Николай Борисов - Повседневная жизнь русского путешественника в эпоху бездорожья

• Название: Повседневная жизнь русского путешественника в эпоху бездорожья
• Автор: Николай Борисов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-235-03389-4

В истории России дороги всегда были чем-то большим, нежели простая линия между двумя пунктами на карте. А потому и бездорожье — одна из двух главных бед нашей действительности — воспринималось и воспринимается особенно болезненно. («В России нет дорог — только направления», — острили по этому поводу иностранцы.) Вся наша история — это история бесконечных передвижений по громадным пространствам Евразии — порой вынужденных, порой добровольных, — и не столь важно, путешествуем ли мы по бездорожью жизни или по гладкому асфальту шоссе. «Повседневная жизнь русского путешественника в эпоху бездорожья» (а какая эпоха в России может быть названа иначе?) — это, по сути, книга о познании нами собственной страны и собственной истории — ибо иного способа познать страну, кроме как вдоволь поездить по ней, не существует. И не случайно книгу эту написал историк — один из лучших специалистов по истории средневековой Руси, автор многих книг, человек, вдоль и поперек исколесивший Россию. Две эпохи, выбранные им в рамках книги, — эпоха Николая I, когда зародился и расцвел жанр «дорожной» прозы, и наше время, — во многом схожи. Духовное «бездорожье», утрата ценностных ориентиров одинаково характерны и для второй четверти XIX века, и для наших дней. А потому и тогда, и сейчас, путешествуя — в кибитке ли, в тарантасе или за рулем собственного автомобиля, — мы пытаемся отыскать ту единственную дорогу, на которую когда-то звал русского человека Гоголь, заклинавший его «проехаться по России». А о том, как «ехалось» и ездится по вечным ухабам русских дорог, что сопровождало и сопровождает путешественника во все времена, без чего он не может обойтись, а что проклинал и проклинает по сей день, — и рассказывается в книге.

---

Николай Борисов ПОВСЕДНЕВНАЯ ЖИЗНЬ РУССКОГО ПУТЕШЕСТВЕННИКА В ЭПОХУ БЕЗДОРОЖЬЯ

«Молодая гвардия», 2010

От автора

Название этой книги — а стало быть, и ее содержание — может вызвать у читателя вполне естественное недоумение. «Повседневная жизнь русского путешественника в эпоху бездорожья»... Если понятие «повседневная жизнь» при всей его расплывчатости все же не требует особых комментариев, то с «русским путешественником», а тем более с «эпохой бездорожья», без разъяснений уже не обойтись.

В нашей книге речь пойдет не о великих русских путешественниках, открывших Антарктиду и пролив между Азией и Америкой, прошедших по диким степям Монголии и Северному морскому пути. Наш герой — путешественник по России, по ее внутренним губерниям. Он не прощается с жизнью в бушующем море, не изнывает от жажды в пустыне и не спасается от стрел воинственных дикарей. Но он не просто «едет из Москвы в Мордасы». Он путешествует по стране, то есть ставит перед собой и решает некие научные и культурные задачи, главная из которых — познавательная.

Иностранцы открыли жанр путешествий по России, кажется, со времен барона Герберштейна. Русские начали смотреть на свою страну как на предмет для всестороннего изучения только со второй четверти XIX века. У этой хронологии были свои причины. Но о них — чуть позже. А пока два слова об «эпохе бездорожья».

Понятно, что проблема плохих дорог существует столько же, сколько и сама Русская земля. Но в стародавние времена она воспринималась как данность, как неотъемлемая часть окружающего мира. Понятие «бездорожье» возникает одновременно с понятием «дорога». Это оборотная сторона дороги, ее реверс. Там, где нет дорог, нет и бездорожья.

Дороги в европейском смысле этого слова, как сложное инженерно-техническое сооружение, обеспечивающее быстрое и комфортабельное передвижение колесных транспортных средств, появились в России только во второй четверти XIX века. Отдавая должное некоторым усилиям в этом направлении Петра Великого и Екатерины II, мы всё же должны признать, что подлинным «отцом» русских дорог был император Николай I. Инженер по образованию и механик по складу ума, он был неутомимым борцом с русским бездорожьем. Он поднял главные дороги империи до уровня европейских «шоссе», подтянул провинциальные почтовые тракты, наладил бесперебойную почтовую службу

Но по иронии судьбы великий борец с бездорожьем материальным, так сказать, физическим вошел в историю России как главный виновник «бездорожья» духовного. Его долгое царствование (1825—1855) характеризуется отсутствием на правительственном уровне свежих идей и ясных перспектив. Свою главную задачу Николай видел в сохранении самодержавия, подавлении идущих с запада либеральных и леворадикальных идей.

Ведомое державным инженером, утратило ориентиры и оказалось на «бездорожье» и само русское общество.

Среди сарказмов, расточаемых Герценом в адрес царя Николая, есть и такое примечательное суждение: «Государственная фура, управляемая им, заехала по ступицу в снег, обледеневшие колеса перестали вертеться; сколько он ни бил своих кляч, фура не шла. Он думал, что поможет делу террором. Писать было запрещено, путешествовать запрещено, можно было думать, и люди стали думать. Мысль русская в эту темную годину страшно развилась…» (28, 182).

Вместе с развитием русской мысли наступает и неповторимый расцвет русской «дорожной» прозы и «дорожной» философии. Задача познания своей страны и через это — познания себя во многом решалась тогда через путешествия по России. Духовное «возвращение в Россию», стремление увидеть и понять свою страну такой, какая она есть, а не такой, какой виделась из окон петербургских и московских особняков, стало императивом поведения лучших людей эпохи.

Современность узнает себя в зеркале прошлого. Сегодня на русских просторах, как и сто, и двести лет назад, царит все то же унылое бездорожье. Знающие люди говорят, что по качеству дорог Россия находится на 111-м месте в мире. Нет, нельзя, конечно, сказать, что власть предержащие совсем забыли о них… Дороги строят, перестраивают, латают. Но все это — капля в море. Поезжайте на автомобиле из Москвы в Ригу, Петербург или Архангельск (не говорю — во Владивосток) — и вы поймете, о чем, собственно, идет речь. А для полноты картины сверните с тракта в сторону и посетите какую-нибудь отдаленную деревушку… Словом, царь Николай нашел бы здесь достойное применение своей энергии.

А что в умах? И здесь картина весьма напоминает николаевскую эпоху. Сегодня лейтмотив социального поведения огромного большинства населения России — «усталое безразличие к своей судьбе» (А. И. Солженицын). В сущности это и есть то самое «полное равнодушие к добру и злу, к истине и ко лжи», которые Чаадаев отмечал в своих современниках (163, 127).

Что же нам делать?

Прежде всего, убедитесь, что вы действительно хотите и можете что-то делать. Но если у вас еще сохранилась способность действовать, а не имитировать деятельность (ведь наше время — время имитаторов), — то давайте для начала попробуем понять, на какую станцию мы всё же приехали. И куда с этой станции можно уехать дальше.

Заняв свое место где-то в седьмом десятке мирового рейтинга уровня жизни, Россия должна, наконец, определить свои реальные (а не выдуманные) цели и приоритеты. Главное на сегодняшний день — задача самопознания. Среди многочисленных дорог, на которые зовут нас политические зазывалы, нет той единственной дороги, которая только и может вывести из нынешнего духовного «бездорожья». Дороги, которая ведет к здравым суждениям и трезвым оценкам; дороги, которая учит истории лучше всех учебников и профессоров; дороги, которая пахнет ветром и дымом… Словом, той самой дороги, на которую звал Гоголь, заклинавший русского человека «проехаться по России».

Этой дорогой мы и отправимся во второй части нашей книги, не ставя перед собой никаких задач, кроме понимания, и не имея никаких обязательств, кроме сочувствия.

РОДИНА

Люблю отчизну я, но странною любовью!
Не победит ее рассудок мой.
Ни слава, купленная кровью,
Ни полный гордого доверия покой,
Ни темной старины заветные преданья
Не шевелят во мне отрадного мечтанья,
Но я люблю — за что, не знаю сам —
Ее степей холодное молчанье,
Ее лесов безбрежных колыханье,
Разливы рек ее, подобные морям;
Проселочным путем люблю скакать в телеге
И, взором медленным пронзая ночи тень,
Встречать по сторонам, вздыхая о ночлеге,
Дрожащие огни печальных деревень.
Люблю дымок спаленной жнивы,
В степи ночующий обоз
И на холме средь желтой нивы
Чету белеющих берез.
С отрадой, многим незнакомой,
Я вижу полное гумно,
Избу, покрытую соломой,
С резными ставнями окно;
И в праздник, вечером росистым,
Смотреть до полночи готов
На пляску с топаньем и свистом
Под говор пьяных мужичков.

М. Ю. Лермонтов, 1837—1841

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. БРИЧКА, ИЛИ «ОГНИ ПЕЧАЛЬНЫХ ДЕРЕВЕНЬ»

Глава первая. Цель путешествия

Путешествие по России с познавательной целью всегда казалось русским людям каким-то странным, нелепым занятием. Не принято было и вести дневник путешествия по своей стране. Иное дело — поездки за границу, к святым местам или с дипломатической миссией. Тут полагалось «глядеть во все глаза». Даже у людей, не привыкших излагать мысли на бумаге, в новой обстановке появлялся писательский зуд. Через всю историю средневековой Руси проходит череда сочинений о дальних странах — от Италии до Индии и от Иерусалима до Любека. Не любили писать только о поездках в Золотую Орду. Это было что-то почти интимное, постыдное, унизительное. Да и писать-то было как бы и не о чем: варвары — они и есть варвары. А вокруг — бескрайнее Дикое поле…

Итак, писали обо всем необычном, достойном восхищения или примечания. Но Россия была своей, привычной и понятной. О ней писали иностранцы, честно пытавшиеся понять это «огромное, темное, неразгаданное дитя провидения» или стремившиеся прослыть знатоками России (33, 457).

При такой традиции вполне закономерно, что первое подробное описание разных местностей России с историко-культурной точки зрения, представленное в виде путевых записок, принадлежит перу российского академика, но немца по происхождению, Герарда Миллера (1705—1783). Он прибыл в Россию в 1725 году и стал деятельным членом молодой Российской академии наук. Увлекшись историей России, Миллер исколесил всю страну в поисках редких документов и подлинных памятников старины.