Александр Музафаров - По следам исчезнувшей России

• Название: По следам исчезнувшей России
• Автор: Александр Музафаров
• Издательство: Вече
• Жанр: История
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-9533-5691-6

На просторах нашей страны можно найти немало свидетелей ушедшей в прошлое цивилизации — Российской империи. Это и опоры моста посреди полноводного Волхова, и уходящие в никуда рельсы Мещерской магистрали, и одинокая колокольня на берегу Киржача, и разрушенные усадьбы, и мощенные брусчаткой дороги.

Немые свидетели прошлого? Но почему немые? Каждый из них способен рассказать очень много о своих создателях — подданных русского царя, наших предках. Об их жизни, трудах, мечтах и надеждах. И очень многое в этом рассказе не только занимательно и интересно, но и может быть полезно нам. в нашей современности.

Предлагаемая вниманию читателя книга — не путеводитель по руинам и артефактам прошлого и не историческое исследование в строгом смысле этого термина, это — рассказ о путешествии в прошлое, где следы исчезнувшей России послужат нам маяками и осветят ушедшую в историю цивилизацию.

---

Наш уазик осторожно спускается на лед и по накатанной рыбаками колее направляется к острову на месте бывшей Спасо-Преображенской церкви. Рыбаки вовсю разъезжают по льду на легковушках, и мы решили рискнуть. Да и зима в этом году выдалась на редкость морозной.

Машина быстро бежит по льду. Дорога гладкая, укатанная. Потом, когда наложим GPS-трек на старинный план города, увидим, что ледовый путь почти в точности проходит по бывшей городской набережной.

Вот и остров. Высокий створный знак, кусты да пара низеньких деревьев. А если присмотреться, то видишь в основании толстый слой битого кирпича и булыжника. На юг от острова открывается широкая панорама залива — устья реки Корчевы, где когда-то стоял центр города. Вот здесь была рыночная площадь, торговые ряды, присутственные места, женская гимназия, улицы, дома... Все стояло здесь до 1937 года, когда строительство Иваньковского водохранилища подписало городу смертный приговор. Он должен был уйти на дно рукотворного моря, а потому — жители его были переселены в село Кузнецово (ставшее городом Конаково), деревянные дома — перевезены туда же, каменные дома и общественные здания — взорваны. Но настоящая трагедия заключалась в том, что проектировщики ошиблись. И примерно две трети территории города остались незатопленными. Со временем водохранилище размыло устье реки еще больше, и центр города окончательно скрылся под водой. Где-то гам, подо льдом остался каменный мост через Корчеву — его так и не взорвали.... Странно и страшно видеть пустое снежное поле и лес на месте, где когда-то был город.

Пользуясь светом заходящего солнца, снимаю осколки кирпичей и белого камня. Поднимаю голову и вижу — в небе стоят два радужных столба, словно поминальные свечи над погибшим городом...

Мы сели в машину и двинулись обратно. По льду, по ухабистой дороге в сторону Конаково, мимо зажигающихся окон деревянных домов (уж не тех ли, что вывезли из Корчевы?) в сторону Петербургского шоссе. Первое путешествие в Корчеву закончилось, но путь в историю этого города только начинался.

НА БЕРЕГАХ ВЕЛИКОЙ РЕКИ

Эта история началась в далеком XIV веке. Легенда гласит, что после «великой замятии» выехал из Золотой Орды на службу к Великому князю Московскому Дмитрию Ивановичу некий татарский вельможа Карач-мурза. Великий князь принял его «с ласкою», крестил, принял в службу и наделил землями. Таких вельмож, бежавших из слабеющей Орды в сильнеющую Русь, было в те времена немало. Крестились, женились на дочерях русской знати, водили русские полки по слову великого князя, — и уже во втором-третьем поколении совершенно сливались с русским благородным сословием. Только родовое прозвище и напоминало о татарском происхождении. Так появились в России Юсуповы, Карамзины, Аксаковы, Темненковы, Темерины, Басмановы, Бибиковы, Баскаковы и т.д. Великий князь наделял их землями, и родовые прозвища становились названиями сел и деревень. Так, наверное, и появилось на берегах Волги село Карачево, впервые упомянутое в писцовых книгах Московского государства в 1540 году.

Служилый род Карачаровых известен историкам с XV века. В 1470 году в документах упомянут Федор Карачаров, управляющий хозяйством (тиун) князя Михаила Верейского — двоюродною брата великого князя Московского Ивана III. Его внук — Иван Митрофанович Карачаров был дворцовым дьяком в годы малолетства Ивана IV Грозного. Возможно, именно ему принадлежали вотчины по берегам Волги. В пользу этой версии говорит также наличие еще одного села со схожим названием (Карачарово) всего в двадцати верстах от Корчевы, неподалеку от нынешнего города Конаково.

Есть и другая версия происхождения названия села. В1500 году в состав Великого княжества Московского вошел древний русский город Карачев, впервые упомянутый в летописях под 1146 годом. Обычной практикой государей московских было переселение людей из новоприобретеиных территорий на коренные московские земли, а проверенных и лояльных жителей центра страны — па присоединенные окраины[1].

Быть может, и село было основано переселенцами с литовского рубежа? В пользу этого предположения говорит и будущее изменение названия села на Корчеву. Дело в том, что Карачев во многих старинных документах тоже пишется через «о» — Корачев.

В XVII веке село принадлежит тверскому архиерейскому дому, т.е. вошло в состав церковных земель. Характерной особенностью Тверских земель было то, что здесь почти отсутствовали поселения государственных крестьян. Здесь почти все сельское население принадлежало либо помещикам, либо Церкви. При близости юридического статуса помещичьих и монастырских крестьян их фактическое положение было различным. На церковных землях не было барства, того страшного положения зависимости одного человека от другого, которое и составляло главное зло крепостного права. Здесь крестьянин имел дело с монастырским или епархиальным служителем, т.е. по сути — с тем же чиновником. Начиная со второй половины XVII века государство пыталось взять под свой контроль управление церковными землями, что еще больше сближало положение их обитателей с положением государственных крестьян. Это обстоятельство сыграло важную роль в судьбе Корчевы.

Местная легенда так описывает превращение Корчевы из села в город:

«Плыла некогда по волге царица Екатерина. Вдруг разразилась буря и чтобы спастись от нее, причалила галера у лесистого берега. На следующее утро сияло солнце, весело щебетали птицы, многоцветьем  искрилась  роса.  Государыня  удивилась  открывшейся перед ней красоте лесного края, и приказала выкорчевать деревья и построить на сем месте город»{2}.

Императрица Екатерина II действительно совершала путешествие по Волге в 1767 году на галере «Тверь» и действительно останавливалась на ночлег за Корчевой у деревни Новоселье. Но подробное и дотошное описание царского путешествия ничего не сообщает о буре на Волге, равно как и о распоряжениях государыни о корчевке леса и строительстве населенных пунктов.

Впрочем, легенда не ошибается в главном — преобразование Корчевы из села в город действительно произошло по воле Государыни императрицы Екатерины Великой. Только произошло это не в 1767 году, а на 14 лет позже в 1781-м, когда в новообразованном Тверском наместничестве был образован последний, 12-й по счету уезд — Корчевский. Дата указа — 18 октября 1781 года и является днем рождения Корчевы как города.

Надо отметить, что в Российской империи действовали не социально-экономические, а юридические критерии учета городов. Т.е. городом считался населенный пункт, объявленный таковым официально. При этом мотивы производства населенного пункта в ранг города могли быть самыми разными.

Корчева вытянула своего рода «счастливый билет» — шанс на особый, городской путь развития. Выбор императорских чиновников был не случаен. Сыграли свою роль и выгодное географическое положение села, которое находилось практически в центре создаваемого уезда, и удобство сообщения с губернским центром по Волге, и го, что населявшие его крестьяне никогда не были в крепостном состоянии[2].

Так уж вышло, что юго-восточная окраина Тверской губернии не имела исторически сложившегося городского центра. Первоначально эти земли вошли в состав Тверского, Кашинского и Калязинского уездов, но для каждого из них, являлись удаленной от центра и неважной окраиной. Поэтому в 1781 году было решено образовать в Тверском наместничестве еще один, двенадцатый уезд и сделать его центром Корчеву.

Это было не исключением, а правилом губернской политики правительства Екатерины Великой. При разделении губерний на уезды, чиновники стремились сделать последние примерно равными как по площади, так и по числу жителей. Где было необходимо — создавались новые уездные города. Так, в ходе реализации губернской реформы приобрели городской статус Подольск и Александров, Мышкин и Данилов, Вязники и Киржач. Всего в России добавилось 216 новых городов.

7 января 1782 года в Корчеве были открыты уездные органы власти — уездный, нижний, земский и совестные суды, дворянская опека, уездное казначейство и полиция под управлением городничего. 5 апреля 1782 года было официально объявлено об открытии нового уездного города. Его население составляло тогда всего 454 жителя. Был дан старт городской жизни, и теперь только предприимчивость горожан, их трудолюбие и прилежание определяли, окажется ли новый путь действительно шансом для города.

Новый город еще не имел собственно городского вида, но уже имел городской герб. Интересно, что до времен Екатерины II русские города, в отличие от европейских, не имели собственной символики. В столицах древних княжеств — Москве, Новгороде, Киеве, Владимире — еще помнили о гербах своих владетельных

К чести жителей Кимр отметим, что в 1847 году они всем селом выкупились из крепостного состояния, а в 1917 году — добились городского статуса князей, но официально эти гербы не употреблялись. Чиновники, разрабатывавшие городовое уложение во второй половине XVIII века, стремились повысить статус городских жителей и их значение в социальной структуре империи. Этой цели служило и учреждение городских гербов. К делу подходили ответственно. Там, где сохранялась память о местной символике, она упорядочивалась и вписывалась в геральдические каноны. Иным городам гербы жаловались в память об исторических заслугах. Вот как, к примеру, описывал Гербовник новый символ Боровска — алое сердце с крестом внутри — «Во время второго самозванца Димитрия град Боровск и Пафнутьев, обретающийся в сем граде монастырь, были сообщниками сего злодея осаждены; защитники же оного были: воеводы князь Михайло Волконский, Яков Змиев и Афанасий Челищев со многими другими, и два последние, изменя отечеству и государю, град и монастырь сему злодею сдали. Князь же Волконский и в такой крайности не перестал защищаться; даже как пронзенный многими ударами в самой церкви Пафнутьего монастыря, у левого клироса живот свой скончал. Напоминания сие достойное сохраниться в памяти происшествие, герб сего города состоит: в серебряном поле, изображающем невинность и чистосердечие, червленое сердце, показующее верность, в середине которого крест, изъявляющий истинное усердие к Божьему закону, и сердце сие окружено зеленым лавровым венцом, показующим нерушимость и твердое пребывание достойной славы сему вождю и другим погибшим за справедливую причину с ним».