Эмиль Золя - Собрание сочинений. Т. 17. Лурд

• Название: Собрание сочинений. Т. 17. Лурд
• Автор: Эмиль Золя
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1965

В романе «Лурд» Эмиль Золя, писатель — реалист, борец за право народа на свободу и свободный труд, за торжество науки над суеверием, обрушивается со всею силою своего таланта на католическую церковь, предававшей анафеме того, кто примирялся «с прогрессом, либерализмом и современной цивилизацией».

Лурд — маленький, ничем не примечательный городок департамента Верхние Пиренеи. В 1858 году девочке Берналетте померещилось явление богородицы. В город стали стекаться паломники. Церковники очень умело воспользовались все возраставшей популярностью городка.

Мысль о том, что людей, обманутых и расслабленных верой, легко эксплуатировать, обирать и разорять — центральная в романе.

---

Мысль о том, что людей, обманутых и расслабленных верой в потусторонние силы, легко эксплуатировать, обирать и разорять, — одна из центральных мыслей романа «Лурд». Всем собранным им материалом Золя доказывает справедливость этого положения. Он подробно рассказывает о том, как святые отцы превращают «чудеса» Лурда в доходную статью, ловко извлекая прибыль из доверчивости паломников. За кулисами пышного религиозного театра — пошлая проза буржуазной действительности, господство чистогана. Пьер Фроман окончательно разочаровывается в вере и благочестии, наблюдая торговый Лурд: «… молодому священнику казалось, что он видит гигантские грабли, которые беззвучно подбирают сбежавшийся люд, сгребают для преподобных отцов золото и кровь народных масс».

Золя показывает два Лурда — старый и новый. Старый Лурд — захолустный городок, в котором господствуют патриархальные отношения полуфеодального типа. Католические «чудеса» вторглись в Лурд, сопутствуемые капитализмом. «Весь край был охвачен разложением; торжество Грота породило бешеную жажду обогащения, лихорадку наживы, погоню за удовольствиями; дождь миллионов с каждым днем все больше развращал народ — Вифлеем Бернадетты стал Содомом и Гоморрой».

Ненавистью к обманщикам народа, набивающим мошну во имя лицемерно прославляемого бога, к спекулянтам, превращающим земной шар в рынок, ненавистью к капитализму дышат страницы романа, посвященные описанию нового Лурда.

Среди персонажей романа выделяется семейство Виньеронов. Глава семейства приехал в Лурд просить богоматерь о многих милостях: он жаждет повышения по службе; он мечтает о том, чтобы его больной сын Гюстав не умер прежде своей тетушки, г-жи Шез, завещавшей Гюставу полмиллиона франков. Как ликует он, получив извещение о смерти своего начальника — теперь никто не препятствует его возвышению, — и как не может скрыть своей радости, когда умирает г-жа Шез! Теперь он без труда перенесет и смерть сына, ибо тогда он останется единственным законным наследником состояния г-жи Шез. Золя с ожесточением и беспощадностью рисует семейство Виньеронов, представляющих в романе мир корысти и человеконенавистничества, мир собственников, ту буржуазию, о которой он писал в своих рабочих заметках: «Она объединяется с реакцией, с клерикализмом, с милитаризмом. Я должен выдвинуть основную, решающую идею, что буржуазия уже не играет прежней роли, что она перешла в лагерь реакции, чтобы сохранить свою власть и свои богатства, и что вся надежда на энергию народа».

В середине августа 1894 года «Лурд» был напечатан полностью, и на Золя обрушились удары печати, поддерживающей неокатоликов. Газета «Фигаро», в которой Золя печатал большинство своих статей, предоставила свои страницы уже названному выше Морису Барресу. «Нашу ученость и усталость, которую мы испытываем от нее, — писал Баррес, — иногда преувеличивают… Если говорить о подавляющем большинство из нас, то мы круглые невежды, и нужно обладать большой смелостью, чтобы объявлять о нашей разочарованности в результатах науки, о которой мы не имеем понятия». Баррес коварно представил роман Золя как апологию новейшего идеализма, выдвигая издевательский казуистический аргумент: немецкие социалисты (то есть марксисты) думают, что миром правят экономические силы; Золя опроверг их теорию, показав, как из случайных слов маленькой девочки Бернадетты родился целый огромный юрод. «Книга Золя прекрасна, ибо она приводит к этому идеалистическому выводу», то есть к выводу о том, что «слово создает мир» («Фигаро», 15 сентября 1894 г.). Критик-неоидеалист Теодор де Визева спорит с других позиций: Золя примитивно понял то, что он называет «мистической реакцией»; возродившаяся вера вызвана не просто физическими страданиями людей и беспомощностью медицины, она — единственное «лекарство от сомнений, от неуверенности, отвращения к жизни и усталости бесплодной мыслью» («Ревю блё», т. II, 1894). Впрочем, многие противники не утруждали себя такой сложной аргументацией, а поступали, как некий Леон Блуа, который опубликовал бранную рецензию под выразительным заголовком «Кретин на Пиренеях». Блуа насмешливо пересказывает содержание «Лурда» и пишет: «Он пришел, чтобы закрыть Грот. Но непорочная дева совершает чудеса — и потому кретин все ломает, все крушит и сам творит чудо». Статья кончается возгласом: «Кретин!» («Меркюр де Франс», 1894, т. IX). В таком же непарламентском тоне поносили автора «Лурда» церковники. Преподобный отец Рикар, не дождавшись конца романа в «Жиль Бласе». опубликовал книгу «Подлинная Бернадетта Лурдская, письма к г-ну Золя» (август 1894 г.) — книгу, на которую писатель отвечать не стал. Муниципальные советники городка Бартреса выступили в «Фигаро» с обличением Золя в том, что он ложно изобразил их церковь, придумав цветные витражи. Золя ответил в «Фигаро» 31 августа, укоряя авторов письма: они свою «безграмотную кляузу» составили под диктовку св. отцов Лурда. Характерна статья А. Мартена в журнале иезуитов «Этюд» (декабрь 1894 г. — январь 1895 г.): здесь Золя обвинялся в том, что он в Лурде был любезен, внимателен, а в романе оболгал священников и организаторов паломничества и, кроме того, оскорбил духовенство, создав фигуру священника-ренегата.

21 сентября 1894 года агентство Гавас передало из Рима: роман Золя включен Ватиканом в индекс запрещенных книг. В связи с этим сообщением Золя ответил большой статьей, где расправился со своими злобствующими оппонентами: «В последнее время, — писал он, — в религиозном мире поднялось движение гнева, которое было для меня неожиданностью. Сначала они проявляли ко мне некоторую симпатию, оценив мою умеренность… Но эти люди думают, что лишь они владеют истиной, они не допускают ни споров, ни возражений. Я получил поносные письма, а религиозные газеты изображают меня пожирателем священников и негодяем. Я собрал целую коллекцию любопытных статеек. Все это абсурдно». Теперь Золя без обиняков признает, что Бернадетта — «идиотка и истеричка» и что он, говоря о ней с уважением, скрыл от читателей правду. Он со сдержанной умеренностью писал лишь о том, что видел собственными глазами. Он не обвинял лурдских священников в мошенничестве, — зачем? «Св. отцам Лурда нечего скрывать — глупо думать, что они разыгрывают фальшивые чудеса; это им не нужно — вполне достаточно глупости и слепой веры». Золя признал реальность выздоровлений, — никакого чуда здесь нет, их возможность предсказал даже доктор Шарко. За что же поносят автора «Лурда»? Чем вызвано озлобление церковников и папской курии? Видимо, только тем, что он в своей книге разоблачал грязные интриги св. отцов Лурда, их спекуляции и «тайные драмы», разыгрывающиеся за стенами собора Лурдской богоматери («Матен», 22 сентября).

Книгу, направленную против Золя, опубликовал и А. Лассер («Письма Анри Лассера по поводу романа господина Золя, с приложением документов», 1894), обвинявший автора «Лурда» в том, что он отрицает лурдские чудеса в погоне за дешевой рекламой и популярностью. Золя ответил на эту злобную критику статьей, полной сарказма: когда он работал над романом, его всячески соблазняли, обещая ему, если он признает реальность чудес, тираж не менее пятисот тысяч. «Я не захотел предать свои убеждения, и тираж моей книги оказался весьма средним. В книге моей нет никаких вольтерианских издевок… Я идеализировал Бернадетту, которая на самом деле была лишь несчастной идиоткой. Я разработал мою тему с тем сочувственным критицизмом, которым отмечены труды историков. в XIX веке…» («Эко де Пари», 2 октября 1894 г.). Роман Золя и его статьи, написанные в ответ на критические нападки, вызвали поток книг, сочиненных церковниками, которые понимали необходимость обороняться: аббат Доменек — «Лурд, люди и дела», Феликс Лаказ — «Во имя правды, — в Лурде с Золя (посвящено папе Льву XIII)», аббат Годаль — «Чудо», д-р Монкок — «Исчерпывающий ответ на „Лурд“ Золя» и многие другие. Но Золя не счел нужным продолжать пустую полемику — он был удовлетворен тем, что его роман нанес католицизму чувствительный удар, от которого римская церковь оправиться не могла.

В России «Лурд» был опубликован сразу в нескольких переводах. Синхронно с газетой «Жиль Блас» газета «Свет» (май — август 1894 г.) печатала его фельетонами в переводе В. В. Комарова. Одновременно в том же 1894 году вышли переводы Е. М. Поливановой (М., Университетская типография), Н. А. Шульгиной (СПб., тип. Тихонова), Ю. М. Загуляевой («Вестник иностранной литературы», май — октябрь). Несколько позднее появились еще переводы А. Н. Линдегрен (1899), В. Н. Голенко (1903–1904), Льва Уманца (1906) и ряд других. В советское время были изданы переводы А. Дейча (1929), Т. Ириновой (1953 и 1957).

Царская цензура пришла в негодование от того, что перевод. Е. Поливановой, в отличие от петербургских изданий, был отпечатан в Москве «бесцензурно». Начальник Главного управления по делам печати М. Г. Феоктистов направил 25 августа 1894 года телеграмму в Москву: «Роман „Лурд“ следует задержать», а затем и более подробное отношение: «…предложить переводчице исключить из него те возмутительные места, которые в Петербурге ни один из переводчиков не решился напечатать, и предупредить ее, что без исключения таких мест книга не может быть выпущена в свет». Подробно об этом написал М. Д. Эйхенгольц в статье «Романы „Лурд“ — „Рим“ — „Париж“ и их судьба в России» («Литературное наследство», стр. 584). Здесь, между прочим, рассматриваются тексты подцензурных изданий сравнительно с полным переводом Е. Поливановой. Цензура снимала то, что, как докладывал Московский цензурный комитет 24 августа 1894 года, представляет собой «попытку Золя подорвать веру в чудеса», а также проповедь «неверия в христианство и полнейшей веры в то, что анархисты расчищают путь для новой религии, основанной на разуме и науке».