскорбил ее намеренно, задев своими словами до глубины души.

— Ты просто зол за проигрыш, только и всего. Что ж, пускай свои стрелы, mon cher, до моей вершины победителя они едва ли долетят! — она хотела развернуться и убежать прочь, чтобы наконец дать волю слезам, навернувшимся на глаза, в тишине своей спальни, но Петр успел ухватить ее за руку.

— Ты серьезно намерена выйти замуж за Оленина? Или это просто игра, ma chere? Скажи мне, я поддержу тебя в ней, коли так решила, помогу выйти из того угла, куда ты так неаккуратно поставила себя этим поспешным решением.

Анна только улыбнулась в ответ на его слова, но даже головой не покачала, отрицая нелепость его слов. Петр должен был знать ее как никто иной, а предполагает подобное… И те слова, что он сказал ей…

Они разошлись в разные стороны, злясь и кляня друг друга последними словами, в то же время чувствуя в душе глубокое сожаление из-за сказанного друг другу, из-за жестокости, проявленной к родной крови. Впервые Петр ушел, прихрамывая, стрелять в парк один — обычно он брал с собой Анну, когда отец не мог составить ему компанию в этой забаве, и они до обеда стреляли по тарелкам или старой обманке, несмотря на возражения мадам Элизы. Правда, потом ладони пахли порохом, а мышцы правой руки нещадно болела от нагрузки, но Анна обожала эти часы, эти легкие подтрунивания промахам и восторг при попаданиях в цель, когда она кидалась от радости на шею брату, а тот целовал ее в лоб.

В этот раз Петр даже не послал за ней, и Анна со злости порвала тонкий платок, рыдая от той ссоры, что вдруг так разделила их. Она долго сидела одна в своей спальне потом, размышляя, ища пути к примирению. Спустилась только, когда приехали с визитом соседи — Павлишины и Красновы с дочерьми. Затеяла игру в лапту, от души колотя битой по мячу, пуская тот так высоко и далеко, как было возможно, вымещая на нем свою снова вспыхнувшую при отдаленных звуках выстрелов злость.

Вскоре азарт от игры захватил Анну с головой, тем более их команда стала вести в счете, несмотря на то, что пришлось взять в нее лакея против Павла Родионовича у противников. Даже Катиш стала повышать голос и громко смеяться, окунувшись в игру с головой, забыв о своей скромности. Всем было так весело, так легко. Забылись тревоги. А потом из парка вышел Андрей…

Анна с легким щелчком снова разложила веер, покрутила им из стороны в сторону, спряталась за кружевом, глядя в собственное отражение в зеркале. Вспомнила выражение глаз жениха, когда он встал в паре шагов от нее на гравийной дорожке. Словно он сейчас свернет ей шею. И эти странные слова: «Votre partie est termine» [233]. Что он хотел тем сказать? И она помнила, каким мимолетным огнем вспыхнули его глаза, когда Анна взглянула мимо него в ту сторону, откуда раздавались выстрелы. Неужто Петр настолько зол на нее, что мог…? Но тогда бы Оленин сказал не «partie», а «jeu» [234], разве нет?

Она не стала долго мучиться сомнениями, а решиться дождаться, когда брат спустится в малую столовую к обеду, на который остались и прибывшие в то утро в Милорадово визитеры. Перехватила Петра, едва он только показался в ближней комнате, придержала за рукав сюртука.

— Ты сказал ему? — она не стала ходить кругами, спросила прямо, понимая, что у них так мало времени ныне на разговор. Петр сначала не понял, о чем она речь ведет, а потом вдруг стиснул зубы от злости, стряхнул ее пальцы со своего рукава.

— Tres bien![235] Отменного ты обо мне мнения, милая! — он взглянул через двери столовой на Андрея, что наблюдал за братом и сестрой, а потом склонился к тетушке, уже занявшей место за столом и что-то спрашивающей у него. — Что, переменился вмиг? Я же сказал тебе! Не во мне ищи причины его хладности. Я не видел его с третьего дня, когда у графини вечер был, не говорил с ним.

А после был этот бесконечный для Анны обед, за которым она тщетно пыталась разгадать причину перемены к ней со стороны Андрея. Только убедилась, что ее страхи и сомнения, из-за которых она не спала прошлой ночью, верны.

Этот человек, что сидел за противоположной стороной стола, за которым она наблюдала украдкой, был ей совсем незнакомым, чужим. Не поторопилась ли она дать ему свое согласие на замужество? Сколько она знает его, сколько встречала? Вот господина Павлишина Анна знает, как облупленного, знает, что может ожидать от него в какой момент, а Оленин… Андрей только доказал ей ныне своими поступками, своей отстраненностью, что она не ведает, что скрывается под его благородным обликом. Караташев имел располагающую к себе внешность, а как обманулась она жестоко в нем несколько лет назад!

И Анна ясно увидела снова, как заметила прошлым утром, что Андрей не способен быть таким мягким, как ее отец, как тот же Павел Родионович. Ее и привлекала эта сила, и в то же время отталкивала. Нет, она видела это и в князе, что гостил у них этой зимой — эту непоколебимость идти до конца, пока не получит желаемое. Но отчего-то ей показалось, что в Андрее эта решимость иная, что натура его мягче. Но нет, ныне она ясно видела, что ошибается, судя по тому, как сжимал тот крепко челюсти, каким огнем иногда вспыхивали его глаза, когда он ловил на себе ее взгляд. Разве это тот самый человек, что когда-то так нежно гладил лепестки розы? Что так ласково и нежно целовал ее? В присутствие того Андрея к ней приходил какой-то странный покой. Этот же заставлял волноваться, и это волнение ей совсем не нравилось. Как и его странная настойчивость.

— Я все же прошу вас переменить решение, Аннет, — завел Андрей разговор позднее, в тот же вечер. У Шепелевых еще за седмицу был запланирован музыкальный концерт, были разосланы приглашения, по которым после заката в Милорадово приехали соседи из окрестных земель. Она сидела, обмахиваясь веером от той духоты, что стояла в салоне от множества свечей и от дыхания собравшихся, а Андрей стоял аккурат за ее креслом. Его рука, обтянутая лайкой, лежала на спинке кресла, вызывая в ней какой-то странный трепет и тревогу. Она боялась коснуться ненароком его пальцев обнаженной кожей спины в вырезе платья, оттого и сидела, гордо выпрямившись, словно палку проглотила.

— Вы знаете, что мне вскорости предстоит вернуться в полк, Аннет, — прошептал он, склонившись к ее уху под редкие любопытные взгляды гостей. Анна не могла не занервничать еще больше, заметив эти взгляды. Многое было позволено жениху, но ведь из присутствующих только единицы знали, что Андрей имеет право вот так интимно что-то прошептать ей. — Я прошу вас, пусть огласят о предстоящем венчании после службы до моего отъезда.