Марина Струк - Обрученные судьбой

• Название: Обрученные судьбой
• Автор: Марина Струк
• Жанр: Исторические любовные романы

Начало XVII века. Время крови, разногласий и войн на Руси. Время Великой Смуты.

Именно в это время судьба сводит литовского шляхтича Владислава Заславского и Ксению, дочь московского боярина Калитина. Они не должны были встретиться, они слишком разные по вере и обычаям. Они должны быть врагами, ибо их народы схлестнулись меж собой в жестокой и кровавой войне. Они должны ненавидеть друг друга, ибо его сестра была угнана и убита русским боярином, а один из ее братьев погиб при битве под Кромами от руки польского наемника.

Но у судьбы свои правила и свои планы. Для каждого на этой земле. Судьба решила, что они должны встретиться. Судьба решила соединить их. Наперекор всем событиям, наперекор остальным людям, наперекор их собственной воле…

И придет любовь. Как благословенный дар…

Вот только каким будет это дар судьбы для них — на счастье или на горе? И каково это, когда сама судьба обручила тебя, навеки соединяя твою руку с тем, кого ты любить не должен?

---

— Северский ходил ныне днем к яме, — проговорила Марфа. — Долго стоял на решетке. Разве был бы он там так долго, коли мертв лях? — она вдруг схватила боярыню за руки, сжала их с силой. — Верь, Ксеня, верь, что жив он, иначе все мы погибли! Уходить нам всем надо со двора Северского, уходить! Нельзя оставаться! Нынче же ночью, пока не отдал Богу душу пан ляшский, откроем мы хладную, Ксеня, выпустим ляхов. Те из ямы пана своего вытащат, да по воде, как сказывала ты ранее, уйдем в Ляхию ихнюю. Дозволишь с тобой идти, Ксеня?

— Ты готова оставить мужа и уйти со мной? Как же так, Марфа? — изумилась Ксения. Постельница только глаза потупила, скрывая слезы, что навернулись на глаза в этот миг. Как же ей остаться в вотчине, коли на нее подозрение в пособничестве ляхам падет тут же? Да и как остаться, ежели в избе ее пусто и тягостно, ежели уже не любовники в ней спят, а чужие друг другу люди? Молчит Владомир, даже не касается ее, а ведь она так ждет, что он как ранее прижмет ее к себе крепко-крепко, поцелует страстно, уронит на постель, стягивая сарафан с плеч. Ему даже все едино — коснулись ли ее ляхи за время полона, даже не спросит, каково ей пережить было несвободу свою.

— Готова я, Ксеня. Куда ты без меня? — улыбнулась сквозь слезы Марфа своей боярыне, и женщины обнялись, деля меж собой все страхи, все сомнения по поводу того, что им предстояло вскоре пережить.

Позднее Марфута ушла, строго наказав Ксении отдохнуть и набраться сил перед ночным побегом.

— Ляхи слабы, как бабы, ныне. Выбьются из сил еще за тыном усадебным. От нас им посильная подмога нужна будет, и мы должны будем сделать все, что в силах наших. Иначе и их сгубим, и себя, Ксеня, — говорила она перед уходом, а в голове уже четко выстраивались действия, что нужно было сделать для того, чтобы все прошло удачно нынче ночью. Надо было найти хмеля или дурмана, чтобы опоить и девок Ксении, и стражников на заднем дворе и у ворот, что были сразу же за погребами и вели к Щури, к небольшой отмели, где стояли рыбацкие челны и лодьи.

Ксения была не помощницей ей в этом деле, да и не боярское это было дело творить черную работу. Пришлось ей по наказу Марфы лежать в постели под тихие шепотки прислужниц, что сели с рукоделием в ее спаленке сторожить сон боярский, готовые услужить любому ее приказу. Ксения смотрела на них сквозь ресницы, на их румяные лица и веселые улыбки, на непокрытые головы незамужних девок и беленые расшитые узорами убрусы, склоненные над работой. Она знала, что почти все они шпионят за ней для Северского, что служат они вовсе не боярыне своей, а боярину, что предадут они ее перед ним, не задумываясь. Но она не винила их, ведь такова была их холопская доля — полное подчинение своему господину и душой, и телом. А вот Ксения ему подчиняться не желала, только не ныне, когда все мысли ее то и дело возвращаются на несколько дней назад, туда, где она была так счастлива. Впервые за несколько чувствовала странный покой и радость в душе, чувствовала благость.

Незаметно для себя Ксения заснула, и во сне ей привиделся берег пруда, на котором она сидела, прижав колени к груди. А из прохладной воды выходил к ней Владислав, одним резким движением опрокидывал ее на траву и, бросив ей на грудь мокрые желтые цветы, тянулся к ее губам. И она не протестовала, как когда-то сделала это наяву, а с восторгом приняла его поцелуй и его неожиданный дар, хотя ее сарафан и рубаха насквозь от того промокли, прилипая к телу.

— Я люблю тебя, — прошептала Ксения в его губы, и он улыбнулся ей, задевая своими губами ее рот, дразня ее легкими, едва уловимыми касаниями.

— Я люблю тебя, — прошептала Ксения в темноту спаленки, открыв глаза. Служанки не задернули занавеси перед образами, и на нее в неясном свете лампадки осуждающе взирали глаза Создателя. И Ксения устыдилась перед этим взором, но лишь на миг, а потом горячо взмолилась к нему безмолвно:

— Знаю, что грех мой тяжел перед тобой, Господи, перед мужем моим. Но не могу я иначе, грешная, ибо сердце мое всегда было в его руках. Помоги мне вызволить его, помоги!

Скрипнула дверь в сенях терема. Тихо в спаленку прокралась черная фигура, аккуратно переступая через спящих на полу прислужниц. То была Марфа, приложившая к губам палец, приказывая боярыне молчать. Потом она подала той знак подниматься с постели и следовать за ней.

— Вот, Ксеня, платье для тебя, — она сунула в руки той сверток, когда они, крадучись, перешли в соседнюю светелку. — Не смотри, что ношенное, зато чистое и целое. Новое почти к тому же. Тебе же в богатом платье никак ныне нельзя.

Ксения кивнула в ответ, разворачивая простой, без вышивки драгоценными нитями сарафан, холщевую рубаху и душегрею без рукавов, наподобие которой носили ее прислужницы. Тут же лежал и простой убрус.

— Сама сумеешь одеться, Ксеня? — с тревогой спросила Марфа. — Скоро солнце вставать будет, надо поспешать. Темный час ныне так короток. Мне же надо ключ вернуть, я один по ошибке не вернула на пояс Владомира. Подброшу ему, мол, сам чуть не потерял. Мне уже Бряча в одном месте кольцо у ключа расшатал, будто прохудился тот, — она вдруг смолкла, замерев на месте, а потом прошептала тихо. — Страшно мне, Ксеня. А тебе? Ведь не на дворе твоего батюшки худое творим!

Но прежде, чем Ксения успела ответить, Марфута скрылась в темноте соседней горницы, только тень мелькнула. Ксения постояла немного, прислушиваясь к звукам, доносящимся со двора и из светелок терема, но после успокоилась и принялась спешно одеваться. Ее сердце колотилось от страха и предвкушения, но в то же время она знала — дай она слабину, и Владек сгинет в этой усадьбе. Как же ей жить после, ведая, что могла спасти его да заробела? Да и жизни с Северским она не видела для себя более, уж лучше в Щурю с головой!

Одеваться одной рукой было трудно, и Ксения вся взмокла, пока сумела натянуть на себя принесенные одежды. Потом она кое-как надела убрус, заправляя под него косы, растрепавшиеся за время сна, убирая под полотно пряди, что свисали вдоль лица. Ей вдруг захотелось взглянуть на себя, какова она в простом наряде, без украшений. Так же пригожа, как и в богатом боярском платье? Ведь совсем скоро ей предстоит предстать пред глазами Владислава, и вполне вероятно, что краса пригодится ей весьма, чтобы убедить того в собственной невиновности его плена, убедить все же взять с собой в ту страну, откуда он родом, женой ли или просто любавой, она даже не хотела пока думать об том.

Ксения прошла до расписной птицами и цветами скрыни {1} и, выдвинув тихонько один из ящиков, нашла, что искала — зерцало на длинной серебряной ручке. Плохая это была затея, не могла не признать Ксения, глядя на свое тусклое отражение одним белым пятном, таким неясным в скудном свете месяца, что царил на ночном небе. Она еще раз более пристально вгляделась в отражение и успела заметить, как за спиной мелькнула тень. Уверенная, что это пришла за ней Марфута, Ксения так же тихо убрала в ящик скрыни зерцало и повернулась, уткнувшись носом в шелковый кафтан. Она быстро подняла глаза, с трудом удерживая крик страха, что едва не сорвался с губ, и встретилась взглядом со своим мужем.

— И верно люди говорят, — задумчиво произнес шепотом Северский. — Даже в медном обрамлении яхонт будет сверкать, как яхонт. Так и ты, Ксеня, даже в холопском платье удивительно пригожа!

Ксения настолько была изумлена и испугана этой встречей, что даже не шевельнулась, просто смотрела на него во все глаза. Матвей взял ее за кисть, поднес руку ближе к лицу, рассматривая ее в скудном свете.

— Такая тонкая кисть, такая изящная рука, словно веточка березовая. А веточки эти так ломаются легко, Ксеня, вот в чем жалость, — он помолчал, а потом отпустил ее кисть и положил свою широкую ладонь на ее затылок, принуждая ее приблизиться к нему. — Владомир не заметил, что у него на поясе нет ключа от хладной. Стареет пес, нюх потерял. А я вот углядел. Сразу же понял, что ты готовишь, краса моя, что задумала ты ныне ночью. Марфа ушла ключ вернуть, верно? Все так гладко у вас ткется, так ровно обман идет. Ты с ним, что ли Ксеня собралась? Господина своего решила оставить? Что молчишь, будто воды в рот набрала? Я ведь помню, Ксеня, что ты его тогда выпустила на волю. Знала, что тебя ждет, но выпустила! И вот ныне — в ту же петлю голову суешь, дура!

Ксения дернула головой, пытаясь освободиться от хватки его ладони, но Матвей крепко держал ее, не позволил ей вырваться. Только еще крепче прижал ее к себе, перехватывая ее запястья свободной рукой.

— Глазищи-то какие! Так и тонешь в них с головой, будто в омуте, — прошептал он уже мягче, но после снова вернул сталь в голос, когда забилась в его руках, пытаясь освободиться. — Люб он тебе, Ксеня? Люб?

— Да! — прошипела она вдруг прямо в лицо. — Люблю его! Люблю и всегда любила!

— На что готова ради него? — спросил Северский, встряхивая ее. — Живот готова положить? Душу продать готова?