Уильям Бойд - Браззавиль-Бич

• Название: Браззавиль-Бич
• Автор: Уильям Бойд
• Издательство: Амфора
• Жанр: Современная проза
• Год: 2002
• ISBN: 5-94278-299-7

«Браззавиль-Бич» — роман-притча, который только стилизуется под реальность. Сложные и оказывающиеся условными декорации, равно как и авантюрный сюжет, помогают раскрыть удивительно достоверные характеры героев.

---

— А-а. Очень хорошо. — В мягкой вежливой улыбке Мунро угадывался вопрос: как он?

— Ему гораздо лучше. Знаете, я подумала, что если он снова встретится с этими рабочими…

— Я позабочусь, чтобы всех предупредили.

— Он будет гулять и все такое.

В офисе было слишком тепло и слишком много света. Хоуп почувствовала, как сонливость волной накатывает на нее. Ей захотелось лечь на деревянный пол и закрыть глаза.

— Вы уже решили что-нибудь насчет работы? — осторожно спросил Мунро. — Я имею в виду… — Он не стал уточнять, что именно, его лепет был робким, в неявной форме извинением за то, что он решился, и, возможно, некстати, задать вопрос.

На самом деле Хоуп толком и не думала о его предложении, но тут мгновенно ответила: «Да, да. Решила. Я с удовольствием ее продолжу».

Радость Мунро была трогательной.

— Прекрасно, — сказал он. — Да, да, от этого ненастный день становится светлее. — Он продолжал деликатно и витиевато выражать свое удовольствие, но Хоуп его почти не слушала. Она была поглощена вопросом, с какой стати внезапно приговорила себя к работе в Непе до конца будущего лета. Ответ мог быть только один.

Она провела несколько часов, работая как зверь в промокшем лесу, который ей предстояло описать. Дождь зачастил, и весь окружавший ее мир представлял собой вариации на тему воды: земля и вода, деревья и вода, воздух и вода. Через несколько часов после полудня опустился туман, и она решила, что пора домой. Ей нужно поработать с бумагами. И, может быть, она пораньше ляжет спать. Но тут же сообразила, что ее постель занята.

Она поставила машину возле коттеджа. Во всех окнах горел свет, ее проигрыватель был включен на полную громкость. Она вошла с черного входа, сбросила у двери свою тяжелую влажную куртку и непромокаемые брюки, рывком скинула с ног резиновые сапоги.

— Привет, это я, — она постаралась, чтобы голос звучал как можно бодрее.

Кухня напоминала пейзаж после битвы. Тарелки и кастрюли громоздились в раковине. На хлебной доске, возле уродливо обкромсанной буханки, стояла открытая, пустая жестянка из-под тунца.

В гостиной было сине от табачного дыма. Джон сидел за столом, заваленным книгами и бумагами. У его локтя поблескивала полупустая бутылка красного вина. На тарелке, грозившей свалиться с ручки дивана, подсыхало несколько макаронин. Увидев Хоуп, он встал из-за стола, подошел к ней, поцеловал в щеку.

— Вид у тебя окоченевший, — сказал он, скинул газету с кресла и рывком пододвинул его к огню. Она послушно села, чувствуя, как у нее от гнева раздуваются ноздри.

— Потрясающий день, — сказал он. — Просто блеск.

— В каком смысле?

— В смысле работы. Темпы — как на пожаре. Выпьешь?

— Мне казалось, тебе не следует пить, когда ты принимаешь это свое лекарство. Литий.

— Бокал-другой не в счет. Ну как?

— Плесни на дно. — Она взяла у него бокал.

— Действительно блеск, — повторил он, словно ему самому не верилось.

— Чем ты занимался?

— Топологией. В основном. Накрытия. Очень интересно.

— Что… Что ты ел на ленч?

— Сварганил себе что-то из спагетти, тунца и сыра. И съел все подчистую. Я умирал с голоду.

Хоуп достала из корзины последнее полено, швырнула в огонь. Она с отвращением прихлебывала вино. Пить ей не хотелось, не то время дня, но она думала, что спиртное поможет ей немного успокоиться. Ей нужно было выбросить из головы все мелочные, эгоистические неудовольствия: беспорядок, еду, захват ее пространства, только потом она сможет поговорить с ним.

— Я беседовала с Мунро сегодня.

— Кто это?

Она объяснила. Объяснила, что ей предложили продолжить работу, нужно заняться заливными лугами и холмистыми пастбищами.

— И что ты ответила? — спросил Джон.

— Я сказала «да».

Секунду-другую он обдумывал ее слова, кивал головой. «Прекрасно. Хорошая мысль. Я и забыл, как мне здесь нравилось».

— Джон, да пойми же ты!

— Тише!.. Боже правый! — Вид у него стал недоумевающий и обиженный.

Она села. «Ты должен уехать, — сказала она просто и непреклонно. — Ты здесь жить не будешь».

Он посмотрел на нее. Лицо у него вспыхнуло, стало ярким и удивленным. Она заметила, что в углах рта у него подсыхает слюна, окружая их крошечными липкими сгустками. Это от лития, вспомнила она.

И добавила: «Мне очень жаль».

Он развел руками. «Что ж, Хоуп, я понимаю, — начал было он. — Не волнуйся. Я просто…» Он обернулся и указал на бумаги, наваленные у себя на столе. У меня на столе, мысленно поправила себя она.

— Мне очень жаль, — повторила она. — Но здесь притворяться бессмысленно.

— Я все это сейчас упакую.

— Господи, куда спешить? Мне просто нужно было тебе сказать. Назвать вещи своими именами. Дело только в этом. Останься еще на два дня. Или на три. Как хочешь. Просто нужно знать, на каком мы свете.

— Да, я бы остался, — если ты не против. Это было бы лучше. На день, на два. Я еще не вполне готов к Лондону.

— Нет проблем. — Она улыбнулась. — Я просто не могла больше из вежливости делать вид…

— Да. Да, разумеется. Ты права. — Он вымученно улыбнулся. — Мне это все чертовски грустно. — Он рассмеялся коротким сухим смехом. — Но ты права.

Она встала и подошла к нему. Она положила руку ему на плечо, он на секунду-другую опустил голову ей на локоть. Она вновь наполнила им бокалы. Ее охватило чувство безмерного облегчения.

— Останься еще на пару дней, — сказала она. — Мне это будет только приятно. И не переживай.

ИНВАРИАНТЫ И ГОМЕОМОРФИЗМЫ

После шторма берег всегда немного меняется — сейчас волны смыли песок, обнажив скрытые под ним скалы, и отнесли его футов на четыреста в море, где образовалась пологая дюна. Однажды на месте прежде ровной полосы пляжа целую неделю продержалась маленькая, длиной в восемнадцать футов лагуна, отгороженная от моря мощным песчаным валом.

Потом был очередной высокий, с сильным ветром прилив, и она исчезла. Очертания берега меняются, но сам берег неизменен.

Когда я спросила Джона, почему он перешел от турбулентности к топологии, он сказал, что устал от изменчивости и хочет теперь изучать понятия, связанные с постоянством. Он хотел заниматься тем, что присуще объекту независимо от воздействующих на него сил и степени его трансформации. Когда нечто сгибают, растягивают или скручивают, то существуют характеристики, на которые деформация не влияет. Он хотел исследовать именно эти неизменные особенности объекта. Он сказал мне, как они называются: топологические инварианты.

Бросьте камешек в воду и посмотрите, как от него расходятся маленькие волны. У многих эти расширяющиеся концентрические круги вызовут мысли о переменах. Но для тополога, сказал Джон, расширяющийся круг — это символ постоянства. Круг, сказал Джон, это замкнутая кривая, это свойство круга, сжимается он или расширяется, есть его топологический инвариант. Я хочу рассматривать то, что остается незыблемым, сказал он, когда все вокруг меняется.

Берег незыблем, думаю я, когда бреду вдоль моря, и берег непрерывно меняется. Какой у него инвариант?..

В пальмовой рощице я вижу двух старух, они собирают упавшие на землю кокосовые орехи.

В топологии объекты, имеющие одинаковые инварианты, рассматриваются как эквивалентные, независимо от того, насколько по-разному они выглядят. Помятый диск спущенного футбольного мяча обладает теми же инвариантами, что надутый мяч, хотя они выглядят и ведут себя совершенно по-разному. Объекты, в таком смысле эквивалентные, называются гомеоморфными. Я вхожу в пальмовую рощу и здороваюсь со старухами. Они отвечают на мое приветствие. Вот, думаю я, мы все трое гомеоморфны друг другу… Да, мне кажется, у нас одни и те же инварианты. Разница между нами чисто внешняя. Женщины скромно улыбаются, когда я с ними прощаюсь, потом снова наклоняются к земле собирать падалицу.

Я терпеливо сидела у себя в комнате, дожидаясь, когда мне позвонят из холла и известят, что приехал Хаузер. Я получила сообщение из Гроссо Арборе: Хаузер приедет и доставит меня обратно в лагерь, чтобы «обсудить условия моего контракта». Я не знала, что это означало или подразумевало, и вовсе не рвалась вернуться; но понимала, что до бесконечности откладывать нельзя; я должна приехать хотя бы затем, чтобы забрать свои скромные пожитки.

В дверь постучали. Это оказался один из помощников директора, молодой человек из Ганы по имени Кваме. Он сообщил мне, что администрация отеля освобождает помещение, где жил мистер Шукри, и директор просил выяснить, не хочу ли я оставить себе что-то на память. Я была удивлена таким вниманием. Когда мы выходили из комнаты, зазвонил телефон: Хаузер ждал меня внизу. Он был готов подождать еще немного.